рассвет. - А что если в Либери возникли проблемы со взрывчаткой? - спросил он своего спутника майора Брэстеда.
- Не должно.
- Если в Либери не будет взрыва, их не будет и в городе. И в таком
случае военные из казармы подоспеют на выручку к здешним караульным. Вот тогда-то прощай надежды на свободу.
- .и на жизнь, - добавил к его словам Дисмас. А тем временем в лагере шахтеров творилось нечто ужасное и непредвиденное. С первыми лучами, как и было запланировано, горнякибунтовщики пустили в ход детонаторы. Однако процесс детонации не произошел и заряд не вызвал взрыва. Все было крайне удивительно. Шахтеры, видавшие и ранее действие флювита, знали, что это было надежное вещество. Оно никогда не давало осечки и всегда действовало наверняка. Предположив, что неполадки, скорее всего, связаны с детонирующим проводом, двое из восставших решили спуститься в шахту. На пути подъемника провод был цел, его защемило под колесами подстрида. Откатив вагончик, они присоединили оборванный провод, и. Взрыв небывалой силы потряс всю шахту. Мощная детонационная волна разбросала ошметки тел бунтарей, и кровь брызнула на стены и вентиляционный штрек. В следующий миг из барража хлынула вода. Быстрая, стремительная и коварная, она пожирала все, что встречала на своем пути.
- Они погибли! Погибли! - панически кричали мятежники, оставшиеся
на поверхности.
- Вода! Вода! Она уже близко! Скорее взрывайте склад! Если вода
проникнет туда, все пропало! Оперативные действия дали результат - и спустя несколько секунд склад, наполненный взрывчаткой, взлетел в воздух. Ударная волна оказалась настолько сильной, что отшвырнула заговорщиков на много ярдов назад. Взрыв этот увидели и в При-тропти. Первыми на сигнал откликнулись бунтовщики на химико-фармацевтическом предприятии. Затем показали себя и остальные участники единого восстания. Череда взрывов подбодрила уже начинавших падать духом мятежников. Она ввергла оборону в панику, и нападающие смогли этим умело воспользоваться. Не выдержав напора мятежников, караульные крепости "Аннутий" сдались. Восставшие вломились в главное здание и, обнаружив там всех сорока утиев, взяли их в плен. Все оказались в числе захваченных, кроме верховного правителя. Увидев осаду и поражение, тот ухитрился через свою спальню пробраться в потайную комнату.
- Он удрал! - вломившись в апартаменты правителя, огорченно крикнул
предводитель мятежников.
- Нет-нет, этого не может быть! Его не видели выходящим отсюда,
возразил Дункан Робертсон.
- Значит, в этой комнате есть потайной ход, - заключил Брэстед. Трое землян и еще пятеро единомышленников принялись прощупывать стены, пол и осматривать потолок.
- Есть! Нашел! - воскликнул Робертсон. Нажал на какой-то рычажок, и часть стены поползла в сторону. Правитель, поняв, что его обнаружили, открыл огонь и поразил шестерых мятежников. Укрывшиеся за стеной разведчики притаились, выжидая выхода правителятирана. Однако тот не собирался выходить, нажал на что-то, и потайная дверь медленно поползла на место. В проходе лежало препятствие - труп одного из бунтарей. Гудр-оф, верховный властелин Терронга, с опаской приблизился к выходу, нагнулся, чтобы убрать тело, и встретился со своей смертью. Завидев выходящего, Макензи немедленно выстрелил, но, спустив курок, сразу же пожалел о содеянном. Вышедший из потайной комнаты оказался не терронгцем, внешне он походил на человека. Меткий выстрел в голову уложил Гудр-офа, и тот испустил дух. Только теперь до Генри дошел смысл слов Эт-орса: "У тебя язык и сердце правителя". Говоря это, он, возможно, имел в виду человеческий облик Гудр-офа. Но каким образом тот стал верховным правителем терронгцев, было для Макензи неведомым. Еще было нечто неясное в этой истории. В плену у терронгцев находились еще двое людей, однако, их отчего-то поселенцы не приняли во внимание. Запутавшись в собственных мыслях и предположениях и пораженный всем увиденным, Генри склонился над телом правителя. Перевернул того на спину, чтобы посмотреть на его лицо, но так и не смог сделать этого. Соприкоснувшись с телом Гудрофа, землянин задергался, будто бы пораженный сильным разрядом тока. Его отшвырнуло назад, и он потерял сознание.
