Литмир - Электронная Библиотека
A
A

К молитве не хожу,

И в церкви русской

Я где-то с краю,

Где-то в стороне.

Я - грешный человек,

И сердце мое пусто.

И колокол по мне

Гудит-гудит во мне.

И каждый Божий день,

Когда светает,

И что прошло - прошло

И след простыл!

Я Господа прошу

Грехов у нас хватает

Прости меня, прости!

А Он уже простил.

И снова по весне

Цветет багульник,

И снег, журча,

Уходит со двора,

И вижу я, слепой

Вчерашний богохульник,

Как много на земле

И света, и добра!

ГРУЗИНСКИЕ ДЕЛА

Я немножко рассказывал вам про ТАУ - Тбилисское артиллерийское училище, в котором учился. Наш гаубичный дивизион располагался не на Плехановской, а отдельно, на повороте, где так искристо звенели быстрее, чем во всем мире, бегающие тбилисские трамваи. Гаубицы тягали кони, и было их в дивизионе штук пятьдесят пять, в основном першероны - тяжеловозы, красавцы, они содержались в конюшне, а днем - на коновязи, привязанные у стены. А за стеной - городская венерическая больница! И было так загадочно, и опасно, и заманчиво разговаривать с несчастными красавицами!

А поскольку у меня всегда было много неотбытых внеочередных нарядов, а по уставу курсант должен же еще и ходить на занятия, то я ровно через день был дневальным по конюшне, и от меня так всегда разило навозом, что морщили нос даже запретные для нас венерические барышни.

И часто вместе со мной нес эту тюремную службу Вова Колесников, мы подружились. Как ни странно, с такой фамилией, Вова был грузин и говорил по-русски с большим тбилисским акцентом. Однажды, то ли в увольнении, то ли в самоволке, оказался я у него в гостях. Это был настоящий грузинский пир горой. Не знаю, по какому поводу, - бесконечный, шумный, непередаваемо разносольный. За столом одни мужики, женщины лишь подают еду, вино и травы. Вино в кувшинах, не в бутылках, сколько кувшинов принесли, не сосчитать: мы, голодные курсанты, вырубились быстро, все поплыло, поплыло, поплыло. Пьяных грузин замечено не было, умеют они бражничать, как никто, красиво.

Много лет спустя довелось мне быть гостем наших олимпийцев-зимников в Бакуриани. Ну там сборная - биатлонисты, слаломисты, знаменитая Рая Сметанина. Человек я уже был давно известный, дружбы заводились легко, но, разумеется, безалкоголье полное, как высокогорье. И увез меня оттуда через Боржоми грузинский паренек Темури Горгадзе, тоже гость Бакуриани, на своем "жигуленке" - тогда иномарки были только лично у Брежнева.

Ну, снова грузинское пиршество (как им это удается - не знаю, ведь небогатые же все люди!), хинкал, дружба - рекой, а потом проводы на зестафонский поезд в Тбилиси. Проводы с бочонком вина. Не знаю - литров десять, а может, и двадцать - такие тяжести были мне тогда по плечу.

А в Тбилиси - встреча на рассвете, Саша Басилая встречал, снова - ранний хинкал, номер в гостинице "Иверия", долгие разговоры о мюзикле "Свадьба соек", который предстояло нам после написать. У меня с собой из Москвы, помню точно, 800 рублей, которые я ну никак не мог истратить, не дают. Деньги не Бог весть какие, но посидеть вечером с друзьями вполне достаточно. Да еще с моим бочонком вина.

Приглашаю Сашу и его друзей по группе "Иверия" на ужин и беру с него слово, что стол держу я, и никаких грузинских фокусов, потому что гостя надо уважать.

Наступает вечер. Спускаемся вниз. Стол накрыт в довольно просторном зале. Сходятся гости, я почти никого не знаю - десять-двадцать-тридцать человек, многие с дамами, похоже на свадьбу. Начинаются тосты. Официанты шустрят, гости прибавляются, вино, бутылочное, возят каталками - сразу бутылок по пятьдесят. Понимаю, что мне не рассчитаться за эту скатерть-самобранку. Ну ничего, соображаю, одолжу пару тысяч у Саши, но душа вон, Москвы не опозорю.

- Саша, - говорю, - мы же договаривались, что за стол отвечаю я.

- А вы и рассчитаетесь! Но неужели мы будем разливать ваш бочонок вина?

