Базарная улица - это видно и по ее названию - была оживленным торговым центром, по ту и по эту ее стороны тянулись бесчисленные ряды лавок и каравансараи. Лавки шорников, бакалейщиков, торговцев мануфактурой, башмачников, красильщиков, шапочников, свечников, чуречников, продавцов кебаба, джыз-быза, лаваша, хаша бывали открыты до полуночи.
Аромат аппетитных блюд разносился по всему кварталу. Хозяева из кожи вон лезли, чтобы угодить клиентам: "Господин, пожалуйте...", "Господин, чем могу служить", "Приятного аппетита, господин", "Приходите каждый день", вы нас осчастливили своим посещением"...
В нескольких местах, особенно на Базарной улице, расстелив соломенную подстилку и усевшись на тюфячок, писари-мирза за копейку сочиняли письма для амшари - иранских рабочих.
Балаханская улица, берущая начало у Сабунчинского вокзала, была до Губа-мейданы усеяна лавками мелких ремесленников. Здесь же располагались со своим товаром бакалейщики, торговцы мануфактурой, кондитеры и пекари.
В девяностых годах на Балаханской улице было построено несколько представительных зданий: домовладение крупного купца Асланова, дом Исабека Гаджинского на пересечении Мариинской и Балаханской, чуть подальше от него огромное здание, принадлежавшее нефтепромышленнику Рзаеву, - тогда в нем размещалось турецкое консульство. На углу Балаханской и Красноводской улиц выросло великолепное здание гимназии (постройка 1911-1912-го годов). Сейчас в нем находится четвертая городская клиническая больница имени Фуада Эфендиева...
В городе имелось несколько пассажей: "Фруктово-овощной пассаж", "Продуктовый пассаж", "Рыбный пассаж, "Тагиевский пассаж", "Пассаж Калантарова" и пр.
Свои названия были у окраинных городских слободок: Чемберекенд, Даглы мехеллеси (Нагорная слободка), Сонбала ачыглыгы (Пустырь Сонбалы). Мамедали мехеллеси, Ганлы-тепе (Кровавый бугор). Завокзальная, Молоканская слободка. Мусульманские Кишлы, Извозчичья слободка и т. п.
Каждая пядь городской земли продавалась на вес золота. Из-за земли часто случались конфликты, доходившие до кровопролитий. В судах рассматривали сотни дел и жалоб по имущественно-земельным вопросам.
Иной владелец заложит землю в банке, возьмет денег под проценты и начинает строить дом. Отстроит первый этаж и опять закладывает его в банке. Берет деньги на определенный срок, погашает прежний кредит и продолжает строительство. Отгрохает таким образом целый дворец и становится владельцем доходного дома, начинает качать прибыль. Закладывали также квартиры, лавки, магазины.
Богатей сооружали на крышах дворцов величественные купола, оповещая весь свет о солидности своих капиталов.
На некоторых зданиях красовалось сразу несколько куполов, и каждый купол будто бы символизировал нажитый миллион. Если в доме случалось какое-нибудь торжество - свадьба, день рождения - над центральным куполом взвивался штандарт. У каждого толстосума был свой штандарт. В обеденных залах этих роскошных чертогов отводили специальное место для оркестра, чтобы музыканты услаждали слух званой публики.
Внезапно разбогатевшие нефтяные магнаты сорили деньгами направо и налево, зачастую проматывая огромные состояния.
Богатыми считались жители и выходцы из селения Балаханы, где обширные нефтяные пласты располагались буквально на каждом шагу.
На оживленных перекрестках шофер нажимал на клаксон, предупреждая прохожих. Балаханцу это весьма понравилось. Он крутил свой ус и надменно поглядывал по сторонам. Выехав из центра, шофер перестал сигналить. "Ты почему не нажимаешь на эту зурну?" - обратился к нему простофиля. Шофер отвечает, что каждый сигнал стоит денег. "Ничего, я заплачу, играй!". Так, "с музыкой", они и въехали в Балаханы. Настало время рассчитываться. "Сколько я тебе должен?" - спрашивает балаханец. "Четвертной за машину, тридцать пять рублей за зурну". Выворотил балаханец карманы, но расплатился за удовольствие с лихвой. Обступили его односельчане, расспрашивают, что да как, да сколько заплатил за поездку. Балаханец отвечает: "Сама машина дешевая, да зурна у нее больно дорогая".
