В напряженных кровопролитных боях мы теряли наших замечательных воинов - командиров и солдат, наши роты и батальоны заметно поредели.

19 сентября из Англии прибыли два генерала - Клапалек и Сазавский. Сазавский принял 1-ю бригаду, Клапалек - 3-ю.

На второй день после успешного прорыва вражеской обороны советскими танковыми частями, наступавшими слева от нас, в полосе действий корпуса создались благоприятные условия для наступления на Дуклю. 1-я и 3-я бригады атаковали гитлеровцев, укрепившихся в Дукле и на высотах, расположенных на подступах к городу.

Наступление наших и советских частей увенчалось успехом. К вечеру были освобождены Теодоровка и Надоле. Поздно вечером наши танковые и пехотные части при содействии советских войск овладели городом Дукля.

Любопытная деталь этого боя - гитлеровцы понесли значительные потери от огня собственной артиллерии. Боясь потерять важный узел своей обороны, противник обрушил на город, в котором еще находились его войска, массированный артиллерийский огонь.

После освобождения города Дукля нам предстояло преодолеть цепь высот: 694 (Гирова гора), 642, 696 и ряд других. Противник, оборона которого опиралась на эти высоты, имел приказ любой ценой задержать продвижение наших войск через Карпаты.

Мы предполагали, что основой обороны противника является Гирова гора. Разведка подтвердила наши предположения. Построив на Гировой горе много долговременных оборонительных сооружений, гитлеровцы рассчитывали на длительную оборону. Мы понимали, что предстоящий бой будет нелегким.

Усталые, насквозь промокшие, мы поздно вечером возвратились на командный пункт. В землянке было сыро. О том, чтобы лечь спать, не могло быть и речи. Завтра, 22 сентября, наступление будет продолжено. Я видел, что многие солдаты едва держатся на ногах от усталости. Однако, несмотря на это, они были полны решимости как можно быстрее достичь границы и перешагнуть порог родной земли, стонущей под гнетом оккупантов. Эти высокие патриотические чувства завтра помогут им превозмочь усталость, они поведут их в бой за правое дело.

Утром командующий 38-й армией приказал продолжать наступление в ранее заданных направлениях и к вечеру выполнить задачи предыдущего дня. Наш корпус должен был овладеть Гировой горой и закрепиться на ней.

С тех пор прошло немало времени. Однако в память навсегда врезались события, связанные с боями за Гирову гору. И сейчас они проносятся перед моими глазами, как кадры из кинофильма.

На командном пункте нас было трое: начальник отдела просвещения доктор Ярослав Прохазка, командующий артиллерией корпуса и я.

Бой разгорелся жаркий. По мере того как рассеивался туман, огонь фашистских батарей усиливался. Наши пулеметчики, артиллеристы и минометчики вели плотный огонь по вражеским позициям. Под его прикрытием стала продвигаться вперед пехота.

Я наблюдал в бинокль за полем боя. На Гировой горе был кромешный ад. Артиллерийская канонада продолжалась часами. Временами мне казалось, что бой ослабевает, на какое-то мгновение даже вовсе затихает, но он тут же вспыхивал с новой силой.

- Есть связь с бригадами? - спросил я, на минуту отводя бинокль от глаз, чтобы дать им немного отдохнуть.

- Есть связь, - ответил телефонист.

- Соедините меня с генералом Сазавским!

Генерал Сазавский доложил обстановку: оба батальона, 1-й и 2-й, находятся близко от вершины Гировой горы и ждут подхода танков. Затем батальоны немедленно начнут штурм.

- Хорошо, действуйте, - сказал я командиру 1-й бригады. - Как только подойдут танки, артиллерия поддержит вас огнем. Воспользуйтесь этим и атакуйте. Овладев вершиной горы, закрепитесь!

- Понял! - лаконично ответил генерал Сазавский.

Между тем на гору с большим трудом поднимались три наших танка. Один из них дошел почти до самой вершины. Фашисты пришли в смятение. Они не рассчитывали, что танкам удастся преодолеть несколько глубоких ущелий и забраться по крутому склону так высоко. Гитлеровцы знали славные машины Т-34 и на сей раз снова убедились в их замечательных качествах.

