Оскорбившийся кардинал ответил с твердостью и заставил своим спокойным ответом забыть недостаток достоинства в его облике, тоне, манерах и даже его прежнюю деятельность, (* В первые годы морской войны, то есть в 1793 , 1794 и 1795 годах, кардинал Феш плавал на каперском судне, называвшемся "Авантюрист". Он захватил, несколько судов, доставленных им в Геную и послуживших причиной процессов, которые он с жаром вел в трибуналах этого города и по поводу которых он, насколько мне известно, несколько раз обращался к правительству за поддержкой. Примечание Талейрана.) следы которой проявлялись в нем слишком часто, так как под одеждой архиепископа нередко обнаруживался прежний корсар; но тут, перед императором, на его стороне были все преимущества: он объяснил, что во Франции существовали во все времена не только галльский, но и аквитанский и нейстрийский примасы. Несколько изумленный, Наполеон обратился к нантскому епискому и спросил его, верно ли это. "Факт этот неоспорим",-сказал епископ. Тогда император оставил кардинала, на которого он так напал. Он направил свой гнев на других и по поводу содержавшегося в клятве слова "послушанием", которое он смешал с "повиновением", он разгорячился до того, что назвал отцов собора предателями. "Потому что, - добавил он, - те, которые приносят две присяги двум враждебным государям, - предатели".

Нантский епископ произнес несколько слов, но император его не слушал. Он не обращал внимания на грустный, недовольный и задумчивый вид Дювуазена или подавленный вид Барраля и Маннейя, ни на покорную внешность итальянца или виляние разгневанного кардинала Феша; он продолжал говорить в течение часа так бессвязно, что слушатели сохранили бы только воспоминание о его невежестве и многоречивости, если бы приводимая ниже фраза, которую он повторял каждые три-четыре минуты, не раскрыла его главной мысли:

"Милостивые государи, - кричал он им, - вы относитесь ко мне так, как будто я был Людовиком Благочестивым. Не смешивайте сына с отцом. Вы видите перед собой Карла Великого... Я - Карл Великий, я... да, я - Карл Великий!" Эту фразу "Я-Карл Великий!" он повторял ежеминутно. После нескольких неудачных попыток разъяснить ему разницу между словом "послушание", относящимся только к духовным властям, и словом "повиновение", имеющим более широкий смысл, епископы отказались, наконец, от своих бесплодных усилий. Им не оставалось ничего иного, как ждать в глубочайшем молчании, чтобы утомление прекратило этот беспорядочный поток слов. Тогда, воспользовавшись минутным перерывом, нантский епископ выразил императору желание побеседовать с ним наедине. Наполеон вышел, и он последовал за ним в его рабочую комнату. Было уже около полуночи, и все удалились, унося из Сен-Клу своеобразное впечатление.

В результате этой сцены император потребовал, чтобы оба министра по делам вероисповеданий - французский, Биго де Преамено, и итальянский, Бовара присутствовали на всех заседаниях собора. Это значило добавить новую нелепость к стольким другим; эти два мирянина могли занять на чисто церковном собрании, в совещаниях которого они не имели права участвовать, лишь положение, одинаково обидное как для собрания, так и для них самих.

Итак, оба министра явились на второе заседание собора, происходившее 20 июня. Они предъявили декрет императора, предписывавший создать бюро из председателя, трех епископов и обоих министров, которое должно было руководить деятельностью собора. По этому поводу возникли некоторые споры, но, несмотря на это, было составлено бюро из кардинала Феша в качестве председателя, бордоского архиепископа (Авио), равенского архиепископа (Кодронки), нантского епископа и обоих министров. Последние прочли затем послание императора, представлявшее собой длинный манифест, направленный против Пия VII и всех вообще пап. Император сделал все для религии; папа делал все против нее во Франции и в Италии - таков был в итоге смысл этого послания, составление которого приписывалось в свое время Дону, бывшему члену конгрегации Оратории. В нем заявлялось, что папа нарушил конкордат и что, следовательно, он отменен, а собранию предлагалось найти новый способ обеспечить епископам инвеституру. Эта резкая критика оказала действие как раз обратное тому, на какое рассчитывал император, именно - усиление участия к оклеветанному и гонимому римскому папе. В том же самом заседании большинство высказалось за исключение из совещаний девяти епископов, назначенных императором и не возведенных папой в сан, которые участвовали до того в работах собора. Это было уже дурное предзнаменование для правительства.

25 июня собор назначил комиссию для составления адреса императору в ответ на его послание. В нее входило двенадцать членов, включая председателя, кардинала Феша; среди них были кардиналы Спина и Казелли, заключившие от имени Пия VII конкордат 1801 года, архиепископы бордоский и турский, епископы комаккиоский, ивреаский, турнэский, труаский, гентский, нантский, трирский. Проект адреса обсуждался 26-го того же месяца; обработка его была поручена нантскому епископу, и во время этого обсуждения он проявил, как я говорил, исключительную неловкость, проговорившись, что его проект был уже представлен императору; это не помешало большинству высказаться против той части его, которая заключала осуждение буллы об отлучении. На следующий день, 27 июня, после принятия адреса в исправленном виде один епископ, как мне кажется шамберийский, внес в очень трогательных выражениях предложение, чтобы собор в полном составе отправился в Сен-Клу просить императора вернуть папе свободу. Кардинал Феш поспешил закрыть заседание, желая пресечь это предложение, которое, наверное, было бы в противном случае принято.

Наполеон, очень недовольный, отказался принять адрес. Теперь комиссии двенадцати следовало высказаться по сделанному правительством предложению: нужно было найти способ обходиться без участия папы в выдаче церковной инвеституры епископам в тех случаях, когда он в ней отказывал. Нантский епископ сделал доклад о работах комиссии 1810 года по этому вопросу, а турский архиепископ Барраль дал отчет о путешествии трех епископов в Савону и закончил чтением записки, составленной на глазах святейшего отца и одобренной, но не подписанной им.