ПРИМЕЧАНИЯ

(1) 21 января 1793 г. был казнен Людовик XVI; 21 января 1814 г. в Вене была устроена в память этого события религиозная церемония с участием всего конгресса.

(2) Речь идет о секретном договоре, заключенном 3 января 1815 г. Францией, Австрией и Англией против России и Пруссии. По возвращении Наполеона с о-ва Эльбы он был им обнаружен и сообщен Александру I.

(3) Именно Талейрану было суждено содействовать в 1830-1831 гг. в Лондоне дипломатическому признанию Бельгийского королевства, революционным путем отделившегося от Голландии.

Седьмая глава

ВТОРАЯ РЕСТАВРАЦИЯ

(1815 год)

Мой приезд из Вены задержался еще на много дней по сравнению со сроком, указанным мною королю в письме от 27 мая. Интриганы, стремившиеся воспрепятствовать подписанию заключительного акта конгресса, не считали себя побежденными и надеялись вывести меня из терпения. Но я слишком хорошо понимал, как важно не отступать, и потому не отказывался от своих намерений.

Я считал, что необходимо до начала войны, исход которой мог долго оставаться сомнительным, иметь за подписями держав их письменные, не подлежащие отмене обязательства.

Никому не было дано предвидеть, что эти самые державы откажутся в результате побед от своих обязательств и что мы, со своей стороны, совершим ошибку, предоставив им подобные возможности. Как бы то ни было, мой долг казался мне ясным, и я его выполнил.

Я покинул Вену лишь 10 июня, на другой день после того как заключительный акт конгресса был подписан. Только прибыв в Бельгию, я узнал, как об этом уже было сказано, об исходе битвы при Ватерлоо.

Король уже покинул Гент, когда я прибыл в Брюссель. Я настиг его лишь в Льеже. Он направлялся вслед английской армии, а мне именно это хотелось предупредить. Я прибыл к нему в тот момент, когда он собирался садиться в карету. Он пытался сказать мне несколько любезных слов. Я не скрыл от него, что меня крайне огорчает способ, которым он предполагает вернуться во Францию, что он не должен являться туда с иностранными войсками, что этим он вредит своему делу и, оскорбляя национальное самолюбие, охлаждает чувства, которые там испытывают к его личности, что, по моему мнению, он должен направиться, с каким-нибудь эскортом или еще лучше без него, к одному из тех пунктов французской границы, куда иностранцы еще не проникли, и устроить там местопребывание своего правительства.

Я указал ему на Лион, как на город, соответствующий со всех точек зрения, как по своему значению, так и по положению, моему плану. "Король,- сказал я ему,-мог бы из Лиона осуществлять свою власть совершенно независимо от союзников; если он желает, то я отправлюсь туда вперед и вернусь, чтобы дать ему отчет о настроении города; прибыв в Лион, он должен обратиться с воззванием к своим верным подданным, и заблуждавшиеся, вероятно, первыми поспешат туда; он созовет палаты; до того как дух партийности начнет создавать препятствия, останется достаточно времени, чтобы составить основные законы; из Лиона он мог бы защищать Францию, в то время как из Парижа это невозможно; надо предвидеть тот случай, что в итоге своих побед союзники изменят намерения и речи и пожелают воспользоваться в ущерб Франции теми успехами, относительно которых они так торжественно заявили, что стремятся к ним лишь ради нее. Некоторые признаки,- продолжал я,- заставляют меня предвидеть подобную перемену.

Их приверженность к определенным принципам еще настолько недавнего происхождения, что мы не можем не бояться этих людей, привыкших определять свои права своими притязаниями, а свои притязания своей силой. Если бы они променяли роль союзников на роль врагов и королю пришлось бы вести с ними переговоры, то нигде в другом месте он не мог бы оказаться в такой мере в их руках, как в своей собственной столице".

Поэтому я настаивал на том, чтобы он вернулся туда лишь тогда, когда он сумеет там безраздельно править и когда Париж будет совершенно очищен от крамольников и от иностранных войск.

Я закончил эти объяснения заявлением королю, что в случае принятия им другого решения я не буду в состоянии руководить его делами. Затем я вручил ему свою отставку и удалился, передав ему записку, приложенную ниже; она представляет сводку наших работ на конгрессе и указывает способы, которые я считал пригодными для исправления ошибок, совершенных во время первой реставрации.

Донесение,

сделанное королю во время его путешествия из Гента в Париж

"Ваше величество.

"В апреле 1814г. Франция была занята тремястами тысячами иностранных войск, за которыми готовы были последовать еще пятьсот тысяч. Внутри страны у нее оставалась лишь горсть уже изнуренных солдат, совершивших чудеса доблести. Она имела вовне хотя и большие, но рассеянные и лишенные связи военные силы, которые не могли принести ей никакой пользы и даже не были в состоянии оказать помощь друг другу. Часть этих военных сил находилась взаперти в отдаленных крепостях, которые можно было бы удерживать в продолжение более или менее длительного времени, но которые, по всей вероятности, должны были пасть при простой осаде. Двести тысяч французов стали военнопленными. При таком положении вещей надо было во что бы то ни стало прекратить военные действия путем заключения перемирия, что и произошло 23 апреля.

"Это перемирие было не только необходимо, но оно представляло акт мудрой политики. Прежде всего требовалось, чтобы союзники заменили насилие доверием к нам, а его надо было внушить. Кроме того, перемирие не лишало Францию ничего того, что могло бы служить ей поддержкой в настоящем или хотя бы в самом отдаленном будущем; оно не лишало ее и части того, на сохранение чего она могла иметь хоть малейшую надежду, Все считавшие, что отсрочка сдачи крепостей до заключения мира позволила бы добиться лучших его условий, не знают или забывают, что помимо невозможности для Франции заключить перемирие без сдачи крепостей, попытка продолжить их занятие вызвала бы недоверие союзников и, следовательно, изменила бы их намерения.

"Эти намерения были таковы, что Франция могла их разделять; они были много лучше того, на что можно было рассчитывать. Союзники были встречены как освободители; похвалы, расточаемые их великодушию, возбуждали у них желание его действительно проявить; надо было воспользоваться этим настроением, пока они проявляли его со всей горячностью, и не дать ему времени охладиться. Было еще недостаточно прекратить военные действия, надо было добиться освобождения французской территории; следовало полностью разрешить все вопросы, в которых была заинтересована Франция, и не оставить ничего неясного в ее судьбе, чтобы ваше величество могли сразу занять угодную вам позицию. Для достижения наилучших условий мира и извлечения из него всех тех выгод, которые он мог дать, необходимо было спешить с его подписанием.