Рассказывал Джалилов и другую историю: приехали как-то трое балаханцев, чтобы посмотреть на постановку "Асли и Керема" в театре. Сели в первом ряду партера. Когда Гара-Кешиш нарушив обещание, отказывается отдать дочь замуж за Керема, один из балаханцев бросается на сцену и под хохот зрительного зала приставляет револьвер к виску перепуганного актера: "Ах ты, собачий сын! Как это не отдашь?! Живо соглашайся, не то я из тебя все кишки выпущу!..".
В то время было модным давать прозвища: Агшалварлар (Белоштанники), Косалар (Безбородые), Бозбашйейянляр (Любители бозбаша)*, Эличомахлылар (Люди с плетками), Бидж - Зейналабдин (Зейналабдин-Пройдоха), "Спасибо" Зейналабдин и т. д.
______________ * Бозбаш - мясной суп с горохом из баранины
У прозвища "Спасибо" интересная история.
В конце XIX - начале XX века Николай Н наградил нескольких бакинских миллионеров русскими орденами и медалями. Так, купец первой гильдии, миллионер Гаджи Шихали Дадашев был удостоен золотой медали "За усердие" и Владимирской ленты через плечо. Гаджи Зейналабдина Тагиева наградили этой же медалью, а через несколько лет представили к ордену святого Станислава III степени; в 1908-м году жена Гаджи Зейналабдина - Сона-ханум - за активную благотворительную деятельность также была удостоена медали "За усердие". Глядя на "отцов города", отмеченных царской милостью, некий Зейналабдин, проживавший в крепостной части Баку, возмечтал о правительственной награде. Явился он к губернатору и говорит, что намерен подарить свой караван-сарай в Ичери-шехер детям государя. Губернатор разгневался: что за глупые шутки, к чему детям государя твой вонючий караван-сарай сдался? Зейналабдин отвечает с поклоном: говоря о детях падишаха, господин губернатор, я имел в виду солдат его величества.
Уразумев суть дела, губернатор принимает от Зейналабдина дарственную и просит того зайти через неделю за ответом... Зейналабдин чуть ли не каждый день заходил в губернаторство, помещавшееся в здании на углу Караульного переулка и Старой почтовой улицы, в сотне метров от Тазапирской мечети, чтобы узнать, не пришла ли вожделенная награда.
Наконец, губернатор вызвал его и сказал, что просьба удовлетворена государь-императором. Иди, мол, освобождай свой караван-сарай, приводи помещение в порядок - завтра мы переводим туда полк солдат. Зейналабдин обрадовался и спрашивает: "А мне лично его величество ничего не велел передать?". Губернатор заглянул в бумагу:
"Тебе он велел передать спасибо". С тех пор за ним закрепилось прозвище - "Спасибо Зейналабдин".
Был еще один Зейналабдин, которого прозвали Пройдохой за его расторопность и деловую сметку. В переулке, который находился чуть выше гостиницы "Тебриз" и караван-сарая Гаджи Гаджиаги, у Бидж Зейналабдина было несколько лавок. Их, однако, никто не хотел брать в аренду, ссылаясь на то, что место здесь, мол, незавидное и безлюдное. Бидж Зейналабдин завел связи с чиновниками городской управы и при их содействии открыл за счет управы еще одни крепостные ворота - выше Парных крепостных ворот. Движение в переулке стало оживленнее, и лавки охотно взяли в аренду.
У известного кондитера Эйнима в Баку, как и в других городах России, была оптовая контора по продаже кондитерских изделий. В основном, продавали рис. Но однажды в магазины Эйнима прислали несколько вагонов сладких галет, которые никто не хотел покупать. Управляющий конторой потерял голову, подсчитывая убытки. Наконец обратились за советом к Бидж Зейналабдину. Тот, недолго думая, покупает пачку галет, отправляется в ресторан "Шамс" Гаджи Аслана Меджидова, находившийся на первом этаже гостиницы "Тебриз", и начинает преспокойно есть эти галеты. Через несколько минут он извлекает из пачки золотую монету и орет на весь ресторан "Братцы, а галеты-то золотые!". Все, кто находился в ресторане, бросаются покупать галеты. А Бидж Зейналабдин, допив чай, обходит все шашлычные, чайные, караван-сараи и пассажи, рассказывая о "случайной" находке. К вечеру все галеты раскупили подчистую.
