– Запомни этих людей, – продолжил он в кафе, куда они зашли погреться за чашкой кофе. – Они прожили жизнь вместе, душа в душу, долгую жизнь и сохранили любовь. Не привычку, не взаимотерпение из-за страха одиночества или нежелания заново обустраивать жизнь, а именно любовь. Они давно уже немолоды, физически некрасивы, небогаты. У них несколько лет уже нет секса. И, тем не менее, они любят друг друга. Они по-настоящему любят друг друга, и более того, только про таких людей можно сказать, что они любят, причем любят именно друг друга. Только реализовавшиеся в любви люди, сумевшие нечто понять и сохранить, остаются такими вот влюбленными стариками.
Подобные пары – большая редкость. Обычно люди влюбляются, женятся, заводят детей, а потом, когда любовь проходит, живут мирно вместе, оставаясь хорошими друзьями. Таких людей считают счастливцами, потому что намного чаще люди встречаются, влюбляются, вступают в отношения, заводят или не заводят детей, а потом разбегаются, нередко ненавидя друг друга. Многие, познав эту изнанку любви, зарекаются больше не любить, но разве ж мы властны над чувствами! А если даже у нас и получится наступить на горло собственной любви и задушить ее в зародыше, разве это сделает нас счастливыми? Ведь на месте задушенной любви образуется пустота, которая настолько невыносима, что мы готовы затыкать ее кем угодно, лишь бы не оставаться с ней наедине.
– Да ты прямо поэт! – съязвила, чтобы скрыть свое восхищение Рада.
– Я мистик, а это больше чем поэт, так как я в своих трансовых путешествиях захожу намного дальше, чем позволяет поэтам обычное вдохновение.
Чаще же бывает еще проще, – вернулся он к теме монолога. – Люди встречаются, находят друг друга привлекательными для «просто секса» без малейшего намека на любовь, а потом, насытившись друг другом, разбегаются. В таких отношениях почти не бывает боли, если, конечно, случайно не подцепишь любовь, но и удовлетворить они могут разве что на уровне тела. Разумеется, в этом нет ничего плохого, и от сексуального удовлетворения кроме пользы не бывает никакого вреда. Проблемы начинаются, когда, пресытившись «просто сексом», человек начинает хотеть чего-то большего, а из большего ему доступно только то, что обычно называют любовью, которая не может не разочаровывать по той простой причине, что такая любовь – чисто физиологический процесс с ограниченным сроком протекания.
Когда человек встречает подходящего партнера, у него начинается биохимическое опьянение, которое мы и называем любовью. Длится оно несколько лет: ровно столько, сколько требуется на совместное воспитание ребенка. Потом человек биологически заряжается на новую любовь, и когда он встречает другого потенциально подходящего партнера, он вновь пьянеет. В результате – измена или развод. Такова природа физиологической или нижнечакровой любви.
Главные убийцы любви – это сторонники антисексуальной морали, которая по своей сути является инструментом отупления и уродования людей, так как рожденные в результате унылого зачатия унылые дети, обработанные в последствии подавляющей секс моралью, вырастают в невротично-инфантильных карликов, неспособных и нежелающих думать своей головой. Такие люди – идеальный объект для порабощения политиками и священниками. Другим продуктом подобной морали являются любители беспорядочного секса со всеми подряд. Точно также спущенная с цепи собака поначалу будет носиться, как угорелая. А вот действительно сексуально свободному человеку одинаково чужды как сексуальная аскеза, так и секс со всеми без разбора. Не бросается же никто жадно пожирать все съедобное в радиусе доступности, кроме сорвавшихся с диеты пищевых мазохистов.
Не отстают от моралистов и так называемые романтики со своей чистой романтической любовью.
Не имея реальных любовных отношений, люди создают их в своем воображении, а заодно и рисуют себе образ идеального партнера. У совсем же неудачников все воображением и заканчивается, при этом особо творческие из них подобно тому же Петрарке пишут романтические стихи и романы, снимают романтические фильмы или несут в массы прочую романтику, отравляя сознания людей. Отравляя потому, что в основе романтической «красивости» лежит невозможность создания адекватных живых отношений, поэтому реальная жизнь никогда не будет такой, как эти картинки, уже хотя бы потому, что живые люди – это существа из плоти и крови, а не эфемерные выкидыши воображения, живущие исключительно за счет несостоятельности порождающих их романтиков.
