В сознание Лукаса внезапно прорвался вой сирены, с которым их машина неслась по улицам. Он как бы очнулся и заставил себя думать о главном. О нападении извне. Если это действительно нападение, то первый удар нанесен точно в солнечное сплетение. Парализована энергетика - парализована жизнь. Еще действует сила инерции, целы автономные линии связи, не совсем поражен транспорт, а военную машину хоть сейчас пускай в действие. Все это, однако, не имеет большого значения, ибо что такое современный город без электроэнергии? Асфальтовая пустыня без капли тепла и воды. Не далее как через несколько часов люди почувствуют жажду. И вот тогда поведение толпы не удастся описать никакими формулами.

Тут самое простое, очевидное, традиционное решение - нажать на все кнопки. Шарахнуть по противнику из всех стволов. Немедленный удар в ответ на удар - этому природа миллионы лет учила все живое. Ударь, если не можешь убежать! Вцепись зубами, кромсай, рви!

Реакция не разума, а инстинкта. Вот так однажды ударили всеми ядохимикатами по насекомым. Не разведав, как следует, не подумав, не устояв против соблазна мощи, которой, казалось, ничто не могло противостоять.

А то был куда менее сложный и опасный случай.

"Уверен ли ты сам в своих выводах? - привычно переспросил себя Лукас. - В правильности рекомендаций, которые собираешься дать?"

"Да, - ответил он сам себе. - Как-никак я думал об этом всю жизнь, хотя казалось, что это никому не нужно".

Машина резко затормозила у подъезда.

10.48 по вашингтонскому времени

17.48 по московскому.

Рей смотрел на пришельцев сквозь орудийный прицел. Их вибрирующая, радужно-черная масса колыхалась метрах в ста от танка. Они ничего не предпринимали. Они дали себя окружить, взять в перекрестье стволов, теперь дело было за командой. Будет команда - и шквал огня в мгновение ока разнесет их скопище, мачты линии, само пространство. Уж Рей-то знал, что это такое - совместный залп десятков орудий и пулеметов. Да еще ракет "воздух - земля", которыми готово было полыхнуть звено кружащих в небе самолетов.

Он дрожал от возбуждения. От желания немедленно, сию секунду покончить с невыносимым ожиданием и страхом перед тем неведомым, что вибрировало в воздухе. Страх, что самое ужасное, был притягательным. Такой страх человек испытывает, стоя на краю пропасти.

Рей, насколько помнил, всегда любил оружие. В детстве, когда тарахтел из игрушечного автомата. В юности, когда ему вручили настоящий автомат. С оружием он чувствовал себя куда сильней и значительней. Совсем другим человеком. Вот и сейчас ему мучительно хотелось нажать на спуск. Но думал он об этом, обливаясь холодным потом. Ибо представлял себе возможные последствия. Понимал, что для неведомых существ? весь этот тротилово-стальной ад, который держали в узде его липкие от пота пальцы, мог оказаться безобидной дробинкой. И что команда "огонь!" может стать последней, которую он услышит. Все равно он ждал команду с каким-то болезненно-сладким любопытством и знал, что она принесет ему облегчение.

Гуляя по улицам, он иногда ловил себя на желании трахнуть по зеркальным витринам если не бомбой, то камнем. Или прошить окна автоматной очередью. А ведь он вовсе не был разрушителем. И с психикой у него все в порядке. Откуда же этот импульс? Правда, ничего такого, если не будет команды, он не сделает, - в себе он уверен. Но желание сидит в нем. "Господи, отврати, господи..."

Что это?!

По рою вдруг прошло шевеление. Контуры затуманились, радуга исчезла, и все огромное, смутно-черное, до ужаса неправдоподобное тело взмыло в ярких лучах солнца. Так быстро, что Рей не успел снова поймать его в прицел.

Мгновение оно висело неподвижно, а потом ринулось в голубую высь, как сквозь сито, прошло через строй самолетов и стало удаляться чернеющей точкой. Звено самолетов рассыпалось, они свечой взмывали вверх, но было уже ясно, что им не догнать эту исчезающую точку.

Просека опустела. Был зной, была тишина, и в ней трещали цикады.

Ослабевшими пальцами Рей вынул сигарету. До головокружения опустошенный, откинулся на сиденье. Вздохнул с облегчением.

Но, когда скомандовали "отбой", он ощутил нечто вроде разочарования.

15.57 по среднеафриканскому времени

18.51 по московскому.

Тван долгим взглядом проводил удаляющееся "нечто". То, что он видел, его не испугало. "Оно" не принадлежало джунглям, не было злым или добрым духом, никак не соотносилось с привычным и, следовательно, не имело к нему, Твану, никакого отношения. Вроде тех железных птиц, самолетов, которые изредка шумят, пролетая над джунглями.

Сжимая копье, Тван нырнул в густой сумрак леса.

16.52 по среднеевропейскому времени

18.52 по московскому.

Анджей выключил трактор и спрыгнул на землю. Сквозь тишину, которая наступила после грохота мотора, не сразу стали прокрадываться звуки, - унылый посвист ветра, далекое карканье ворон.

Из-за кромки леса взмыл темный треугольник стаи. "Журавли? удивился Анджей. - Так рано?"

Но это были не журавли, Анджей тотчас понял ошибку. То был какой-то странный летательный аппарат или, может быть, строй аппаратов. "Нечто" пронеслось так высоко и быстро, что Анджей ничего не разглядел толком. Он привычно стал ждать грохота, который неизбежно должен был обрушиться на землю после стремительного, сверхзвукового полета.

Но шли минуты, а все было тихо.

"Чего только не наизобретают!" - подумал Анджей, доставая из сумки еду.

ЭПИЛОГ

- Господа! Председатель чрезвычайной научной комиссии ООН, профессор, академик Двойченко любезно согласился дать нам интервью. Прошу вас, господин профессор. Вас слушают и видят сейчас сотни миллионов людей.

- Благодарю. Для меня большая честь выступить перед столь обширной аудиторией. До сих пор, если не ошибаюсь, телевизор собирал стольких людей одновременно разве что при разыгрывании международного первенства по футболу.

- Надеюсь, господин профессор, вы нам отпустите этот маленький грех?

- Тем охотней, что сам я страстный болельщик, только не футбола или хоккея, а художественной гимнастики. Но - к делу. Комиссия еще не завершила свою работу, так что я выступаю лишь от своего имени. Как известно. Землю недавно посетили космические пришельцы. Их пребывание было скоротечным, строго научных наблюдений произвести не удалось, поэтому фактический материал весьма скуден и противоречив.