"Они собираются забрать меня в участок, – объяснил я моей жене. – В прошлом месяце я не прошел техосмотр".

Одна из опасностей быть трейдером в том, что, когда рынок очень оживленный, вы забываете обо всем – об отпусках, деловых поездках, ланчах, встречах с врачами, последних сроках предоставления рукописи книги… В течение большей части сентября 1998 года рынок был очень волатильным, и в тот или иной день движение Доу составляло 200 пунктов или более. В один из дней я оставался в S&Р-яме дольше, чем намеревался, управляя собственной торговой позицией и наблюдая за торговлей наших клиентов. В результате я не прошел техосмотр.

"Привет, офицеры, – сказал я, доставая свои водительские права из бумажника и вручая полицейским. – Вы сейчас обнаружите, что я в прошлом месяце пропустил техосмотр. И еще я пропустил его несколько месяцев назад…".

Офицеры полиции поместили меня в заднее отделение патрульной машины для поездки в участок. По дороге один из офицеров услышал мой хриплый голос. "Вы что, сильно простужены?", – спросил он.

"Нет, у меня такой голос, потому что у меня такая работа".

Полицейский посмотрел на меня с удивлением.

"Я – трейдер в яме на Чикагской Торговой бирже. Я торгую фьючерсами на индекс акций S&P".

"Правда? – Полицейский развернулся в мою сторону, в то время как его партнер вел машину. – Что вы думаете о рынке? Бычий рынок закончился?"

Это еще один примером всеобщей озабоченности по поводу рынка.

"Я не думаю, что этот бычий рынок закончился", ответил я. – Но, кто знает, закончилась ли эта рыночная коррекция. Многое будет зависеть от того, что мы услышим о кризисе в Азии".

"А могу я попросить у вас небольшого дружеского совета?" – продолжал он, когда мы заходили в полицейский участок.

"Конечно, если вы порвете квитанцию…", – засмеялся я.

"Не могу этого сделать. Но мы угостим вас чашкой кофе".

Мы сели рядом в полицейском участке и ждали, когда моя жена принесет мне деньги заплатить штраф. "Я инвестировал деньги во взаимные фонды, поэтому этот рынок и беспокоит меня, сказал мне офицер. – Моя жена постоянно смотрит Си-эн-би-си, и говорит мне, что мы – долгосрочные инвесторы. Мы даже не думаем забрать наши деньги с рынка".

"А каков временной горизонт ваших инвестиций?", – спросил я.

"Что вы имеете в виду?" – спросил он в ответ.

Я задал ему вопросы: Сколько ему лет? Какой процент их дохода они с женой инвестируют? В солидный ли взаимный фонд инвестировали они свои деньги? Каковы цели их инвестиций? Офицер полиции сказал, что они с женой инвестировали для оплаты образования их детей в колледже, которое начнется через 10 лет.

"Я бы сейчас оставил ваши деньги во взаимных фондах. Если вы посмотрите на любой 10-летний период в истории, то увидите, что акции показывали в два раза более хорошие результаты, чем облигации. Вы долгосрочный инвестор, так что ваша жена права: держите ваши деньги в рынке".

"Спасибо. Я уже начинал беспокоиться".

"У вас все будет отлично. – Я сделал глоток кофе из пенопластовой чашки и решил, что пить его нельзя. – Так как насчет квитанции…"

Точно так же, как этот офицер полиции и его жена, мы в большей или меньшей степени становимся нацией долгосрочных инвесторов. Мы будем кататься по верхам и низам этого рынка, зная, что мы в нем надолго. Нам придется быть в рынке. Другого выбора нет.

Точно так же, как индивидуальные инвесторы после краха 1987 года обнаружили, что в руках профессионалов их деньгам лучше, компании тоже осознали необходимость определенных фундаментальных изменений. В кругах корпоративной Америки компании, чрезмерно нарастившие свой левередж и активы, посадили себя на финансовую диету, особенно когда экономика в конце 1980-х годов замедлилась и произошел экономический спад в начале 1990-х. Разукрупнение корпораций и реинжиниринговые слияния, приобретения и сброс активов – чем больше псевдопреобразований проводилось компаниями, считавшими, что они могут добиться большего с меньшим числом людей, тем счастливее чувствовал себя Уолл-стрит по отношению к этим убогим и скаредным машинам по зарабатыванию денег.

