– Вы его видели?

– Конечно. Он спешил к выходу из парка.

– Вы заметили, как он выглядел

– Да. Другие тоже его видели. Ему было примерно двадцать пять лет, рост около ста семидесяти двух сантиметров, стройный, темные волосы зачесаны назад.

– Как он был одет, госпожа Бруннер?

– Зеленая рубашка, темный костюм и светлый галстук. Он был похож на студента.

Продавщицу табачного киоска Марию Бруннер доставили в больницу, где врачи обнаружили восемнадцатисантиметровую колотую рану.

Полицейские не знали, что и предпринять. Согласно показаниям свидетелей, убийцей мог быть едва ли не каждый мужчина, не весивший добрый центнер и у которого не было лысины. После пятницы 2 августа преступник, державший в напряжении всю Вену, сделал короткий перерыв. Но уже в жаркий летний день 6 августа с вилкой в руках напал на госпожу Лаш. Однако пенсионерка не испугалась и помогла его задержать.

Полиции недостаточно арестовать убийцу, необходимо доказать его виновность. У старшего комиссара Кронера были вполне обоснованные подозрения, что Вайнвурм и есть убийца из театра. Однако ему необходимо было получить признание подозреваемого в совершении преступлений. Он понимал, что многократно судимый Вайнвурм будет все отрицать, поэтому решил прибегнуть к психологическому трюку. Он устроил очную ставку преступника со свидетелями и жертвами нападений, и все его узнали. Однако об убийстве в театре на допросе Кронер не обмолвился ни словом. Наоборот, он всячески уводил в сторону от этого случая внимание подозреваемого и пытался косвенными вопросами выяснить, где Вайнвурм появлялся, куда ходил и ездил, с кем встречался в период с момента выхода на свободу из тюрьмы в Геллерсдорфе и до 12 марта 1963 года, когда была убита маленькая Дагмар.

В это время в газетах были напечатаны фотографии Вайнвур-ма и призыв к общественности с просьбой, чтобы в полицию обратились все, кто его знает. В первый же день позвонили по телефону, а затем пришли два официанта и заявили, что он был завсегдатаем их бара. Приходил, усаживался за стойки, заказывал две порции белого вина и смотрел телевизор. С кем он встречался? С каким-то щеголем старше его. Согласно одной версии, это, был пятидесятичетырехлетний гомосексуалист, многократно судимый, бывший официант, согласно другой – виолончелист из оркестра кабаре, с которым он познакомился в тюрьме в Штайне. С пасхальных праздников Вайнвурм жил у него.

– Что вы делали 12 марта, господин Вайнвурм? – спросил старший комиссар.

– Сразу после обеда уехал в Зальцбург, а оттуда на следующее утро в Мюнхен, – не раздумывая, ответил Йозеф Вайнвурм.

– Чем вы добирались до Зальцбурга?

– Поездом.

Для полиции нетрудно установить, кто, когда и куда ехал. Кассиры, контролеры, проводники – у них у всех хорошая память на пассажиров. Коллеги старшего комиссара быстро установили, что Йозеф Вайнвурм действительно выехал в Зальцбург, но вечером – двадцатичасовым экспрессом «Винер вальцер», а значит во время убийства в театре он еще находился в Вене.

Старший комиссар сообщил ему об этом. Подозреваемому показали протоколы показаний опознавших его жертв и снова подчеркнули, что признание вины является смягчающим обстоятельством для суда. Но он продолжал утверждать, что не имеет ничего общего с убийством, ни на кого не нападал ни в кинотеатре, ни в костеле Святого Августина.

– Дело ваше, Вайнвурм, – сказал старший комиссар. – Я предоставил вам последнюю возможность, облегчить вашу совесть. Вы не сможете вечно лгать. Однажды тяжесть ваших преступлений раздавит вас.

Преступник не выдержал и двух недель. Во вторник 27 августа он постучал в дверь камеры и сообщил надсмотрщику, что хочет говорить с главным комиссаром Кронером. Когда его привели к комиссару, он сказал:

– Это действительно был я. На всех этих женщин нападал я. И маленькую Дагмар убил я.

– Зачем вы это сделали?

– Не знаю. Вдруг на меня что-то нашло. Это ужасно, я понимаю это.

