И тут вдруг глава итальянской мафии Мазури встает и, сопровождаемый Федором Ивановичем и охраной, скрывается в отдельном кабинете. Туда же вскоре и Леню позвали.

"Мировую варганят", - понял Жорес. Снова окликнул Петра Мытаря, испугал его так, что тот стал серым:

Не иначе, Федор берет нас за горло. Золотозубый Леня не хамил бы так, если бы его Иваныч не решил раздеть нас догола. Леня благодушнее Иваныча, сам бы он до этого и не дотумкал. Пустят по миру.

... На другой день огромный трак, свернув с дороги, пытался протаранить старый, но крепкий, как танк, "олдсмобиль" Федора Ивановича, мчавшийся навстречу. Шофер у Федора золотой, выгнанный из армии летчик-ас, круто рванул руль на сторону, машина нырнула в кювет, дважды перевернулась. Все в кровоподтеках, но живы. Леня-Доктор понял, чьих рук это дело. Усилил охрану. Прикончить в отместку первого попавшегося на глаза помощника Жореса Савицкого было делом несложным.

На следующей неделе в офис Лени-Доктора ворвался неизвестный в черной маске, выхватил из-под плаща автомат "узи". "Маленький" Исаак, "крестник Шамира", как его теперь называли, прыгнул на вошедшего, сорвал с него маску и был тут же убит. Нападавший успел удрать.

- Мир праху старых аферЫстов, - так начал в своем офисе очередное совещание бензиновый босс Жорес Савицкий. - Но пока ходит по земле Леня-Доктор, нам не будет покоя. Ты понял меня, Савелий? - обратился он к своему помощнику и руководителю охраны.

Тот поежился, сказал, что с него сорвали эту дурацкую маску, все знают, кто врывался в офис, и теперь ему надо раствориться во мраке ночи...

- За Леню-Доктора даю миллион. Заранее. Самая большая в Нью-Йорке заправочная твоя. Берешь или нет?.. Колеблешься? Ты кто по призванию, Савелий? Офицер оккупационной армии. Какое призвание офицера? Стрелять в цель. В какую прикажут... Есть ли еще другой офицер на свете, которому за один выстрел платят миллион долларов?

- Ух, какая игра пошла, - опасливо вздохнул старый Меир Гуревич. - Всех до корня... Хватит у тебя пороха, Жорес, пройтись косой?..

- Меня зовут Жорес Савицкий,- ответствовал тот нервно. - И мой отец, простой белорусский сапожник, а потом чекист, тоже Жорес Савицкий. Когда сапожники начинают, под высокие р-революционные словеса, играть в беспредел, появляется на свет еще один Жорес Савицкий. И ничего другого появиться не могло. - И с истеринкой: - Вопросы есть?!

В Леонида стреляли в тот же день. Из проносившейся машины. Попали в щеку. Леня остался жив, только вот рот искривился. Говорил теперь невнятно: - бу! бу! бу! А уж о том, чтобы петь, и разговора быть не могло...

Сильно изменился Леонид. И не только внешне. Стало ему казаться, что телохранители подкуплены этим "простым советским...", для которого никаких законов нет. Не так глядят, не то делают... И даже американцы из ихнего ФБР, которые заявились открыто, когда обнаружили на Брайтон-бич первые трупы, смотрят косо. Какой-то репортеришка пристал, вопросик задал: "Русская мафия - это Америке прощальный поцелуй советской власти?" Прогнал его, а на сердце нехорошо... Не с кем и словом перекинуться. Остался единственный советчик - Галя. А она что? Плачет. А то вдруг взорвалась, и как понесет ее, сердечную:

- Если у тебя есть сердце, если ты когда-нибудь любил меня, а не притворялся, если помнишь нашу с тобой российскую муку, любовники там мученики, если ты еще способен жалеть... не меня, нет, детей наших, их будущее, брось все. Уедем. Христом Богом молю..

- Поздно, Галчонок.

- А как мы тогда без тебя? Я остаюсь с тремя детьми.

- Ты же знаешь, Галчонок. И ты и дети обеспечены. Выйдешь снова замуж...

- Не говори глупостей.Я уже выходила за другого. Я люблю тебя.

...В дальнем, незнакомом нам ресторане. Встречаются Жорес в черных очках и новенькой клетчатой кепке, низко надвинутой на лоб...И Никола, по лагерной кликухе Пылесос.

Жорес: - Николай Батькович! Наш Савелий, офицеришко бравый, напустил полные штаны. Оправдывается: с меня маску сорвали, я под прицелом.

Из машины у него тоже ничего не получилось, а близко к Лене его не подпустят. Срежут из автомата. На что деньги покойнику! Нанимать чужого бессмысленно. Ему тут делать нечего. На улицах Леню за толпой охраны даже нс увидишь. А ждать нельзя ни одного дня. Опередит, чернушник проклятый... Берешься, Николай Батькович? Вместо усравшегося Савелия. Условия мои знаешь. Миллион за удачный выстрел. Затем вносишь свой вклад. берем в долю полноправным компаньоном.

...Последний выстрел готовил уж Никола-Пылесос. Готовил долго, изучая все маршруты закадычного дружка. Сделал слепки с ключей, на которые запирались и подъезд Лениного дома, и русская сауна.

В одну из суббот, когда Леня-Доктор, по обыкновению, собирался в баню, Пылесос проник ночью туда, спрятался под лестничной площадкой, за бочкой.

Протопала вначале многочисленная охрана, торопившаяся, веселая, предвкушая радости сауны с пивком и икоркой. Площадку и лестницу не оглядела. Тут уж Никола-Пылесос не промахнулся. Прыгнул Леня-Доктор после первого выстрела на него коршуном, схватил за горло и... рухнул навзничь. Пылесос пытался убежать, догнала его разрывная пуля у ресторана "Одесса". Так в позе полета и запечатлел его полицейский репортер.

Эпилог

Тот же план, что и в самом начале картины - прологе. Сибирь. Фонтан нефти. Мужики в извечной российской "спецодежде"-грязных и драных ватниках, в валенках не новых, порой прожженных. Отколачивают лозунги, висевшие тут со времен царя Гороха: "Дадим нефть к XXV съезду партии...", "Комсомольская стройка... "Встретим ударным трудом...". Руководит рабочими американский инженер, говорящий по-русски,-Жорес Савицкий. Осунувшийся небритый. Голос хрипатый, простуженный, злой. Рабочие вместо устарелых, на фанерках или обесцвеченном кумаче, лозунгов прибивают новые таблички: большие черные буквы побелей эмали:

Компания "УРАЛЬСКАЯ НЕФТЬ- ЭССО-СИБИРЬ ИНТЕРНЕЙШЛ".