Его мысль прервалась, когда стебельки с глазами изогнулись и уставились на Мэншипа. Через мгновение все остальные стебельки не только профессора, но и его помощника повернулись и остановились, продолжая колыхаться, не сводя взгляда со вставшего на ноги человека.

– Святой концентрированный Крм, – послал ум профессора дрожащую мысль. – Плоскоглазый монстр! Он освободился!

– Из цельной бумажной клетки! – в страхе завопил Шрин.

Лирлд принял решение:

– Бластер, – жестко приказал он. – Щупальцните мне бластер, Шрин. Будут нам выделять бюджетные средства или нет, мы не имеем права идти на риск с таким существом. Если он начнет буйствовать в густонаселенном городе…

Флефноб вздрогнул, так что вся черно-чемоданная поверхность заходила ходуном. Он что-то быстро подрегулировал в причудливой завитушке, которую передал ему Шрин. Затем направил ее на Мэншипа.

Выбравшись из бумажного пакета, Мэншип в нерешительности мялся на столе. Не являясь человеком действия в каком бы то ни было смысле, теперь он был озадачен тем, как следует поступать дальше. Он понятия не имел, в какую сторону направились папаша и сынок Гломги, более того, он совершенно не представлял, где в этом помещении располагалась дверь. С сожалением он подумал, что не заметил, через какое отверстие появился Рабд, когда этот молодой флефноб присоединился к здешней веселой компании.

Его внимание привлек ряд зигзагообразных выступов на противоположной стене, но тут он заметил бластер, который Лирлд боязливо и непрофессионально, но все же направил на Мэншипа. Его разум, который считал недавнюю беседу между профессором и помощникам чем-то совершенно не относящимся к делу, внезапно проинформировал его, что Мэншип готов стать первой и, возможно, неучтенной жертвой войны миров.

– Эй, – закричал он, забыв о своих скудных коммуникативных возможностях. – Мне просто нужно догнать Рабда. Я не собираюсь буйствовать…

Лирлд что-то сделал с завитушкой, как будто завел часы, а скорее всего просто спустил курок. Одновременно с этим он зажмурил все свои глаза, что само по себе было нелегким делом.

Именно это, как потом понял Клайд Мэншип, – когда нашлось время и место поразмыслить обо всем, – и спасло ему жизнь. Это и длинный прыжок вбок, который он совершил, когда миллионы трескучих красных точек вылетели из бластера и направились в его сторону.

Красные точки на большой скорости пронеслись мимо его пижамы и ударились в нижний ярус потолка. Совершенно беззвучно в каменной кладке появилось отверстие окружностью футов в десять. Отверстие было достаточно глубоким – три или четыре фута, так что через него виднелось ночное небо. Тяжелое облако белой пыли оседало вниз, словно только что тщательно выбили ковер.

Уставившись на это, Мэншип почувствовал, как леденеет его сердце. Желудок прилип к брюшной полости и, казалось, пытался взобраться под ребра. Он никогда еще в своей жизни не был так напуган.

– Э-э-эй, – начал было он.

– Мощность чуть великовата, профессор, – рассудительно заметил Шрин, облокотившись на стену широко расставленными щупальцами. – Мощность чуть великовата и недостаточно глрнк. Попробуйте чуть больше глрнк и увидите, что все получится.

– Спасибо, – благодарно ответил Лирлд. – Вот так, вы говорите?

Он снова поднял свой инструмент и нацелил его.

– Э-э-эй! – продолжил Мэншип, как и раньше, – и не потому, что почувствовал, что результат подобного обращения даст хоть какую-то пользу, а потому лишь, что не имел на тот момент никаких творческих предпосылок, чтобы сказать что-то еще.

– Э-э-э-эй! – еще раз повторил он, стуча зубами и наблюдая за Лирлдом глазами, которые уже нельзя было назвать такими уж плоскими.

Он поднял трясущуюся руку, пытаясь жестом вразумить противника. Страх распространялся в нем, как панический сигнал в обезьяньей стае. Он снова увидел, какие необычные действия совершает флефноб со спусковым крючком. Его мысли остановились, а каждый мускул тела невыносимо напрягся.