Когда танки подошли к батальонам 1-й бригады, пехотинцы, поддержанные огнем нашей артиллерии, решительным броском ворвались в траншеи противника на вершине Гировой горы и завязали рукопашный бой.

- Подбили, гады! - гневно выкрикнул советский полковник, внимательно наблюдавший за ходом боя в бинокль.

Я поспешно поднес бинокль к глазам и увидел, что один из наших танков медленно сползает вниз по крутому склону, оставляя за собой полосу взрыхленной земли и шлейф густого дыма.

- Контратака! - коротко бросил штабс-капитан доктор Прохазка.

Прохазка всегда был лаконичен. И он сам, и его офицеры-просветители предпочитали не столько говорить, сколько действовать. Они постоянно находились среди воинов и личным примером увлекали их за собой. Этому искусству они научились у своих опытных друзей - советских политработников. И хотя еще до начала штурма люди были утомлены до предела, сейчас они с воодушевлением шли вперед. В первых рядах наступали коммунисты.

Гитлеровцы придавали Гировой горе большое значение. И сейчас, потеряв ее, они ожесточенно контратаковали, но все их попытки отбросить наши подразделения успеха не имели.

К вечеру мы прочно закрепились на Гировой горе. Таким образом, было преодолено последнее и наиболее трудное препятствие на пути к родине. В боях за Гирову гору мы понесли значительные потери. Пал смертью храбрых командир 1-го батальона штабс-капитан Кголл, мужественный командир и замечательный человек, товарищ для солдат.

Теперь расскажу о том, что случилось с нашим танком, прорвавшимся к вершине Гировой горы. В тот самый момент, когда он уже подошел к первой траншее противника, один из гитлеровцев выстрелил по танку из фаустпатрона. Машина загорелась и стала быстро сползать вниз. Из экипажа удалось спастись только надпоручику Тесаржику. Потерявшего сознание, израненного и обожженного, его подобрали санитары. Они оказали танкисту первую помощь. В полевом госпитале врачам пришлось немало потрудиться, чтобы сохранить ему жизнь, но левый глаз спасти не удалось.

За доблесть и геройство, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, надпоручику Тесаржику было присвоено звание Героя Советского Союза.

О том, с какими трудностями столкнулись наши артиллеристы, я узнал после боя. Они должны были поддерживать огнем наступающую пехоту и одновременно вести борьбу с батареями противника, от огня которых наши войска несли значительные потери. При этом им долго не удавалось выяснить, почему гитлеровские орудия и минометы так точно бьют по местам скопления нашей живой силы и техники. Это вызывало тем большее удивление, что ближайшие высоты, где могли бы находиться наблюдатели противника, были заняты нашей и советской пехотой.

Артиллеристы длительное время вели тщательное наблюдение за передним краем обороны противника и могли обнаружить, где же находится вражеский наблюдатель. Наши автоматчики снова и снова прочесывали местность, радисты пытались поймать корректировщиков врага в эфире. Командиры подразделений требовали от бойцов, чтобы они лучше маскировались и лучше укрывали технику, однако все это не давало желаемых результатов. Вражеские снаряды и мины продолжали ложиться точно в цель. Но вот это прекратилось. И - не удивляйтесь - заслуга принадлежит врачу.

Поручик доктор Новый, десятник Крал и офицер-просветитель Бейковский возвращались на огневую позицию. По дороге они встретили груженную сеном арбу, около которой семенил подросток, следом шагала женщина. Наши поздоровались с ними. Мальчик и женщина ответили по-польски. Сзади, за арбой, шел, прихрамывая, мужчина в крестьянской одежде. Наши поздоровались и с ним, но он не ответил. Доктор учтиво спросил мужчину, что с его ногой.

- Он глухонемой, - поторопилась ответить за хромого женщина. - Вы понимаете, глухонемой. - И она попыталась объяснить смысл слова "глухонемой" жестами.