— Девушка! Постойте! Пожалуйста, постойте! Едва отдышавшись, он протянул руку, сжал ее пальцы.

— Мне необходимо с вами поговорить. Меня зовут Артем, Артем Неверов... Мне нужна ваша помощь.

Артем Неверов был из тех людей, которым в жизни ничего и никогда просто так не давалось. У него не было влиятельных и обеспеченных родителей, не было знакомств, не было вообще ничего, что позволило бы иметь хоть какое-то преимущество среди толпы таких же среднестатистических ровесников. Вернее, единственное, и самое главное, неоспоримое преимущество у него все-таки было — целеустремленность. Трудолюбие, столь редкое в наше время, особенно среди молодежи, оптимизм и вера в себя — вот качества, которые и позволили ему стать Артемом Неверовым — тем самым Артемом Неверовым, которого знали по всей стране и даже за границей.

А когда-то он был обычным провинциальным школьником средней — во всех смыслах этого слова — провинциальной школы. По окончании этой школы ему был выдан диплом, пестрящий разнообразными оценками — на каждую пятерку была своя тройка, и родители, вполне довольные таким результатом, пророчили сыну будущее весьма достойное, а именно — учебу в одном из местных профессионально-технических училищ. Дед его был токарем, отец — токарем, почему же и сыну не стать токарем?

Но сын решил иначе. Он заявил, что станет кинематографистом.

Отец отреагировал бурно, заявил, что все эти длинноволосые киношники — пассивные гомики и сыну среди них не место. Мать всплакнула от жалости к единственному сыну — как же он там будет, один, в большом городе, среди чужих-то людей? Такой хрупкий, слабый, беспомощный... То, что у сына второй разряд по борьбе, в расчет как бы не принималось. В самом деле — если человек умеет драться, это еще не значит, что он способен вести самостоятельную жизнь. Остальная родня, все, кому судьба юнца была небезразлична, тоже встала на дыбы. Был прочитан курс лекций о том, как хорошо, быть токарем и как плохо быть кинематографистом. Тем более (это уже был второй курс лекций, не менее убедительных) что в этом киношном институте все куплено и поступить туда простому человеку невозможно.

Артем все лекции добросовестно выслушал, родственники успокоились — а в один прекрасный день родители просто были поставлены перед фактом, что билет в Москву уже лежит в кармане и приемные экзамены начинаются на следующей неделе. А ему еще нужно успеть подать документы...

Он уехал со скандалом, а отец вообще даже не пошел провожать единственного сына в дальнюю дорогу. Как ему и пророчили, в тот год в Институт кинематографии Артем не поступил.

Не поступил и на следующий год, и через год. Домой он так и не вернулся. Естественно, что ни копейки денег со стороны обозлившихся родственников ему не поступало. Соответственно, чтобы хоть как-то прожить и прокормиться в большом и полном соблазнов городе, требовалось эти деньги заработать. И он зарабатывал как только мог, не чураясь никакой работы.

В первый год московского жительства он успел сменить с десяток профессий. Сначала продавал в метро газеты, пытался распространять «Гербалайф». Потом работал одновременно грузчиком, санитаром и таксистом. График получился настолько плотным, что времени на сон практически не оставалось. Закончилось все плачевно — после сорока восьми часов сплошного бодрствования он уснул за рулем машины, влетел в столб и все заработанные за три с лишним месяца отложенные деньги отдал на ремонт такси. Из таксистов он ушел, пошел работать продавцом на оптовый рынок. Здесь познакомился с одним «крутым» дядей, с рынка ушел и несколько месяцев работал на него вышибалой. Тот платил щедро, в результате Артем сумел наконец осуществить свою давнюю заветную мечту — приобрел видеокамеру. Не простую, портативную, «домашнюю», а высококлассную, профессиональную. Начал снимать свадьбы, банкеты и дни рождения — для заработка, природу, животных и просто людей — для себя. И мечтал — о том, как будет снимать фильмы.

