- Этого я не знаю, - начала сетовать жена, чтобы вернуть гестаповцев к мысли, высказанной перед этим. - Никогда он не говорил мне о своих делах. Не знаю, поймете ли вы, но я и дети никогда не были близки его сердцу...

И, надо сказать, гестаповцы клюнули на такую простую, но оставляющую впечатление уловку. Внимание их к моей семье временно ослабло.

3 октября 1941 года ночью у дверей нашего дома снова кто-то настойчиво зазвонил. Мой сын Мирек посмотрел в окно и увидел на улице группу людей и легковую автомашину. Гестапо!

В доме была объявлена тревога. Наверху спали парашютисты - Немец и Браунер. Они тут же собрали свои вещи, спустились во двор, пробежали через сад к деревянному домику, взяли приставную лестницу, перебрались через четырехметровую стену в ближайший цветник, перетащили за собой лестницу и где-то там ее спрятали. Все это было проделано с невероятной быстротой.

Гестаповцы проявляли явное нетерпение. Они освещали дом фонарями, беспрерывно звонили и стучали в ворота. Наконец из окна раздался заспанный голос:

- Кто там?

- Откройте! Полиция!

Но тут наши вспомнили о своем третьем постояльце - парашютисте Рыше. Он ушел куда-то на встречу с подпольщиками и каждую минуту мог возвратиться...

А может быть, он уже увидел немецкий полицейский автомобиль и понял, какая ему угрожает опасность.

На этот раз гестаповцы опять пришли к Райтам. И уже не за какой-то информацией, а с обыском, так как Райт недавно был арестован по другому делу. Они грубо ругались, выражая недовольство тем, что им долго не открывали. Наши оправдывались тем, что крепко спали. Перевернув у Райтов все вверх дном, гестаповцы ушли.

А теперь вернемся в канцелярию остравского отделения гестапо и проследим, как развивались события дальше.

Гестаповец Видермерт, который вел следствие по делу арестованных, в той или иной мере связанных с парашютистами, прибыл на Вальдштынову улицу в Марианских Горах, где проживала жена парашютиста Франтишека Рыша. Зная некоторые факты о деятельности остравской подпольной группы, Видермерт выдал себя за подпольного участника движения Сопротивления, который якобы получил задачу связаться с Рышем. Жена парашютиста не проявила осторожности и проговорилась, что ее муж действительно пробыл здесь одну ночь, но затем ушел и она больше о нем ничего не слышала.

Видермерт поблагодарил и больше ни о чем не спросил. А на следующее утро жену Рыша арестовали. Ее допрашивали в присутствии Видермерта.

Гестаповцам удалось арестовать и брата Франтишека - Рудольфа, кладовщика из магазина "Будущность". После войны арестованный Видермерт показал на допросе следующее:

"На первом допросе Рудольф Рыш решительно опровергал обвинение в том, что он в период оккупации встречался со своим братом, бежавшим за границу. После этого его перевели в тюрьму гестапо. Там ночью я его снова допросил. После нескольких ночных допросов Рыш заявил, что если его семье будет гарантирована безопасность, он даст показания. Когда я пообещал ему это, Рыш с плачем признался, что действительно брат заходил к нему и просил продовольственную карточку и продукты. Брат рассказал, что его забросили в Чехословакию и что он приземлился у Држиново, близ Кромержижа, вместе с тремя другими парашютистами. Франтишек просил Рудольфа оказывать всевозможную помощь этим людям, если кто-нибудь из них обратится к нему. Тогда же Рудольф Рыш назвал фамилии парашютистов: Немец, Браунер, Касик и его брат Франтишек Рыш. Браунер и Немец уже обращались к нему с просьбой о продовольственных карточках, которую он выполнил..."

Этим роковым допросом и трусливой изменой Рудольфа Рыша началась трагедия, закончившаяся ликвидацией группы парашютистов и многих других людей, которые им охотно помогали.

Гестаповец Видермерт далее показал:

"После того как Рыш во всем признался, я предложил ему стать агентом гестапо. Его задача состояла в том, чтобы помочь нам выследить разыскиваемых парашютистов. Рыш принял предложение..."

Спустя два или при дня Рудольф Рыш пришел к Видермерту и сообщил, что условился встретиться с парашютистом Немецем в восемь часов вечера в кафе "Феникс".

