Олеся сшила Тамаре белое платьице из марли с коротенькой юбочкой и множеством оборок. Это называлось «пачка». Всем ребятам починили ботинки.
И вот наконец Вера Александровна пришла и сказала:
– Завтра едем.
Утром после завтрака в телегу запрягли Мишку. На дно телеги положили сено и байковые одеяла. Взяли с собой хлеб. Тётя Нюра сказала:
– Мало ли что…
И ещё взяли с собой горшок – тоже «мало ли что». И ещё два бидона с водой.
Потом нарядились. Потом пришёл Степан Степанович. И Вера Александровна. И Олеся. И все поехали. Мишка шёл медленно. Его погоняли, но он всё равно шёл медленно, потому что ему было тяжело. Все нервничали и боялись опоздать.
Потом у Мишки порвался какой-то чересседельник. Потом Тамара захотела пить, и все захотели пить, и тётя Нюра всех поила и ругалась.
Наконец проехали большое поле и въехали в город и так затряслись по булыжной мостовой, что языки во рту задрыгали и заныло в животе. Свернули на ту улицу, где был госпиталь. У ворот их дожидалась тётенька. Она была в белом халате, а из-под халата выглядывала военная гимнастёрка. Она кинулась навстречу и закричала:
– Ну что же вы, ну где же вы? Раненые ждут. Обед уже скоро. Ну, скорее, скорее…
Вошли в госпиталь. Там пахло свежей масляной краской, варёной капустой и каким-то знакомым-знакомым лекарством. Прошли белыми гулкими коридорами, поднялись по каменной лестнице, потом протопали по деревянным ступенькам и вдруг очутились на сцене. На сцене стоял такой же рояль, как у ребят дома.
А в зале на стульях и на подоконниках сидели раненые в серых халатах.
Фашисты ранили их на войне, и теперь они лечились в госпитале, чтобы снова поехать на фронт и выгнать фашистов с нашей земли.
Ребята выстроились в два ряда. Степан Степанович заиграл. Ребята запели «Петлицы голубые».
Тамара танцевала. Она плавно поднимала руки, и опускала их, и вставала на цыпочки, и приседала, и кружилась.
Когда кончился танец, раненые закричали и захлопали в ладоши, а один раненый хлопал ладонью по коленке, потому что у него не было второй руки. Степан Степанович снова заиграл Тамарин вальс, и она танцевала всё сначала. А Валю заставили три раза подряд прочесть «Баясика».
Потом звонил какой-то звонок, приходили тётеньки в белых халатах, говорили:
– Товарищи, ведь обед, идите же, наконец, в столовую!
Но никто не двинулся с места до тех пор, пока ребята не исполнили весь свой репертуар до конца.
Иней
Настала зима. Вода в затоне замёрзла, покрылась льдом. Олеся каталась по льду на коньках, а ребят туда не пускали.
Потом затон замело снегом. И всё кругом замело снегом, так что возле дома приходилось самим прокапывать дорожки. Завхоз Исаак Маркович всё-таки достал лошадей и навозил дров, и в доме жарко натапливали печи.
Однажды, когда ребята вышли во двор гулять, они увидели такое, чего раньше никто из них не видел.
Светило солнце. Небо было светло-голубое, как летом. Сосны стояли тихо, не шевелились. Они были белые-белые, каждая веточка, каждая иголочка была покрыта чем-то белым, чем-то сахарным.
– Ой как красиво! – сказала Тамара. – Как в сказочной книжке.
– Это иней, – сказала тётя Нюра.
А ребята даже не галдели, как обычно. Они стали на крыльце и молча смотрели на сосны. Кругом была тишина. И было слышно, как кто-то вдалеке, в деревне, рубит дрова.
Вечерняя сказка
И ещё Исаак Маркович достал керосиновые лампы. Не какие-нибудь коптилки, а настоящие, со стеклом. Они горели светло и уютно. И вечером, когда за окнами было темно и тихо, ребята садились вокруг столика с лампой, и тётя Нюра рассказывала им сказку:
– «В некотором царстве, в некотором государстве жил старый старик, и было у него три сына: Иван Большой, Иван Меньшой да Иван – Средний брат.
Жили они дружно, пахали, сеяли, землю свою лелеяли. Всё было бы хорошо, да напало на их землю злое Чудище.
Днём-то тихо, а ночью – лихо. Только стемнеет – налетает Чудище на города и деревни. Как дохнёт огнём – так дым столбом.