Так прошло еще два года. А потом случай свел его с одним человеком, который просмотрел его работы и помог организовать первую небольшую выставку. Событие нашло скромное отражение в более чем скромной газете. Предстояло сдавать экзамены на операторский факультет в четвертый раз. И наконец судьба ему улыбнулась — экзаменатор, оказывается, его выставку случайно посещал, работы его видел, оценил их как более чем достойные, перспективные и талантливые...

Так Артем Неверов стал кинооператором. Два курса уже были позади, когда на одной из музыкальных тусовок он познакомился с малоизвестным рок-музыкантом. За бутылкой горькой тот поведал ему о своей новой, не рожденной еще песне — и Артем эту новую песню сразу почувствовал, увидел и предложил снять на нее видеоролик. Картинка родилась в его воображении в считанные секунды, но воображение — это одно, а реальность — другое. В реальности — Артем это уже знал — бесплатно ничего не дается.

Малоизвестный музыкант был таким же бедным, как и никому не известный клипмейкер. А ролик — такой, как задумал Неверов, — был дорогим. Музыкант, загоревшись, вскоре остыл и забыл о своей песне и ее художественном оформлении. Почти два месяца Артем искал человека, который бы решился вложить средства в его работу. И наконец нашел.

Ради этого ему пришлось пойти на одну уступку — а именно, добавить в клип эпизод завуалированно рекламного характера. Он согласился скрепя сердце, не видя иного выхода. Через три недели клип был готов, а еще через месяц малоизвестный музыкант стал широко известным и популярным, а начинающий кинооператор стал клипмейкером нарасхват.

Постепенно к нему приходила все более широкая известность. Он шел к ней трудной дорогой. И далеко не всегда он делал то, что хотел, и так, как хотел. В основном все видеоролики были рекламного характера — Боже, как уставал он от этих зубных паст и тампонов, как надоедали ему алые рты и белые ноги на неоново-синих атласных простынях... Было несколько музыкальных клипов — но, увы, здесь ему часто приходилось соглашаться с условиями многочисленных третьих лиц, которые не позволяли ему делать так, как он видит. Рекламу и клипы крутили по телевизору, но радости не было. И только тот первый клип, снятый — теперь он это видел и понимал — не совсем профессионально, как-то неловко и неуверенно, был его единственной отдушиной.

И все же — он верил в себя. Верил в то, что наступит его час — звездный час, когда он наконец снимет то, что хочет, и так, как хочет, как мечтает. Заработанные за два года деньги позволили ему не только купить квартиру в Москве, но и открыть собственную студию. Именно здесь, в этой студии, он и услышал впервые музыку, которая потрясла его до глубины души, которая стала его озарением. С того дня она звучала в его голове, не смолкая. Целыми днями он тысячи раз прокручивал в голове эту удивительную мелодию, именно она заставляла его просыпаться по ночам. Но в этот раз все было по-другому — он слышал, но не видел этой музыки.

Было странное ощущение, которое трудно передать словами. Он был как будто слепой. Клип был — он точно знал, что уже давным-давно придумал его, нарисовал своей собственной рукой, подобрал все краски и оттенки, вычертил каждую, самую маленькую, деталь — но теперь почему-то не может разглядеть этот рисунок. Собственный рисунок... Дни проходили за днями. Он практически забросил работу, перестал брать заказы на рекламу, ходил мрачнее тучи. За эти дни он упустил с десяток выгодных контрактов — но ему было все равно, абсолютно все равно. Он слушал, ходил по улицам днем и ночью, пристально всматривался в лица прохожих...

И наконец увидел ее. Слепую девушку в длинном и мокром белом платье на черном фоне дождливой ночи.

— Все утро следующего дня мы посвятили прогулкам. Люсьена выглядела счастливой. Но говорила мало, а по сторонам смотрела с растерянностью... Дан, ты меня слушаешь?

Полина сидела на диване, поджав под себя босые ноги с детскими розовыми пятками, завернувшись в махровое полотенце после душа и с упоением — вот уже часа два — читала Данке повесть французского писателя под названием «Лучше, чем сладострастье».