Юноша, коему недавно исполнилось уж двадцать восемь лет, благодарно посмотрел на тимита.
- Тем не менее я отвечу, - сказал он, улыбаясь. - Ты философ? неожиданно обратился он к Бенино.
- Да, - удивленно сказал тот. - А ты, Маршалл, купец?
- Купец, верно.
- Ты, Заир Шах, астролог?
- Ну, астролог, и что с того?
- А ты, Теренцо?
- Он знатного канталского рода, - ответила за все ещё молчащего супруга Лавиния. - Его дед был конюшим самого короля.
- Понятно. Так вот...
- А я - поэт, - встрял забытый Леонардас.
- Прекрасно. Так вот. А я - дознаватель. Правда, на службе я не состою, а занимаюсь делом сим сам по себе. Но, смею сказать, мои способности были неоднократно замечены, и однажды меня даже вызывали во дворец важного дворянина в Цинцероте! Там пропало золотое... А впрочем, это неважно. Думаю, теперь я могу спрашивать?
- Да можешь, можешь, - важно махнул костлявой рукой Леонардас. - Я слушаю.
Поскольку эганец сам назначил себя первым номером, Гвидо с него и начал.
- Скажи, любезнейший, что ты делал прошлым вечером после трапезы?
- Спать пошел, как и все.
- Ты лег сразу?
- Ну.
- Ты ничего не слыхал ночью?
- Ни звука.
- Ладно, теперь ты, - он повернул голову к Заир Шаху, не обращая внимания на тут же надувшегося Леонардаса, который намеревался всю беседу посвятить своей персоне. - И тебе такой вопрос: что ты делал после вечерней трапезы?
- Тоже пошел спать, - фыркая, сообщил старик. - И ночью я ничего не слыхал. Слава Садоку и пророку его Халему, а также светлому Лотту и гораздо менее светлому, я бы даже сказал, совсем темному Рузбону, сплю я крепко и без сновидений. Был как-то случай, когда я вдруг проснулся, но, помнится, лет этак пять назад...
- Я понял, - торопливо перебил болтливого Заир Шаха Гвидо и обратился к Маршаллу. - А ты? Что ты делал прошлым вечером?
- Увы, ничем не могу тебе помочь. Я тоже пошел спать и тоже совершенно ничего не слышал.
- И я, - вставил Пеппо, не дожидаясь вопроса.
- И мы, - тихо молвила прекрасная Лавиния, скользнув равнодушным взглядом по кошачьей мордочке дознавателя.
Кстати, решил Гвидо, надо присмотреться к ней повнимательней. Не так проста девица, как кажется. Во всей её хрупкости, во всем изяществе фигуры и лепки лица есть что-то ещё - какая-то сила, что ли. Пока он не умел разобрать, но надеялся впоследствии.
- Перейдем к другому вопросу. Скажи мне...
- Я! - бухнул Леонардас, видя, что дознаватель собирается обратиться к Маршаллу, как самому спокойному и рассудительному.
- Пусть ты, - согласился Гвидо. - Скажи, когда ты говорил с нашим любезным хозяином в последний раз?
- Да тогда же, на трапезе. Ты не присутствовал, но знаешь, наверное, что он рассказывал о Богине Судеб. Я поспорил с ним по поводу места рождения этого лала...
- Какого лала?
- Ну, украденного камня. Он называется лал - то есть рубин.
- Камень Богини Судеб и есть тот лал, о котором ты толкуешь?
- О, Митра! - разозлился эганец. - Конечно! Не изумруд же! - А после трапезы?
- А после трапезы я его не видал - Сервуса то есть.
- А голос его слышал?
- Нет, не слышал.
- А ты, Маршалл?
- И я, - тимит пожал плечами. - И вообще я с ним говорил только в хранилище, а за вечерней трапезой и словом не обмолвился. Не очень-то мне было интересно слушать сказки про Богиню Судеб - я и сам о ней все знаю, поэтому я молча доел лебединую гузку да ушел спать.
- Заир Шах?
- О чем мне с ним разговаривать?
- Ну, не знаю, о чем. Мало ли... Так говорил или нет?
- Нет! - выплюнул старый пень, злобно ощерившись.
- А ты, Теренцо?
Толстяк покачал головой, хотя и так было ясно, что он разговаривать ни с кем не мог: только нынешним днем завершался его обет молчания.
- Почему ты не задаешь вопросов Бенино Брассу? - Лавиния улыбнулась, смягчая смысл вопроса.
