- Не торопись... - Микола понятия не имел, как объяснить то, что произошло, Ларисе, Он понимал, нужно говорить не только так, чтобы ему поверили, но и добавить такое, чтобы извлечь из этой ситуации какую-то выгоду для себя или хотя бы малую возможность самоутверждения.- Ты на работу сегодня ходила?
- Нет, печатала дома. Сказала, что ребенок заболел. А у Юрасика и вправду маленькая температура... - Лариса достала из серванта большой хрустальный фужер, поставила рядом с металлическим стаканчиком. - Ну так плесни. За что, значит, выпьем?
- Ты бы еще кружку под "Наполеон" подставила,- незлобиво буркнул Микола и чуть плеснул в фужер, на самое донышко.
- Что это у тебя такое? - спросила Лариса, глядя на блестящий стаканчик. - Такие штучки зэки в лагерях делают. Откуда это у тебя?
- Зэки в зонах,- передразнил. - Товарищ подарил. Мы с ним когда-то в Москве познакомились. Когда я в литинституте учился... А вот сегодня мы с ним встретились. Большим ученым стал. Засекреченный физик,- Микола и себе налил коньяка.
Лариса рассмеялась звонко, неудержимо, как дурочка:
- Его из тюряги выпустили, твоего засекреченного физика? Он там и стаканчики вытачивал. Хи-хи-хи... За что пьем, чудо мое писательское?
- За счастье и здоровье присутствующих,- снова многозначительно и уклончиво ответил Микола.- Я сегодня создал гениальное стихотворение. Хочешь послушать? Про пылесос истории...- и сам едва не расхохотался.Слушай: Пылесос истории - ты метла фортуны. Посереди декорации суток. Кружка пива. Пена в шевелюре. Кто ж сказал: "Ты бей, но не убей!" Сцена, пыль. Где ж пылесос истории? Нет, не создали умники его... А за кулисами накурено, наплевано, красавицы, сняв грим, все пьют бордо...
- Кончай паясничать,- перебила его Лариса, сообразив, что Микола беззастенчиво импровизирует.- Где ты с ним пил? Где взял деньги на коньяк? Ты дома взял деньги? - Лариса вскрикнула и побежала в комнату, скрипнула дверца секретера, не включая света, она нащупала деревянную шкатулочку, где они хранили деньги, и решительно направилась на кухню.
Микола сидел понурившись. Денег дома он не брал, но и выдумать правдоподобное появление "Наполеона" тоже не мог. А сказать все, как было, казалось полной нелепостью, глупостью.
Лариса с вызовом поставила шкатулку на стол и, пристально глядя на мужа, открыла крышку. Поверх старых пятерок и трешниц лежали три новенькие десятки.
С минуту длилась немая сцена.
- Миколка, Миколушка! Ах ты заразочка моя... Прости меня, я погорячилась. Ты сам понимаешь, когда дома денег кот наплакал, мне подумалось, что тебе захотелось кого-то "Наполеоном" угостить... Ты прости меня, глупую... Ладно, Миколка? Ты не сердишься? Ну, рассказывай...
- Оденься прежде, балерина... Срамотой отсвечиваешь. Не буду же я тебе такой все на кухне рассказывать!
- Сейчас, сейчас, Миколушка. Сейчас оденусь, - Лариса выбежала.
А он пьяно уставился на три новенькие десятки. Он понимал, Лариса положить их туда не могла. За себя тоже был спокоен. Отец? Так он уже полгода не встает. Кто? Какой-то бред. Продолжение вымысла?
Микола перевел взгляд на заполненный коньяком стаканчик, взял его и, не раздумывая, выпил. И сморщился, закрыв глаза. А когда снова посмотрел в раскрытую шкатулку, то увидел: там появилась новенькая пятерка.
Он не видел, каким образом она там очутилась, хотя не сомневался мгновение тому назад ее там не было.
От сознания фантастичности, даже дикости происходящего хмель из головы как ветром выдуло. Мозг напряженно заработал. Микола посмотрел с подозрением на стаканчик, торопливо вылил в него остатки "Наполеона" и, не отводя глаз от шкатулки, выпил. Там появилась новенькая трешка. Заметить, как это все происходит, ему не удалось, но сомнения исчезли.
В кухню вбежала возбужденная Лариса в легоньком ситцевом халатике. Сразу же заглянула в шкатулку.
- Ой, да ты еще положил? Спокойно, Миколка! Рассказывай. Теперь мы прекрасно доживем до конца месяца. Рассказывай же. Ты получил гонорар? За что? Дай почитать. Кто тебе печатал?
