Закончив с купечеством, высокие гости уехали в кремль, и служба «летучих» на этом закончилась. День дался Алексею трудно: усталость начала накапливаться. Сыщику пришлось спуститься в подвал, где у Ахапкина валялись всякие железяки, и потягать восьмипудовый вал от локомобиля. После этого весь отряд, включая Валевачева, отправился в Центральные бани. Лучшая в городе купальня располагалась в доме Ермолаева, на углу Алексеевской улицы и Чернопрудского переулка. Отдохнув и выпив по кружке пива, «летучие» вернулись в гостиницу. Там выяснилось, что Лыкова давно разыскивает директор Департамента полиции Зволянский. Чертыхнувшись, сыщик отправился в номер начальника.

– Что случилось, Сергей Эрастович?

– Ты где был?

– В бане грелся со своими. Устал ведь…

– Надо было коридорному сказать!

– А я сказал. Так в чем дело-то?

Действительный статский советник был чем-то раздражен. Тоже, видать, устал от этой нервотрепки. Один на один они с Лыковым были на ты.

– Ко мне подошел Баранов и попросил оставить тебя здесь после отъезда Их Величеств.

– Это еще зачем?

– У них вчера городового убили.

Лыков помолчал, обдумывая новость. Смерть городового – чрезвычайное происшествие. Особенно когда в городе государь. Но он завтра уедет!

– Сергей Эрастыч, но у них же своя сыскная полиция есть! Вот пусть она и старается. А мне ты, между прочим, отпуск обещал. Помнишь?

– Помню. Я оттого и отказал Баранову. Он пошел к Ивану Логгиновичу[11].

– А тот что?

– Посоветовался со мной. Я высказал те же соображения: нас это не касается. Отбудет государь, все успокоится, пусть тогда и ищут убийцу.

– Вот молодец!

Зволянский лишь вздохнул:

– Баранов просто так не отступит. Он напирал на то, что ты нижегородец и должен, стало быть, помочь своим землякам. Еще какую-то там анонимку полиция получила…

– Да видел я эту анонимку! – рассердился сыщик. – Детский лепет! Приехал сюда вор из Сергача – тоже нашли событие!

– Нет, там что-то другое. Беглые каторжники, три человека, тайно поселились в городе.

– Беглые каторжники? – присвистнул Алексей. – М-да… Их нам тут только не хватало. Но ведь осталось всего ничего! Завтра в полдень Их Величества сядут в поезд и уедут.

– Ты вот что, Алексей Николаич. Горемыкин уже отказал губернатору. Авось оно и обойдется. Но того… держись подальше от начальника губернии.

На том они расстались. Лыков был раздосадован. Легко сказать: держись подальше. А как? Баранов всегда возле государя. И сыщик тоже должен быть там же. Как ни старайся, а часто они стоят бок о бок. Ну, даст бог, пронесет… Сейчас генерал-лейтенанту не до мелочей, ему бы Их Величествам угодить. По должности он обязан будет сесть в царский поезд и проводить высоких гостей до пределов своей губернии. А когда вернется в Нижний, там уже не будет ни Горемыкина, ни Зволянского – они уедут свитским составом. Тогда Лыкову никто не указ!

Последний день пребывания в Нижнем Новгороде царская чета начала с посещения Песков. Это такой большой остров на Оке, входящий в ярмарочную территорию. Правят на нем торговцы железом, поэтому они и стали принимающей стороной. Эскорт въехал на Пески по Крестовоздвиженскому мосту, что возле народной столовой и чайной. Специально для царя на острове выстроили арку-шатер оригинальной формы. Она была украшена сортовым и листовым железом, литой чугунной посудой, различными трубами и арматурой. Крышу венчала императорская корона, выкованная здешними кузнецами. У входа в арку красовались две посеребренные фигуры гномов. В одной руке они держали эмблему горного дела – кирку, а в другой – эмблему торговли, жезл Меркурия. Говорили, что лица гномов были сняты с князей Абамелеков, главных здешних заправил. Действительно, в профилях статуй проглядывало что-то армянское…

Справа от арки устроили помост, на котором расположились продавцы железа и члены их семейств. Далее деревянный тротуар вел вдоль всей линии торговых балаганов.

