- Интересно, удалось ли ему договориться? - сказал Федя.

- Щас узнаем. Это было бы очень кстати!

Объясним, что имелось в виду. Федя дописал стихотворение, посвященное двадцатипятилетию Советской власти. В последней строфе выражалась твердая уверенность в победе Красной Армии над Германией. И речь снова зашла о том, что неплохо бы его размножить и распространить, дополнив сведениями о том, что под Сталинградом гитлеровцы уже встретили решительный отпор. О том, что Ольга Готлобовна свой человек, ребята уже не сомневались, а Ванько знал об имеющейся у нее пишущей машинке. Рудика командировали в станицу узнать, не согласится ли она сделать доброе дело. Такая листовка нужна была еще и для того, чтобы отвести подозрения от хуторян в совершении поджога, решение о котором было уже принято.

- Ну, вы даете! - удивился Рудик, приблизившись. - Где вы их столько набрали?

- На ловца и зверь бежит, и птица летит! - Борис дал подержать свою ношу. - Так что будешь седни трескать кашу с дрохвятиной. Если, конешно, заслужил.

- Тяжеленная! Килограмм десять, если не больше. А насчет "заслужил"... сделал токо полдела. И то насилу упросил. Напечатала. Но не стихотворение: она его похвалила, конешно, и одобрила, токо распространять ни в станице, ни тем более вблизи хутора запретила. Зато про Сталинград - аж десять штук! И предупредила: в первый и последний раз.

- Ну, и за то спасибо! - поблагодарил Федя.

- А ты за полдела получишь полдрохвы, - сказал Миша, но уточнил: - Не в наказание, а так мы договорились.

В н а м е ч е н н ы й день, под вечер, все собрались у Ванька, чтобы обговорить подробности намеченной диверсии - поджечь гапоновскую люцерну. Нужно было предусмотреть возможные последствия: не пострадают ли от пожара соседи; не падет ли на них подозрение. Словом, учесть все мелочи. Сошлись на том, что соседские постройки далеко, крыши мокрые, а погода будет безветреная. Пару листовок закрепить в таких местах, где бы их обязательно увидели и прочли - это должно снять подозрения с соседей и вообще с хуторян. А самого Гапона припугнуть. Глядишь, после такого щелчка по носу он поумерит свое холуйское рвение,

Себе в помощники Ванько взял Бориса. Его задача - смотреть в оба, пока напарник будет занят приготовлениями, и в случае какой-либо неожиданности вовремя предупредить.

Ждать кануна праздника, как предполагалось ранее, не стали, потому что после нескольких моросистых дней установилась вдруг чудная погодка; она могла так же вдруг и испортиться.

Вечер, близившийся к полуночи, задался тихий и звездный. Полная луна едва ли не с высоты зенита заливала округу молочным светом настолько ярким, что гапоновский орешник, все еще довольно густолиственный, надежно прикрывал юных диверсантов тенью.

В конце фундуков задержались - метрах в двадцати от цели. Отсюда подворье - как на ладони: кирпичный дом, с верандой, под черепицу, окна без ставен; света в них не видать. Неподалеку летняя кухня с навесом, столом и приставной скамьей. Два высоких стога, еще непочатые, вынесены в глубь двора. В двух метрах от них - внушительных размеров поленница, несколько бревен, одно из которых лежит недорезанным на козлах - все это тоже наверняка сгорит, подумали мстители. В нескольких метрах от стогов кукуруза: урожай хозяева, возможно, убрали, а вот бодылкой, похоже, пренебрегли.

- Будто специально для меня оставили! - сказал Борис. - Я залягу вон там, напротив, и в случае чего швырну в тебя комком земли.

- Навряд ли придется это делать: все уже давно дрыхнут. Пошли!

Стога сложены столь близко, что не понадобилось дергать сена для соединительного мостика, и "мина" была установлена у основания одного из них. Она представляла собой бумажную воронку со вставленным с узкой стороны конуса самодельным "бикфордовым шнуром". Нехитрое устройство подготовлено было в считанные минуты.

Оставалось поджечь свитый из ваты, толщиной с карандаш и полуметровой длины жгутик, когда рядом шлепнулся кукурузный початок. Сигнал? Ванько затаился, прислушиваясь. Расслышал неразборчивый говор и шаги: со стороны дома к навесу приближались двое. По голосам тут же узнал Леху и Гундосого. "Черт, думал, одни мы не спим, - ругнулся Ванько. - Придется подождать"...