- Бенино мой помощник, и его я опрошу при случае.
- Отчего ж? - философ обиженно отвернулся от девушки, на кою перед тем глазел как на редкостный ордийский агат. - Я могу и сейчас ответить. Да, я говорил с Сервусом после вечерней трапезы. Он спросил, не готов ли я купить у него гранат - помните? он зовется Красным Отцом. Я сказал, что пока не готов, ибо заплатил лишку второму учителю моего Пеппо за дополнительные занятия по астрологии. Тогда Сервус засмеялся и укорил меня в лукавстве: мол, никакая лишка не сделает плюса или минуса в цене граната. Мол, он стоит так дорого, сколько не стоят все учителя в Багесе вместе взятые. Я признался, что у меня вовсе нет денег и просил его искать другого покупателя - вот и все.
- И он пошел к себе?
- Кажется, да. Я не видел.
- Пеппо, мальчик, - ласково спросил Гвидо юношу. - Ты не говорил с рыцарем после вечерней трапезы?
- Нет, не говорил. И голоса его не слышал.
- Итак, Сервус Нарот потолковал с Бенино о Красном Отце и ушел к себе... Более никто его не видел и никто с ним не говорил. Такова картина прошлого дня, друзья.
- А Ламберт? - робко заметил Пеппо.
- Да, конечно, я спрошу и Ламберта, но не теперь. Пусть печаль и тоска об ушедшем улягутся в груди его... - зеленые глаза дознавателя исполнились неизбывной грусти. Он не успел хорошо узнать благородного рыцаря, но старика ему и в самом деле было жаль.
- Послушай, - Маршалл перебил его настроение сильным чистым голосом своим. - А почему ты не спрашиваешь нас о кинжале, коим был заколот несчастный Сервус? Я, к примеру, кроме самоцветов коллекционирую оружие и смею уверить, неплохо в нем разбираюсь. В этом доме нет не только меча или ятагана, но даже иголки, незнакомой мне. А кинжала такого я ещё не видел.
- Верно! - подхватил Бенино. - Такого кинжала у Сервуса не было. Значит, убийца использовал свой!
- Я уверен в этом, - самодовольно согласился Леонардас.
- Ясно, свой, - подтвердил Маршалл.
- Так чей же это кинжал? - буркнул Заир Шах.
- Лумо Деметриоса... - тихо сказал Пеппо и опустил голову.
Глава шестая.
Дознание
Все замерли. В тишине в окно залетела муха и приземлилась на стол, дабы почистить лапки. Теренцо прихлопнул её жирной ладонью и этот неприятный звук послужил сигналом ко второй части беседы.
- Что ты сказал, милый? - тихо спросил Бенино, в упор глядя на брата.
- Я сказал, что этот кинжал принадлежит Лумо Деметриосу, - с отчаянием повторил юноша. - Я точно знаю.
- Откуда же? - Заир Шах был, как всегда, скептичен.
- Видел. Он ковырял им в зубах...
- В чьих зубах? - зарвался гнусный старикашка, но сразу опомнился, фыркнул и отвернул физиономию.
Пеппо не стал ему отвечать. Жалобно посмотрев на Бенино, он вздохнул и опустил голову. В глазах брата он не увидел понимания, и это его расстроило. Ведь он сам всегда говорил: "Будь честен. Будь честен всегда, во всем, и с каждым". Сейчас Пеппо следовал его совету и был честен, за что же такой суровый взгляд?
- Дорогой, Лумо Деметриос мог ковырять в зубах любым другим кинжалом.
- Но, Бенино, - воскликнул Пеппо, чуть не плача. - Ты же знаешь, что я не ошибаюсь! Рукоять того кинжала была усыпана алмазной крошкой и покрыта каким-то прозрачным веществом - точно так, как у кинжала в спине... в спине Сервуса...
- Мальчик прав, - мрачно сказал Гвидо, хмуря белесые брови. - Это действительно кинжал Лумо, я тоже узнал его...
- Так что ж тогда ты мучаешь нас? - удивленно произнес Леонардас. Зачем ты задаешь эти глупые вопросы, если знаешь сам, что Сервуса убил твой братец? Кстати, где он?
- Фи, Леонардас, - поморщился философ. - Как ты можешь говорить с такой уверенностью? Я не думаю, что Лумо способен на хладнокровное убийство, а кинжал - ещё не доказательство.
- Доказательство, - все так же мрачно пробурчал Гвидо. - Но одного доказательства мало - надо, чтоб Лумо сам признался...