Эти выкидыши оказываются чертовски живучими, и строя с кем-нибудь реальные отношения, люди сверяют друг друга с плодами своей фантазии, а заодно и, уподобляясь Прокрусту, начинают подгонять их под образ, не забывая ломать себе при этом голову над вопросом: любовь это или не любовь?
В результате люди в лучшем случае расстаются, потому что иначе наступает разочарование, так как приходит понимание того, что находящийся рядом живой человек совсем не такой, как в мечтах. Затем на него напяливается такой же нелепый образ антимечты, благодаря чему он вдруг оказывается виновным во всех грехах только потому, что оказался лишь самим собой. Остается добавить к этому обобщение, и все мужики превращаются в козлов, а бабы – в сук.
С другой стороны… Представь себе кафе, стол, за столом он и она. У них свидание. Одно из тех первых, когда люди еще толком не знают друг друга, но между ними уже зародилась страсть. Они держатся за руки, пожирают друг друга глазами… Еще немного, и будут произнесены слова о любви.
Вот только кто и кого любит в данный момент? Они же делают все, чтобы понравиться друг другу, то есть безбожно врут, выставляя себя не теми, кто они есть. В результате в кафе сидят два персонажа, и когда приходит понимание, что на самом деле они далеко не такие…
Но если даже между ними все честно. К кому они испытывают чувства? С кем хотят быть рядом не меньше, чем вечность? А они хотят именно этого! Вот только вряд ли они понимают, что они не застывшие во времени образы, а живые люди. Живой же человек – это болезни, старение, неприятный запах, если не принять душ. Живой человек – это временами плохое настроение. А в совместной жизни это тот, с чьим присутствием постоянно надо считаться. Вряд ли они осознают, что человек напротив станет старым и страшным, а потом умрет. И если нет, то их любовь – обычный самообман, ведь предмет любви в таком случае – лишь миг за столом в кафе, так как буквально завтра они будут уже другими, постаревшими на один день. Мелочь? Но сколько таких дней надо, чтобы она располнела, или, не дай бог, поплохела из-за болезни? И что тогда? Разочарование?
Ладно, пойдем, а то уже много времени, – спохватился Игнат Валерьевич.
– Ты когда-нибудь думала, поему люди любят убивать время в компании себе подобных? – спросил он во время следующей встречи, когда после страстной любви они сели пить чай.
– Потому что это весело, – ответила Рада.
– Всегда? – с ехидством в голосе спросил он.
– Ну не знаю, – растерялась она.
Обычно после заданного таким тоном вопроса Игнат Валерьевич разносил в пух и прах ее представление о предмете разговора.
– На самом деле, и ты сама можешь убедиться, понаблюдав за любителями тусоваться, в том, что людям, за редким исключением, не столько хорошо вместе, сколько невыносимо наедине с собой. Именно отсюда растет тяга к общению, тусовки, вечно работающий телевизор и алкоголь. Отсюда же потребность человека в том, чтобы хоть кто-то был рядом. Отсюда же и львиная доля боли от расставания. Отсюда и кладбищенский вопль: «Да на кого ж ты нас оставил?!!».
Не выносят себя люди потому, что в личностном плане в большинстве своем они – уродцы и карлики. Становятся они такими потому, что сначала их на это толкают семья и школа, а потом уже и они сами пытаются стать кем угодно, но не собой. Ведь чем большими карликами являются родители, тем сильнее их уверенность в том, что они знают, как их детям нужно жить. В основе этого «знания» лежит потребность в компенсации собственной несостоятельности. Или же, основываясь на внешних проявлениях социального успеха, родители стараются впихнуть детей в мир престижных людей. Вот только каким бы человек ни был богатым, имеющим власть и знаменитым, но если он добился этого, занимаясь не своим делом, он вряд ли будет счастливым. Не говоря уже о тех, кто, живя чужой жизнью, не может вообще ничего добиться.