Внезапно Лирлд задрожал. Он заскользил назад вдоль стола. Оружие выпало из его окаменевших щупалец и разбилось на множество круглых пружинок, которые раскатились во все стороны.

– Шрин! – застонал его разум. – Шрин! Монстр… Ты видишь, что излучают его глаза? Он… он…

Его тело с треском лопнуло, и из него потекла бледно-синяя слизь. Щупальца опали как листья на резком осеннем ветру. Глаза, которыми была усеяна поверхность тела, из бирюзовых сделались мутно-коричневыми.

– Шрин! – умоляюще послал он свою прощальную мысль. – Помоги мне… плоскоглазый монстр меня… помоги… помоги!

А затем он растворился. Там, где он только что находился, не осталось ничего, кроме черной жижи с синими прожилками, которая фонтанировала, пузырилась и стекала вниз через изогнутый край стола.

Мэншип непонимающе глазел на это, радуясь тому факту, что остался в живых.

Отблеск совершенно безумного, панического страха донесся до него из разума Шрина. Помощник-лаборант отпрыгнул от стены, к которой прислонялся, проскользил по столу, расставив щупальца, на секунду приостановился у выступов вдоль края, чтобы развернуться в нужном направлении, а затем по огромной дуге отправился к дальней стене здания. Зигзагообразные выступы расширились со вспышкой как от молнии, чтобы пропустить тело флефноба.

Итак, там действительно была дверь. Мэншип ощутил некую удовлетворенность из-за такого удачного дедуктивного анализа. Да к тому же не обладая всеми фактами… Умен, очень умен.

Затем различные области его мозга наверстали все, что произошло в последние минуты, и Мэншип задрожал. Он должен уже быть мертвым, его плоть должна быть разорвана на куски или испепелена. Что ж случилось?

Лирлд выстрелил в него и промазал. Как только он приготовился ко второму выстрелу, что-то здорово врезало флефнобу, как ассирийцам, которые некогда волчьей хваткой держали в страхе все окрестные народы. Что? У Мэншипа не было никакого оружия. Насколько он знал, в этом мире у него не было никаких союзников. Он осмотрел огромное, многоярусное помещение. Тишина. Ни единого живого существа.

Так что там профессор телепатически провопил, прежде чем превратился в суп? Что-то о глазах Мэншипа? Что-то излучается из глаз землянина?

Все еще чрезвычайно озадаченный, Мэншип не мог не сожалеть о смерти Лирлда, несмотря на то что с трудом пережил эти несколько последних минут. Возможно, потому, что они в некотором роде являлись коллегами, флефноб казался единственным существом, к которому Мэншип мог испытывать хоть какую-то симпатию. Сейчас же он чувствовал себя совершенно одиноким, к тому же несколько виноватым.

Различные мысли, мутным потоком проносившиеся у него в голове, внезапно пропали, и им на смену пришло одно крайне важное наблюдение.

Зигзагообразный дверной проем, через который унесся Шрин, закрывался! И насколько понимал Мэншип, это был единственный выход из здания!

Мэншип спрыгнул с огромного стола – второй отличнейший прыжок за последние десять минут, и все благодаря спортзалу, который он посещал пару часов в неделю в течение целого семестра шесть лет назад. Он добрался до сужающегося проема, готовясь выцарапывать свою свободу через твердую каменную стену, если это будет необходимо.

Он ни в коем случае не собирался оставаться узником этого места, когда прибудет флефнобская полиция, оснащенная тем, что они используют вместо слезоточивого газа и пулеметов. Он также не забыл о том, что нужно догнать Рабда и взять у него два-три урока по вождению инопланетной техники.

К его неописуемой радости отверстие вновь раздвинулось, как только он приблизился к стене. Какое-то фотоэлектронное приспособление, подумал он, или просто повышенная чувствительность к приближающемуся телу?

Он побежал вперед и вскоре оказался на поверхности планеты, окруженный глубоким ночным небом.

От одного этого вида у него перехватило дыхание и открывшийся простор заставил на мгновение забыть о странном городе флефнобов, простиравшемся во все стороны.