Приятели уселись на скамью. Ванько распрямился на полный рост, дал понять Борису, что сигнал принят. Присел и стал ждать. Из разговора, доносившегося теперь отчетливо, заключил, что дружки встретились недавно.

- Так ты кажешь, свиданирував? - с нетерпеливым интересом переспросил Леха. - С ким же цэ само?

- А вгадай!

- Та бис тэбэ зна... Хиба обратно с тиею шалапутною?

- Тилькэ сичас од нэи.

- Ну и як - хочь полапать дала? Писля того, як ты хотив угостить нэю и нас з Грыцьком. а Кулька обороныв.

- Та я седни ще нэ лиз.

- И нэ лаялась? .

- Ни словэчком нэ уприкнула, шоб мини луснуть!

- Так шо, може, ще попробуем? Зробышь?

- Та мини нэ жалько, бо вона до цего жаднюча. А карасину дасышь?

- Я ж тоби позавчора давав цилу литру!

- То я просыв соби. А тэпэр трохы ий, бо каже: не прынэсэшь, то й нэ прыходь - нэ пустю й блызько.

- Такэ, такэ... Нэ боисься, шо оти черты рыла начистють? поинтересовался Леха.

- Сам же казав, шо воны сталы бояться нас, як огня...

- Так то мэнэ! Ладно, трохе дам... А то ще будэ, як зи мной: ничого нэ пообищав, понадиявся був на сылу. Полиз, а вона як вчипылась за я... за якэсь мисто - цилый тыждэнь потом роскарякою ходыв...

- Це, мать, Варька Сломивська? - догадался Гундосый.

- Вона, шоб ий на тим свити кыслыло!.. Посуд прыхватыв? Ходим до хлягы.

Было слышно, как совсем рядом клацнула и откинулась крышка фляги, как, утопив бутылку, набулькали в нее керосину. "Придется с поджогом погодить: керосин и нам нужен позарез!"- подумал Ванько.

Подождав, пока дружки ушли и все стихло, поднялся. Фляга стояла возле большой собачьей будки, из которой вылез, волоча цепь, симпатичный кутенок, не научившийся еще не то что "гавкать", но и разбираться, где свои, а где чужие. Несмотря на поздний час, он, похоже, не прочь был поиграть. Погладив его, Ванько попробовал флягу на вес - полная. Отнес в орешник.

- Представляешь, полна керосину! - с радостью объяснил Борису.

- Да ну! - удивился тот. - А фитиль еще не поджигал?

- Надо сперва опорожнить, а уж потом все остальное. Флягу-то нужно вернуть, пусть думают, что сено сперва облили керосином, потом подожгли. Иначе ним и пользоваться будет опасно.

- И то... Я об этом не подумал, - согласился помощник.

Вернулись через полчаса. Смочив еще одну тряпку остатком керосина, Ванько оставил флягу между стогов. Зарозовел кончик жгута, в носу щекотнуло запахом паленой ваты. Прошел к кутенку, освободил от ошейника: будка стояла близко к стогам. Одну листовку оставил на столе, придавив кирпичом, другую ниткой привязал к столбику навеса. "Цуценя" игриво ворча, теребило его за штанину, некоторое расстояние бежало следом, потом вернулось во двор.

П е р е с к а з невольно подслушанного разговора у Рудика ревности не вызвал.

- Это на нее похоже! - только и заметил презрительно. Миша отреагировал более эмоционально:

- Ну и ну, воще!.. Обратно снюхаться с Гундосым! Поз-зор, воще...

Речь шла, как можно догадаться, о Нюське Косой. Никого не задела и хвастливая лехина уверенность, будто они стали его бояться. Это он возомнил о себе после той встречи в степи, когда ему подарили "самую лучшую" петлю. Пускай его, не стоит обращать внимания! А вот Гундосого надо от Нюськи отвадить и припугнуть, решили ребята.

Вспомнили про череп, некогда найденный близ лисьей норы в терновнике за бригадой. Был он желт, тронут временем, но цел и крепок. Все тридцать два зуба сохранились в целости (их потом посадили еще и на клей). Нижнюю челюсть закрепили так, что "рот" мог открываться и закрываться, не отваливаясь. Служил этот череп атрибутом власти при игре "в судью, разбойника и палача".