- Ларисочка, оставь меня в покое... Собственно, что тебя разволновало? Ну, появилась копейка... Неужто такое, ах, событие?..- Микола медлил, понимая, что прежде всего ему самому надо во всем разобраться и самому успокоиться. - Так, в одной редакции попросили поработать... внештатным... Закончил же я литинститут, есть у меня и вкус и опыт...- безбожно врал Микола. - Толком еще не знаю, как они мне заплатят, но обещания были заманчивые...
- Ну, зачем такой дорогой коньяк покупал? Бешеные ведь деньги. Он же рублей пятьдесят стоит? Да? А с кем ты пил? В какой редакции?
- Все-то тебе расскажи... Обойдешься пока. Ты же знаешь, я суеверный. Настанет время, обо всем узнаешь. Главное - все хорошо.
Микола взял стаканчик, сполоснул его под струей теплой воды, сложил и бережно положил в карман.
- Устал я сегодня. Давай ужинать. Я пораньше лягу спать. Заслужил.
- Пьяный ты сегодня, как зюзя, - ласково сказала Лариса.
Всю ночь Микола провел в напряженных и болезненных размышлениях и сопоставлениях. Он делал вид, что спит. Лежал с закрытыми глазами и припоминал все до малейших подробностей, начиная со встречи со своим сероглазым "двойником" и до появления очередной трешки. Связь между выпитым коньяком и появлением денег была несомненной.
"Квази-рези-мези... с выраженным управляемым перемещением рабочего агента... Квази-рези-мези... Пылесос истории... Ну, Жора, ты даешь! Где же тебя искать? И нужно ли тебя искать? Ты не просил тебя искать? И не сказал, что будешь искать меня... Квази-рези-мези... Экспериментатор... Пылесосных дел мастер..."
- Миколка, ты не спишь?
"Если это действительно так, то... Нет, так просто не может быть! Это фантастика! Я лишку выпил. Пиво с "Наполеоном" никогда раньше не пил и одурел с непривычки. Бред? Но Лариска... Она-то трезвая..."
Он был готов вскочить и бежать среди ночи к друзьям, поднять на ноги соседей, только бы выцыганить под любым предлогом бутылку любого спиртного, наполнить блестящий "солнечный стаканчик" и выпить. А может, нужен только "Наполеон"? Вполне возможно.
- Ты с таким трудом дышишь. Ты не спишь, Миколка?
Ему никак не удавалось разобраться в том, что произошло, но понимал попал в такую ситуацию, которая не может не подарить ему хотя бы временной радости. Временной? Почему временной? Лишь потому, что ничего нет вечного в этом мире? Как пришло, так и уйдет? Какая несправедливость! Как несправедлива жизнь!
- Ты завтра идешь на работу?
"Какая может быть работа завтра? Тут такие события раскручиваются. Нужно во всем поскорей разобраться. За подкладкой пиджака припрятана от Лариски десятка... Мало. О "Наполеоне" нечего и думать...
А если система работает на чем-либо подешевле. Надо проверить все - от пива и сухих вин до водок и разных коньяков. Но в десятку никак не уложиться. Господи, как говорила моя мама, почему люди бывают бедными? Потому что глупы? А почему бывают глупы?.. Потому что бедны? Всю жизнь считаешь копейки и зависишь от них. Вот и сейчас. Такой казус случился, такой многообещающий эксперимент. Да тут и сотни не жаль. Так нет же! Дудки! Нищета проклятая! Надо бы у Лариски еще одну десятку взять. В конце концов, если все ладно будет, то и назад вернется. А если нет, то не обеднеем".
Ночью вспомнил о том, что забыл хотя бы заглянуть в комнату отца. Но...
"Батя простит. Но я и так не каждый день с ним вижусь. И он без меня не скучает. Лежит себе, телевизор смотрит. И почти ни с кем не разговаривает. Даже с внуком. А следовало бы деду больше общаться со своим внуком. Говорят, что общение с детьми лечит и омолаживает. Скажу об этом батьке. А то лежит и только кашляет. Старый уже... Лариска говорила, что покормила его и все сделала... Значит, все в порядке..."
- Тебе не холодно? Может, форточку закрыть?
"Так что же получается, если с умом, то - живые деньги... Как в кабине космического корабля - регенерация, круговорот и взаимный обмен газов, воды... Безотходное производство... Обалдеть можно. Ну, Жора, ты даешь! А если пить чужое? Вот тебе и заработок? Господи, уже утро?"