Глаза у него бегали, руки тряслись, лоб покрылся испариной. Он смотрел по сторонам, будто искал нужные слова на стенах, посматривал на дверь… Наконец Вайнвурм стал рассказывать:

– Я направлялся в город. Я каждый день ходил в город. Больше всего любил прогуливаться по улицам Первого района. Я хотел где-нибудь, что-нибудь украсть. Что-нибудь незначительное. Подошел к Кертнерштрассе, к театру. Увидел, что много людей входит в театр и выходит из него. Я присоединился к группе каких-то мужчин и вошел в здание.

– Что вы делали внутри?

– Ничего. Бродил, смотрел, как все выглядит.

– Вас никто не заметил?

– Кажется, нет.

– Никто вас ни о чем не спрашивал?

– Нет.

– Сколько времени вы там пробыли?

– Часа два.

– Значит, вы уже там хорошо ориентировались?

– Конечно. Подошел также и к дамскому туалету. А незадолго до шести очутился в месте, где затем все и произошло.

– Откуда вы знаете, что было около шести?

– Я посмотрел на часы. Мне пришло в голову, что уже пора уходить. Было семнадцать пятьдесят. Такой темный коридор! Я пошел к выходу, но услышал какие-то голоса.

– Что вы делали весь день? С самого утра, когда встали?

– Позавтракал и примерно в десять часов вышел на улицу.

– А где вы ночевали?

– У своей матери. Взял старый портфель из искусственной кожи, в нем были мои документы и нож.

– Какой нож?

– Автоматически раскладывающийся. Я купил его не так давно. Так вот, я пошел в центр.

– У вас была какая-нибудь цель?

– Кажется, нет. Но мне было не совсем хорошо. С самого утра было какое-то странное чувство. Поэтому я зашел выпить белого вина.

– Хотели набраться смелости?

– Вероятно. Не знаю. У меня с утра было предчувствие, что сегодня что-то случится. Я всегда перед этим чувствовал волнение, возникала дрожь. Ни на чем не мог сосредоточиться. И меня охватывала злость, что я не могу ни на что решиться.

– Вы чувствовали ярость?

– Да.

– На кого?

– На женщин.

– А после того, как вы выпили вино?

– Мне стало лучше. Тогда я уже понял, что кого-нибудь зарежу:

– Как вы вошли в здание театра?

– Через маленькие двери. Как и перед этим. Подождал, пока стало заходить много людей и смешался с ними.

– Что вы делали внутри?

– Ходил.

– В конце концов вы оказались на втором этаже возле балетных залов.

– Да. И все время встречал только женщин.

– Куда они направлялись?

– Большей частью сразу же скрывались за какими-то дверь ми или входили в лифт. Я стал спускаться по лестнице вниз. Там мне повстречалась какая-то женщина, и я последовал за ней на третий этаж. Она вошла в какое-то помещение, а я достал нож и добрых десять минут поджидал ее. Она не вышла. Тогда я плюнул на нее и вернулся в коридор, из которого был вход в репетиционные залы. По коридору шла девочка. Я направился за ней. Но затем я услышал шаги и увидел какого-то парня. Он шел по лестнице вверх. Тогда я быстро завернул за угол. И в эту минуту услышал женские голоса. Наверху шли дети. Я спрятался за стеклянными дверьми. Там было довольно темно. Никто меня не заметил. Затем я увидел ее.

– Дагмар Фурих?

– Я не знал, как ее зовут.

– Что вы сделали?

– Вышел из темноты и спросил, куда она идет?

– Что она сказала?

– Сначала поздоровалась. Сделала небольшой реверанс и сказала, что идет в балетный класс. На репетицию. Я сказал, что это чудесно и что тоже иду туда, но репетиция, будет в другом месте. Предложил ей идти со мной, пообещав показать, где будут занятия. И отвел ее к душевой.

– Почему именно к душевой?

– Потому что при первом посещении театра я услышал, что там кто-то принимал душ, и подсмотрел в замочную скважину. Увидел там женщину, и мне подумалось, что не плохо бы ее в душе заколоть.

– И девочка с вами сразу же пошла? Ей не показалось все это подозрительным?

– Нет. Я спросил, отметилась ли она уже? Она ответила, что нет. Тогда я вошел с ней в душевую.