Рудольф Рыш вошел в кафе и присел рядом с Немецем. Видермерт занял место за столиком напротив. Рыш передал парашютисту продовольственную карточку и затем пошел в туалетную комнату, куда за ним направился и гестаповец. Последний спросил у Рыша, правда ли, что это надпоручик Немец. Предатель подтвердил это и спокойно возвратился к человеку, которого выдал гитлеровским палачам. Ничего не подозревающий Немец расплатился и направился к выходу, в дверях его арестовали два агента гестапо.

Из протоколов остравского отделения гестапо видно, что на допросе Немец предъявил удостоверение личности на другое имя и решительно отверг предъявленное ему обвинение. И хотя его избивали, он сохранял твердость. Только после "усиленных допросов", как выразился Видермерт, Немец признался и рассказал, чем занимался с момента приземления. В связи с этим, естественно, упомянули и о моей жене, проживающей в Кромержиже. С этого времени она была взята под наблюдение и к ней неоднократно подсылали провокаторов.

Спустя два дня после ареста Немеца в отделение гестапо вновь пришел Рудольф Рыш. Он сообщил, что вечером встретится с парашютистом Браунером, на этот раз в кафе "Электра". Арест Браунера был проведен подобно аресту Немеца. Браунер тоже сначала запирался. Но после очной ставки с Немецем признался и он. Таким же путем гестаповцы выяснили местопребывание третьего парашютиста - Яна Касика, повредившего ногу во время приземления. Касик лечился и жил у своего брата в Отроковицах.

К аресту парашютиста Касика снова был привлечен Рудольф Рыш. В полицейском автомобиле Видермерт отвез его в Отроковицы и там приказал вместе с Касиком отправиться поездом в Остраву, якобы на важную встречу.

В Пржерове гестаповцы сели в поезд, в котором ехал их агент Рудольф Рыш. Он сказал, что Касик - в коричневой рубашке - сидит в соседнем вагоне. Так был арестован третий парашютист. В его лице гестаповцам удалось завербовать нового, еще более подлого агента. Касик рассказал им все до мельчайших подробностей. Остравские гестаповцы хотели его немедленно отпустить, однако их руководители из Брно не согласились: они предложили испытать Касика на заданиях. И Касик действительно показал себя гнусным предателем. Вместе с Видермертом он выехал в Незамыслицы, где жил мой шурин, мельник, у которого иногда встречались парашютисты. Касик пытался выведать что-либо о Франтишеке Рыше, последнем и особенно ответственном парашютисте, у которого был шифр для радиопередач. Потерпев неудачу в Незамыслицах, Касик вызвался посетить мою жену и выведать, что ей известно о Франтишеке Рыше. Но жена сказала, что ничего не знает о Рыше, и предложила Касику наведаться к ней через некоторое время. После такой проверки шеф гестапо города Брно Герцбергер утвердил Касика в качестве тайного агента и разрешил отпустить его на свободу. Касик получил кличку Ян и условный номер МО-18. Его главной задачей было навести немецкую полицию на след четвертого парашютиста, чего бы это ни стоило.

Через несколько дней Касик с гестаповцами Видермертом и Гинтрингером снова приехали в Кромержиж, и Касик отправился в наш дом. Гестаповцы ожидали его в кафе "Авион" так долго, что даже начали побаиваться, не сбежал ли их агент. Однако произошло нечто иное, также не входившее в планы гитлеровцев.

Когда Касик находился в нашей квартире и расспрашивал о Франтишеке Рыше, позвонил какой-то молодой человек (это был предатель Фердинанд Чиганек) и заявил, что ему надо переговорить с пани Иреной Свободовой. Жена спрятала Касика в погребе под стиральным корытом и пошла открывать. Молодой человек начал доверительно рассказывать, что прибыл из Советского Союза, где служил у пана подполковника, и имеет от него поручение передать привет и установить связь с Рышем. К этому времени мои домашние уже догадывались, что с группой парашютистов не все благополучно (Рыш, Немец, Браунер не появлялись значительное время). Они были подготовлены к любой неожиданности. Мирек побежал в полицейский участок к старшему вахмистру Седлачеку, который входил в подпольную группу. Седлачек поспешил к нам в дом и задержал провокатора. Последний и ему сказал, что он парашютист и партизан. Это подлило масла в огонь.