Компании открыли для себя то, что я называю "эффектом UPS". Компании сокращали персонал, занятый полный рабочий день, и возмещали разницу в трудовых ресурсах за счет занятых неполный рабочий день и временных работников. Компания United Parcel Service (UPS) делает акцент на использование занятых неполный рабочий день, несмотря на жалобы трудящихся и на собственный рост. Для UPS спрос на частично занятых связан с природой ее бизнеса: доставка посылок требует круглосуточного укомплектования работниками всех этапов логистической цепи, начиная от складов и заканчивая грузовиками. Поскольку многие люди не любят работать в ночную смену, UPS обнаружила высокую текучесть кадров. Решением этой проблемы стал упор на частично занятых работников и даже на привлечение временных работников при сезонном росте спроса. В середине 1997 года профсоюз водителей грузовиков возбудил против UPS судебный процесс с целью сократить ориентацию компании на частично занятых работников. Тем не менее, согласно сводкам новостей, UPS остается в основном укомплектованной частично занятыми работниками. Они получают меньшую плату, меньшие отпуска и худшие условия пенсий по сравнению с занятыми полный рабочий день.

В то же время разукрупнение стало широко используемым словом, эвфемизмом[16] для административных отпусков и увольнений. За последнее десятилетие временные увольнения стали означать, что хорошо идущий бизнес становится еще лучше.

Поговорим об IBM. Когда я учился в колледже, IBM была образцом для всей корпоративной Америки наиболее уважаемой и социально-ответственной из всех компаний, предоставляющей женщинам декретные отпуска и финансирование образования в колледже для детей работников. Но даже "голубым чипсам" пришлось сокращать свои расходы. В 1993 году IBM уволила 60 000 работников и предложила добровольный выкуп акций многим из 241 000 своих сотрудников.

Временные увольнения и разукрупнение компаний снизило покупательную способность, замедлив рост экономики в 1980-х. К 1990 году Соединенные Штаты официально объявили о спаде, который продолжался и в 1991 году. После этого экономика устойчиво росла, толкая рынок акций вверх. Сила экономики видна по низкому уровню безработицы (ниже 5 процентов).

Многих из тех, кого уволили временно, вновь приняли на работу в качестве частично занятых или временных работников. В этой новой корпоративной среде активно развилась индустрия услуг временной помощи. Впервые я увидел феномен временной помощи, когда работал летом с водителями грузовиков на выставке McCormic Place. Всегда, когда водители нуждались в дополнительной помощи в установке или демонтаже рекламных щитов, они обращались к бродягам. Эти странствующие рабочие получали всего несколько долларов в день, и многие обналичивали свои чеки в местном баре, где пропивали большую часть своей зарплаты.

Сегодняшняя индустрия временной помощи – один из самых быстроразвивающихся секторов экономики – очень отличается от бродяг. Временная помощь опирается на квалифицированных работников с дипломами колледжей, заполняющих кадровый дефицит в компаниях, не требуеют расходов, необходимых для найма постоянной рабочей силы. Эта практика получила широкое распространение. Согласно данным Национальной ассоциации временных услуг и подбора персонала, сегодня 9 из 10 компаний пользуются временной помощью. Кроме того, спрос на временную помощь дал импульс разветвленной индустрии независимых консультантов и молодых компаний, предоставляющих услуги по заключению субдоговоров для выполнения работ с внешними фирмами, особенно теми, которые не имеют профсоюзов, для крупных корпораций. Эти новые рабочие места – часть 50 миллионов новых позиций, созданных в 1990-е годы, – предлагали компаниям такой уровень компетенции, который стал возможен только благодаря фундаментальным изменениям на рынке рабочей силы. Эти люди свободных профессий тоже инвестируют в свои пенсии посредством фондов IRA, SEP и других.