- Генри, Генри. - услышал он откуда-то из темноты знакомый голос. Почувствовал на лице болезненные пощечины и заныл от неприятного ощущения во всем теле. Неохотно приоткрыл глаза и в тусклом белесом тумане разглядел черты Брэстеда. Лицо его выражало тревогу и растерянность.
- Как ты? - помогая другу присесть, заботливо спросил тот.
- Не знаю. я не ощущаю себя. такое чувство, как будто я уже помер. Макензи обхватил обеими руками голову. Острая боль словно дрель сверлила мозг. Охая и проклиная все на свете, он неуверенно поднялся с пола. Осмотрелся вокруг и изумился, не заметив тела Гудр-офа.
- А где же труп правителя?
- Понятия не имею. Как только ты прикоснулся к нему, он исчез.
- Как это исчез? - не понял его Генри.
- Самым обычным образом. просто-напросто испарился.
- Ничего себе чудеса! Мертвец, растворяющийся на глазах. Мистика, да и
только! - Макензи шагнул в сторону. Когда он увидел мертвые тела своих сторонников, его лицо выразило отчаяние и горе.
- Сфу-ма-то. - услышали друзья слабый голос Робертсона. Они полагали, что тот уже мертв. Гудр-оф, стреляя во всех направлениях, попал тому в голову и смертельно ранил.
- Он еще жив, - присев возле старика и приподняв его тело, проговорил
Генри. Взглянул на рану, поднял глаза на друга и печально покачал головой.
- Сфу-ма-то. - вновь простонал умирающий.
- Держись, Робертсон, мы тебе поможем.
- Нет, не надо. я уже отжил свое. когда встретишься со своими.
скажешь, что Дункан Робертсон спас тебе жизнь. - все тише и тише звучал его голос.
- На Земле тебя не забудут.
- .я говорил не о Земле. когда встретишься с родными. скажи, что я
спас тебя.
- Да-да, конечно. обязательно скажу. - не поняв смысла его слов,
попытался Макензи заверить умирающего. Старик, хрипя от боли, сконцентрировал свой взор на глазах Генри.
- С-ф-у-м-а-т-о. - произнес он с последним вздохом. Взгляд его застыл, болезненный хрип стих, и он погрузился в вечный сон.
Г л а в а 20
КАЛЛАКСИЯ
Со смелостью можно все предпринять,
но не все можно сделать.
Наполеон Бонапарт
- .и пусть останутся в памяти собравшихся сегодня подвиги,
свершенные вами во имя свободы и во благо жизни. Пусть каждый из присутствующих здесь расскажет грядущему поколению о вашей жертве и да не сотрет время память о вас в прах. Да пребудет с вами воля и сила Всесущего, - закончил свою речь этими словами майор Брэстед. И поднял факел к телам собратьев по оружию, погибших во время восстания. Жадное и ненасытное пламя вмиг охватило груду останков. Собравшиеся на панихиду, простояв возле памятного и очищающего огня, вскоре разошлись.
- Молодчина! Отличный спич, - похвалил Дисмаса друг детства. - Я был
бы счастлив, если бы ты произнес такую же помпезную речь и на моей панихиде.
- Тебе еще долго жить, - усмехнулся собеседник желанию товарища.
Возможно, ты переживешь и меня.
- Да что ты, я ведь старше тебя.
- Всего на два года.
- На сколько бы ни было, я все равно не хочу пережить тебя.
- Из-за панихиды, что ли?
- Нет, просто, наверное, не смогу вынести твою смерть.
- Ты столько их видывал, одной больше, одной меньше. Какая разница?
отмахнулся Брэстед.
- Большая. До других мне нет дела. Ты ведь знаешь, что ближе тебя у
меня нет никого.
- Есть - Гвендолин.
- Это не то. Женщины в жизни приходят и уходят, а вот настоящие
друзья всегда остаются. Дисмас грустно улыбнулся.
- Знаешь, Генри, раз уж мы друг без друга не можем жить, тогда
давай и помирать вместе, - шутливо заключил друг. - Я вот подумал. полагаю, что и я не смогу вынести твою смерть, так что прости, а панихиды я не поведу.