Подхожу к официанту за приговором, хочу, мол, выступить.

- Я все уже подсчитал. С вас сто двадцать рублей.

Грузинские дела! И беседы на эту тему можно вести с кем угодно, но не с грузинами.

А еще через пару месяцев ожидаю к себе на дачу, в Юрмалу, посланца "Иверии", одного из авторов грузинского варианта "Свадьбы соек", самого смешного артиста этой любимой в Грузии группы, Каху. Собираюсь на станцию, на всякий случай с собой пару сумок (уж они обязательно вы-ступят) - под кахетинское, под "Мукузани", под "Саперави". А он сходит с электрички с тоненькой папочкой, а в папочке - либретто, подстрочный перевод пьесы и - о, удивление! - никакого "Мукузани". Правда, извинился, что приехал не совсем как грузин, торопился. Ну, да ведь не пить же приехал - с этой встречи и началась "Свадьба соек" по-русски, которую вы, может быть, знаете.

В Юрмале с вином и тогда, и теперь хорошо, и сумки пригодились - набираю болгарского (нарочно болгарского) вина, дома никого нет, и работа начинается. Переводы я записывал Кахиной хорошей, только из-за границы, ручкой "Паркер", которую, прощаясь, реквизировал у него.

- Аванс! - сказал я.

- Ради Бога! - сказал Каха с обидой.

Но это был и аванс, и расчет за всю работу. По-моему, больше ничего я за "Свадьбу соек" не получил.

А текст ниже напечатанной и ставшей суперпопулярной в грузинских питейных заведениях песни "Два кувшина" Каха перевел мне так:

- Ну, это народная песня. Ну, в общем, было два кувшина: один - с ручками, другой - без ручками...

Жили-были два кувшина,

Вай-вай!

Высотою в два аршина,

Вай-вай!

Молоко в одном держали,

Вай-вай!

А в другом - вино "Гурджани",

Вай!

Сколько раз они слыхали

Вай-вай!

По-грузински слово нали

Вай-вай!

Из какого пить кувшина?

Вай-вай!

Молоко - не для грузина,

Вай!

День гуляли, два гуляли,

Вай-вай!

Все кричали:

Нали-нали

Вай-вай!

Неизвестно - в чем причина?

Вай-вай!

Но разбились два кувшина,

Вай!

Купим новые кувшины,

Вай-вай!

На Кавказе - много глины,

Вай-вай!

Все не вечны, все там будем,

Вай-вай!

А пока - послужим людям,

Вай!

НЕТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР

Слышу, как бы слышу ваши вопросы о моих личных человеческих отношениях с людьми, благодаря которым мои песни стали вашими любимыми песнями. Но вас-то интересует именно то, о чем так опасно рассказывать, чтобы не обронить лишних сведений (лишние сведения - это сплетни). Особенно когда дело касается женщин. О композиторах я уже так или иначе рассказывал. Что касается мужчин-исполнителей, то я хотел бы здесь высказать благодарность Иосифу Кобзону, Валерию Леонтьеву, Эдуарду Хилю, Игорю Скляру, Валерию Сюткину, Славе Малежику, Юрию Антонову, Сосо Павлиашвили, Александру Малинину, Филиппу Киркорову, группе "Лесоповал". Список утверждается?

О женщинах же разговор особый и отдельный. Чтобы совсем никого не обидеть, точнее - чтобы совсем никто не обиделся, надо бы этой главы и не писать.

Что свойственно всем моим поющим подругам, как одной? Все, как одна, не знают, чего они хотели бы спеть! Ко мне сейчас нет очереди за песнями (растаяла, потому как мода переменчива), и единственно, чем я могу заявить, что я еще не умер, - это новая хорошая песня. Хит! И у меня появилась возможность призадуматься: что - я стал писать хуже или появились другие, которые пишут лучше? Должен отрицательно ответить на оба эти вопроса, хоть дело тут, может быть, еще и в музыке.

Вот появилась у меня как-то со своим продюсером молодая певица Катя Лель. А у продюсера - японский ресторан. Да не один. И кто я для него? Башмачкин. Показал я им несколько сочинений, готовых, с музыкой, до одних стихов дело не дошло. Не спросили. Реакция:

- Ой, какая хорошая песенка для Тани Овсиенко!

- Ой, это же ну прямо Алена Апина!

34
{"b":"42288","o":1}