Горит город, горят деревни, люди гибнут, дети остаются сиротами. Ходят дети по дорогам, плачут, убиваются, а Чудище над ними насмехается. Как налетит Чудище на поле, так людям недоля: вытопчет пшеницу, сожжёт рожь – ни колоска не соберёшь.
Говорит старик своим сыновьям:
„Собирайтесь-ка все трое: Иван Большой, Иван Меньшой да Иван – Средний брат. Нечего сидеть да горевать, надо с Чудищем воевать. Поешьте посытней да садитесь на коней. В добрый вам час“.
Так братья и сделали.
Выехали они в поле, стали темноты дожидаться. Вдруг слышат – из-под земли доносится голос:
„Эй, Иван Большой, Иван Меньшой да Иван – Средний брат. Это я говорю, ваша Земля. Вы обо мне радели, сил своих не жалели, сеяли, пахали, устали не знали. Теперь настал мой час с вами за добро добром расплатиться. Видите, вон среди поля дуб стоит? В дубе том чудесная сила, а Чудищу – могила. Отломите себе по суку от того дуба да Чудище этими дубинами и бейте“.
Дождались братья темноты. Налетело Чудище на поле, стало пшеницу губить. Тут поднял Иван Большой свою дубинку и огрел Чудище по голове. Замахнулся Иван Меньшой дубовым суком – Чудищу в хвост угодил, а Иван – Средний брат своей дубинкой Чудищу хребет переломил.
Тут Чудище и сдохло.
Спилили братья дуб, выкорчевали пень, а в яму Чудище свалили да засыпали. Поклонились они родной Земле, поблагодарили за совет и помощь и вернулись к отцу с победою…»
Сказка кончилась. Сначала все молчали. Потом Валя говорит:
– Чудище больше никогда не вернётся?
– Нет, не вернётся, – успокаивает его тётя Нюра.
– А дальше что?
– А дальше будем спать.
Валя капризничает, он просит, чтобы ему рассказали, что было дальше. Но уже поздно. Все ложатся спать и быстро засыпают. Тамара засыпает тоже.
Идёт война народная
Однажды ребят никто не разбудил. Никто не спел им: «Дети, в школу собирайтесь…» Валя открыл глаза первый. Ребята ещё спали. Разговаривать было не с кем. Он пощипал паклю из стенки. Потом сунул мизинец в расщелившееся бревно. Мизинец застрял. Валя его подёргал и вытащил. Из щели выбежал и побежал к потолку маленький чёрный паучок. Вале надоело молчать.
Он подёргал Тамарино одеяло.
– Тамара, а я видел во сне мыльную лошадь. Она была вся красивая, как мыльные пузыри.
Тамара посильнее зажмурилась, потом поняла, что она не спит, и открыла глаза.
– Ой, ребята, как светло! – закричала она. – А где же тётя Нюра?
В коридоре радио пело всем известную и почему-то страшную песню «Идёт война народная…». За стеной на кухне тётя Маруся-водоноска громыхала вёдрами. На дворе запрягали Мишку: Исаак Маркович собирался в город за продуктами. А тётя Нюра не приходила.
Потом прибежала Олеся. У неё были красные глаза и какое-то не такое лицо.
– Ребята, быстро одеваться и в умывальную, – сказала она. – Старшие, помогите маленьким застегнуть лифчики. Умоетесь – садитесь за столики. Я сейчас принесу кашу.
– А тётя Нюра?
– Тётя Нюра не придет. Тётя Нюра плохо себя чувствует.
А днём ребята узнали, что тётя Нюра получила «похоронную». Тёте Нюре написали, что её муж отважно сражался за Родину и погиб как герой.
Тётя Нюра пришла на другой день. Была она как обычно. Только бледная. И всё время туго стягивала косынкой голову.
Ребята вели себя тихо. Даже маленький Валя не капризничал совсем.
Ёлка-сосна
Приближался Новый год. Ёлка. Только вот не были ёлочных игрушек. Олеся принесла бумаги. Её выкрасили карандашами в разные цвета и выпросили у Исаака Марковича клей. Олеся разрезала бумагу на узенькие коротенькие полоски и научила ребят клеить из них цепи. Склеиваешь колечко, потом продеваешь полоску в это колечко и склеиваешь концы – получается два колечка вместе. Нанизываешь много-много колечек разного цвета, и получается длинная красивая ёлочная цепь.
