Олег Аркадьевич Тaрутин

НЕ ТУЖИ, ГОШИК!

.. .Исчез с экрана ученый, симпатичный эрудит, постоянно ведущий эту телепрограмму, исчез его сегодняшний лобастый оппонент. Под тихую музыку покатились снизу вверх по сизому полю телеэкрана титры. Кончилась передача.

Возникшая затем на экране диктор на миг замешкалась, беззвучно шевельнула губами и коснулась рукою прически неконтролируемым жестом. Взгляд ее, устремленный в пространство, тоже был в этот миг какой-то бесконтрольный и трогательно-человечный. Видимо, там, у себя в студии, она тоже только что посмотрела эту самую передачу и тоже в высшей степени была поражена.

Но диктор, человек казенный и опытный, быстро овладев собой, звучным голосом посулила уважаемым телезрителям следующее в этот вечер зрелище, улыбнулась и исчезла.

И опять было зазвучала музыка, но уже не тихая и сдержанная, а резко-настырная, точно голос зазывалы, и покатилась было по экрану первая шеренга новых титров, но кто-то поспешно метнулся к телевизору. Кнопка щелкнула, и, высверкнув яркой звездочкой, экран погас.

- Да-а...-протянул кто-то в полутьме комнаты. - Как это они все по полочкам. .. Здорово, а?

И заговорили тут все разом, и задвигали стульями, и стол качнули, и он звякнул шатким стеклом. Хозяйка квартиры зажгла свет, и все с любопытством оглядели друг друга: как, мол, тебе, брат, виденное-слышанное? Фактики эти тебе как, а?

Действительно, на редкость интересной была эта передача о теории вероятности, и захватывающе провели ее двое ученых. Говорилось тут (и доступно пониманию говорилось) о законе больших чисел; обсуждались понятия случайных событий, случайных величин, понятия распределения вероятностей случайной величины, и так далее, и тому подобное, и все - с максимально возможной простотой и кинооснащенностью: и графики, и научно-популярные кинокадры, и спокойно-убеждающий баритон диктора.

Законы больших чисел... Вероятность падания подброшенного пятака на орла и решку.

Сто раз подброшенного, миллион раз...

Самым же захватывающим в передаче было то, что собеседники говорили еще, мимоходом правда, но с видимым удовольствием, о совершенно уже невероятных совпадениях, об удивительных, не объясненных пока что наукой, случаях с людьми.

"Однако должен заметить,-оговорился лобастый, - что большая часть таких случаев вполне может быть отнесена к разряду легенд, ибо проверке они не подлежат: или по давности лет, или в силу иных причин".

Но другая-то часть случаев, меньшая-то часть, та, которая подлежит?

Ну вот хоть случай с выпавшем за борт моряком. Тот еще и отфыркаться не успел, не успел еще в ужас впасть в океанской пустыне, как тут же подставила ему спину невесть откуда взявшаяся морская черепаха. А случай с французом, учителем Морисом Бимоном? А с тем португальцем, как его, который ошарашил курортных толстосумов, шестнадцать раз подряд поставив на двойной ноль и выиграв?

А тот шотландец, выпавший из самолета и угодивший в только что наваленную груду пакли? Да-а...

- Ну-ка, ну-ка, поглядим, - проговорил, как пропел, вскочив со стула и роясь в карманах, Коля Шустов, самый деятельный в компании человек с незряшным, еще со времен юности, прозвищем "Шустрый". И коротко звякнул об пол пятак, подброшенный Колей.

- Так, решка...-сообщил Коля.

И снова звякнула монета.

- Решка! Ей-богу, решка!-победно вознес над собой пятак Шустрый. Он демонстрировал его честной компании, словно вот уже и началось твориться то самое, невероятное.

- Еще раз, Коленька, - заинтересованно поощрила его худенькая и тоненькая Сажуля, мечтательное существо лет двадцати семи, в очках, браслетах и в короткой стрижке. Вот уж кто жил во всегдашнем ожидании невероятного: невероятной любви, невероятного поворота судьбы...

Звяк! Подпрыгнув, пятак встал на ребро и с наклоном, по дуге въехал под сервант, самую малость опередив Колю, который прыгал за монетой, подошвой пытаясь припечатать ее к полу и промахиваясь.

- Тьфу!-огорчился Коля.-А ведь наверняка опять решка!

