Ну вот, сказала она с коротким вздохом девочки, справившейся с трудным заданием, и радостно улыбнулась ему. Врата вновь содрогнулись, выбросив из себя сноп холодных голубоватых искр. Он инстинктивно отшатнулся, подняв к глазам руку, потом, виновато помаргивая, опять ее опустил. Вэньи нахмурилась.

Дело сделано. Голос ее вновь звучал резко. Нам нужно спешить. Эти Врата тайные, можно сказать, доморощенные, их, конечно, трудно найти, но в случае чего устроители первых Врат справятся с ними в два счета. Круг помощников разомкнулся. Скуластый, маленький, юркий Шайел выдвинулся вперед.

Я останусь тут наблюдать и придерживать силу. Остальные, пожалуй, могут пока отдохнуть. Если они понадобятся тебе...

Я дам вам об этом знать. Она слегка улыбнулась. Все работали хорошо и заслужили отдых. Ждите, пока мы не вернемся обратно. Пока. отметил Эсториан про себя. Пока, и никаких если. Она всегда держалась высокомерно, но тут ведет себя просто как действующая императрица. Разномастная толпа бесшумно задвигалась и потянулась к выходу, люди толкались, оглядываясь на переливающееся посреди комнаты чудо. Шайел притих возле Врат, бормоча заклинания и репетируя магические жесты, с помощью которых он надеялся обуздать силу, бьющую из этой дыры в мироздании. Какая-то тень выскользнула из-за его спины. Две тени. Одна, кошачья, мурлыкая, вскарабкалась на плечи Эсториана, другая заглянула ему в лицо.

Желтоглазый, сказал Эсториан, ты не можешь идти со мной.

Я пойду туда, куда пойдешь ты.

Даже к моей смерти?

Тем более, ответил Корусан. Эсториан оглянулся на женщин. Саревадин слепо щурилась на огонь, словно совсем позабыв, кто она, где и почему находится там, где находится. Вэньи тоже не выказывала к происходившему ощутимого интереса.

Я не верю ему, сказала она, но это твоя обуза. Решай, как знаешь, но поскорее. Откуда в ней столько холода и презрения? Как она смеет так обращаться с ним? Эсториан коснулся пальцами щек мальчишки. Они лихорадочно пылали, но в львиных горящих глазах не было колебания.

Дурак. Уничтожив меня, ты погибнешь мучительной смертью в пламени, перед которым бледнеет огонь ада.

Когда ты умрешь, мне незачем станет жить. Эсториан взглянул на Врата. Смерть двигалась в них. Мерцала, переливалась, блистала. Нежданная радость вдруг вспыхнула в нем, свирепая, граничащая с безрассудством.

Что ж, медленно произнес он. Идем. Идем и умрем оба.

Нет, быстро сказала Вэньи. Я не позволю вам этого. Эсториан едва слышал ее. Он сжал правой рукой ладонь Корусана, левой ухватил за руку Саревадин и качнулся вперед.

Идиот! пальцы Вэньи, ломая ногти, вцепились в кожу его поясного ремня. Через миг всю группу поглотил водоворот пламени. Он тонул. Камни, висящие на нем, тянули его вниз. Корусан, Вэньи, Саревадин, юл-котенок, свалившийся с плеч и вцепившийся в ляжку. Он ударил свободной ногой и попал во что-то движущееся, шумящее, похожее на крылья, мешающее ему бороться с волной паводка. Крылья? Да, кажется, они у него есть. Но если так, значит, он не в море, значит, он попал в шторм пенистых ветров, переносящих его от облака к облаку. Облака сталкивались, ревели, рождали гром, который перекатывался в его крови подобно булыжникам в весеннем горном потоке. Ветры, плачущие над ним, были мировыми ветрами, это они протянули его сквозь хаос распахнутых Врат. Маленькие существа ползали по нему, прыгали, скакали, цеплялись. Ему было не до них, он рычал, смеялся, парил в высоте и пикировал в бездну, потом снова взлетал и катился на гребне воздушного шторма. Это было ужасно, но только когда он дрался. Если он прекращал сопротивление, сила, пытающаяся уничтожить его, ослабевала и носила от тучи к туче, и в него попадали молнии, вылетающие из Врат. Одно существо подползло к его уху, издавая жуткий пронзительный визг. Его ликование не нуждалось в таком подкреплении. Но визг сам собой распадался на маленькие слова.

Стой! Заклинаю тебя, остановись! Ты потеряешь нас! Останавливаться он не хотел, но тем не менее ему пришлось вспомнить, зачем он летает здесь. Он вспомнил и снова решил взлететь, но не смог, потому что Вэньи взнуздала его. Он был гораздо больше ее, но удила уже жгли ему рот и поводья были meslnkhl{. Как вставший на дыбы жеребец, он сражался с ней, но она, как опытная наездница, заставляла его крутиться волчком и бросила в битву против себя самого. А ветры все плакали, все свистели. Поводья перехватила другая рука. Другой голос вошел в прижатое к черепу ухо.

Ах, какой великолепный сенель! Он поступил мудро, снабдив себя крыльями. Летай, пока у тебя есть время, малыш! Расслабься, пошел, летай! Это Саревадин. Он чувствовал, он видел ее, но Скиталица сменила обличье. Она была то ребенком, то мужчиной, то женщиной. Северные черты лица, яркорыжие волосы, три образа, но улыбка одна.

Я знаю дорогу, произнесло рожденное не единожды существо, мужчина, женщина и снова мужчина. Эти Врата разболтали меня, моя сила качается. Я поведу вас к Сердцу Миров. Разве не в Башню Солнца? Эсториан удивился. Но не мог выразить свое удивление вслух: удила мешали ему говорить. Чьи-то пятки вонзились в бок, понуждая прыгнуть вперед. Шторм бушевал где-то вверху, дорога прижималась к ногам, великолепным, сильным ногам, украшенным раздвоенными копытами. Он ничего не имел против, он бежал и бежал. И любовался собой со стороны, наслаждаясь размашистым бегом. Миры наползали на него с обочин пути, но он не боялся, он знал, что они не рухнут. Магия держит их, как держит его, а он держит тех, кто сейчас на нем едет. Его преследовали. Вначале он не был в этом уверен, но чуткое ухо уловило топот погони, потом ноздри вобрали в себя кислый запах крови и гари.

Маги, крикнула Саревадин, приняв на время обличье женщины. Вэньи, сидящая сзади нее, оглянулась и крепче обхватила рукой двоих трясущихся желтоглазых. Но желтоглазые тряслись не от страха, они никого никогда не боялись. Он тоже никого не боялся, но все же прислушался к словам белолицей.

Мы надежно защищены от них.

Только не здесь, сказала Саревадин. Защита не действует на магических тропах. Она он она всадила пятки в бока Эсториана.