При выходе Их Величеств из коляски депутация от Сибирского ряда удостоилась чести поднести им невиданные подарки. Царю досталось серебряное блюдо весьма тонкой работы, вручил его Абамелек-Лазарев. На блюде – исполненная эмалью картина: Пески с железным караваном у берега, а вдали городской пейзаж. А царице другой крупный торговец, Волков, вручил золотую корзиночку с золотыми же цветами. Они представляли собой букет ландышей, где бутоны сделаны из жемчуга, листья – из уральского нефрита, а стебли покрыты бриллиантовой росой. Подарок удивительно тонкой работы исполнил придворный ювелир Фаберже. Царская чета осталась весьма довольна.

После недолгого пребывания в шатре державные гости сели в коляску. Кортеж поехал вдоль железного ряда к рыбному (это вторые главные торговцы на Песках), а оттуда – к пристани торгового дома «Андрея Орехова сыновья».

Рыбные пристани были убраны еще роскошнее, чем железный ряд. А на корабли специально устроили сорокасаженной длины мостки, застеленные красным сукном и украшенные флагами. Вход же отмечал двуглавый орел, сделанный из сухой рыбы: судаков, сазанов и лещей. Опять царю вручили серебряное блюдо работы того же Фаберже, на этот раз от рыботорговцев Гребневской пристани. Гости осмотрели две счаленные баржи, на которых продавалась в огромных количествах сушеная рыба. Наконец, взошли на пароход «Императрица Александра», где лоцман вручил от лица команды третье блюдо, на этот раз деревянное. Но на пароходе царь с царицей никуда не поплыли, а осмотрели еще один, «Великая княжна Ольга Николаевна». Для катания по Волге был приготовлен третий пароход, «Князь Юрий», принадлежащий речной полиции. Перед его сходнями монархам представились ученики Кулибинского ремесленного училища во главе с председателем совета Яковом Башкировым. Тут государю досталось чугунное пресс-папье в виде наковальни, с молотом и клещами… Даже Лыков устал от бесконечных речей и подношений; что же чувствовал государь?

Однако визит неуклонно близился к завершению. Царская чета с губернатором и свитой села на «Князя Юрия» и поплыла вниз по Оке. Обогнув Стрелку, корабль свернул в Волгу и высадил пассажиров на Сибирской пристани. Оттуда коляска быстро доставила Их Величества на вокзал. Там уже ждали все министры, неизбежные рынды – и кадеты Аракчеевского корпуса. «Ура!» не смолкало ни на минуту. В Царских комнатах августейшие визитеры приняли последние подарки – букеты живых цветов из роз и орхидей. На перроне царь милостиво поговорил с присутствующими и поблагодарил дворян, городского голову и купечество за оказанный прием. Пройдя сквозь шеренгу рынд, он ответил на их приветствие, затем простился с кадетами и по голубому трапу вошел в вагон.

Уф… В 12 часов 45 минут, точно по расписанию, высочайший поезд отбыл от платформы.

Лыков стоял в шеренге провожающих и с трудом сдерживал радость. Отстрелялся! Все утро он, как мог, прятался от Баранова. Сыщику казалось, что тот смотрит на него не без значения. Но генерал-лейтенанту было не до надворного советника, и хорошо…

Когда царь отбыл, всем на вокзале сразу сделалось легче. Нижегородцы ринулись в буфет, чины свиты с трудом находили себе там место. Лыков сел со Зволянским и сразу же выпил рюмку водки. Все прошло благополучно! Теперь можно и отдохнуть. Через час с небольшим уедет и начальство, тогда станет совсем славно.

Без пяти два Алексей стоял у вагона. Последние формальности, и можно отдыхать! Вдруг к Горемыкину подошел Витте и что-то ему сказал. Министр поискал глазами в толпе, нашел Лыкова и жестом подозвал к себе. Черт! Неужели…

– Слушаю, ваше высокопревосходительство!

– Господин министр финансов обеспокоен происшествием в городе. Вам надлежит остаться и разобраться в нем.

Алексей скосил глаза на Зволянского. Тот скорчил гримасу: а что я могу? Экая скотина Баранов: завербовал самого Витте! Горемыкин был наиболее способным из всех министров внутренних дел, каких знал Алексей. А сыщик помнил еще Макова! Человек по-настоящему государственного ума, Иван Логгинович являлся также опытным царедворцем. И уж конечно, не стал отказывать любимцу государя.