- Да ты мечи двугривенные! - посоветовал Шустрому хозяин квартиры Виталик Синицын.-Или полтинники. Мы завтра со старухой посмотрим под сервантом: орел или решка. А, старуха?

И глянула на Виталика со всегдашним обожанием жена его Нина, красивая уравновешенная женщина. Коля же. чуть помедлив, поразмыслив, стоит ли трудов опыт, встал все же на четвереньки, пошарил ладонью под мебелью и вытолкнул монету на простор. Сдул паутину с кисти. Глянул.

- Ну? - спросили все.

- Орел!-с отвращением сообщил честный Коля.-Пыль надо вытирать, хозяева!-Он в сердцах щелчком загнал монету обратно.

- Не расстраивайся, Коленька. Все правильно. Все по науке. - утешила его Нина. - Случайные ж величины! Эти, как их. . . - И кистью красивой полной руки она сделала округлый жест, как бы ссылаясь на незыблемые научные законы, против которых разве же попрешь?-Да ну вас, ребята, в самом-то деле!-обиженно обратилась она ко всей компании. - Что это за безобразие! На телевизор мы, что ли, собрались или все-таки на Вовкин день рождения? Выпьем мы, в конце-то концов, за наследника нашего? У-у-ти, мое сокровище, Синичка ты моя, - нежно вытянула она губы в сторону соседней комнаты, где, наглухо упакованный в одеяла, при открытой форточке спал виновник торжества, причина сегодняшнего застолья - трехлетний Вовочка Синицын. О нем, как всегда в таких случаях водится, все начисто позабыли, благо спал мужик тихо и на внимание не претендовал.

- Да уж, братцы!-встрепенулся и папаша.-Давайте, давайте! Да что ж это, бойцы? - приглашал он и негодовал. - Не узнаю родного коллектива!

...Не совсем, конечно, родной, а редкого сбора коллектив собрался тут нынче. Хотя знали все друг друга давно, а иные - и с младых, как говорится. ногтей. Жора Рысин, например, учился с Виталиком в одном классе, а сам Виталик кончал один институт с Колей Шустовым, а медичка Нина - один институт со Светой, Бобовой женой. Сам же Боб Агнаев, корабельный механик, вечно пропадающий в рейсах, появился однажды в компании благодаря сохнущей по нему Светлане, будучи сам откровенно, и не сказать чтоб безнадежно, влюбленным в Нину. Сашенька - юная некогда лаборантка с кафедры, где трудился Коля Шустов, им и была введена в компанию и утвердилась в ней, вначале как потенциальная Колина невеста, а потом как общая хорошая знакомая.

. . .И забулькало, и зазвенело-забренчало.

Все встали, сдвинули рюмки и от души выпили за трехлетие потомка, за счастливую его будущую судьбу.

- Ox и стол у вас, родители, нынче! - восторгалась Сашуля. - Обалдеть!

И действительно, непривычно изобильным и дорогим для скромного достатками семейства был сегодняшний стол: и коньячок, и балычок даже. .. Хотя ведь - да, лотерейный выигрыш, четыре отгаданных номера. Можно и позволить.

И тут вдруг этот самый выигрыш - событие само по себе неординарное, выигрыш этот самый, о котором было со смехом и восторгами поведано гостям по мере их прихода, а потом как-то позабылось, - сопрягся со всем услышанным в телепередаче.

- Ну вот вам и случай! - взвился Шустрый. - Что, не случай, а? Ты ж, Виталька, в это самое спортлото раз в год играешь! Ну чем такую везуху объяснить? Ничем! Я вот каждый месяц на это безобразие шесть рублей кладу: три с аванса, три с получки, и - ни шиша! Ну объясни, по какому ты принципу цифры вычеркивал? Наверняка ведь от фонаря?

- Тройка-это в честь Вовки,-сообщила счастливая мать.

-Тридцать три-.в честь тебя,-подхватил муж.

- Дурак! - обиделась тридцатидвухлетняя Нина. - Дурак и есть, а потому и счастье тебе!

- Двадцать шесть - это мой трамвай, - успокаивающе улыбнувшись жене, продолжал Виталий. - А сорок один, ей-богу, сам не знаю почему. Никаких ассоциаций не возникало. Случайно вычеркнул. Осенило.