Л. Шебаршин.
"Государственность новой России невозможна
без сильной системы госбезопасности".
"Российская газета",
1993, 5 августа.
В два часа ночи Савостьянов сказал:
- Эх, Николай Андреевич, староват я становлюсь для таких долгих игр. Расписывай пульку без меня. Пойду прилягу. В случае чего - буди.
Он ушел в комнату отдыха за неприметной дверью в деревянной стенной панели. А Толмачев устроился за генеральским столом со всем возможным комфортом: с батареей телефонов, компьютером и кофеваркой. Люди полковника Вавакина продолжали искать стрелка, который шарахнул из гранатомета по даче в Поваровке и спокойно уехал в сером "Вольво".
Людмиле Малеванной, напарнице Акопова, удалось сфотографировать террориста - анфас три четверти. А компьютер сумел реконструировать физиономию в полный анфас и профиль. После чего тут же выдал справку: и анфас, и профиль принадлежат старшему лейтенанту Семенцову, бывшему сотруднику Девятого управления КГБ, ныне командиру роты департамента охраны Верховного Совета Российской Федерации. Пока устанавливали личность террориста, он успел добраться до Москвы.
"Вольво" нашли во дворе на Фестивальной улице, неподалеку от Ленинградского шоссе. Устроили в ближайшем подъезде засаду - без всякой, впрочем, надежды, что Семенцов вернется к машине.
Осторожно вскрыли его квартиру на Солянке и убедились, что хозяин не появлялся там по крайней мере месяц. Нашли любовницу Семенцова, врачиху, которая побожилась, что тоже давно не видела его. Зато она вспомнила, что у Семенцова есть хороший знакомый Никита, живущий где-то в Кузьминках. Вычислили и Никиту, осведомителя сначала КГБ, а после - МБ. Его подняли с постели, простимулировали память оплеухой, и он с готовностью выложил уже известные адреса: убежище на Солянке и квартиру врачихи.
Слушая по телефону доклады людей Вавакина, Толмачев все больше налегал на кофе. До утра оставалось всего ничего. А тут еще доложили, что Семенцова, судя по всему, ищет не только Управление. Конкуренты объявились. Их засекли дважды.
Едва оперативники Вавакина отъезжали от очередного адреса, тут же подгребали другие. Наконец Вавакин позвонил сам:
- Нашли, Толмачев! Оказывается, он прямиком на службу поехал. И как мы сразу не просекли...
Значит, Семенцов и не думал прятаться. Сделал дело и гуляет смело.
- Какие предложения? - спросил Толмачев.
- А черт его знает... Из норки теперь вытащить трудно. Не штурмовать же объект?
- Разобрались, кто нам в затылок дышит?
- Вероятно, гэбэшники. Боюсь, они скоро доберутся до него. Им проще. Могут войти по закону.
Войти и взять.
- Есть идея! - засмеялся Толмачев. - Дождитесь, пока они его возьмут и выведут. И отбейте.
- Без шума... Ну, не знаю. Хотя шансы есть.
Вавакин замялся.
- Что еще?
- Хотелось бы получить санкцию генерала, Толмачев. Ты не обижайся...
Толмачев разбудил Савостьянова, который скрючился на кожаном диване, высунув голые тонкие ноги из-под мятой простынки. Генерал выслушал референта и буркнул:
- Дай трубку. Вавакин! А санкцию на посещение сортира тебе не нужно? Нет? Ну и молодец.
Действуй, действуй!
Семенцов хотел спать. Но дорога домой и к приятельнице была заказана. Подполковник Панков предупредил: сделаешь дело - линяй подальше. Через несколько дней все утрясется. А куда линять?
И Семенцов решил, что безопаснее всего укрыться на службе. Последние сутки этот поджарый белобрысый крепыш без особых примет провел в крайнем напряжении. Вместо того, чтобы отдыхать после очередной смены, пришлось следить за генералом Ткачевым. А с утра он мотался на склад в Мытищи.
Сначала хотел взять с собой "АКСУ", снаряженный разрывными, но остановился на гранатомете.
Подходящего случая применить его Семенцов так за целый день и не нашел - генерал болтался по самому центру Москвы. Тогда Семенцов отправился поближе к Поваровке, где Ткачев остановился на даче у родственника. Долго караулил на Ленинградском шоссе машину генерала. Наверное, пьет с кемнибудь либо выпрашивает очередные фрикадельки в Министерстве обороны, решил Семенцов. Глаза у него слипались, пришлось принять две таблетки транквилизатора, который давал на некоторое время всплеск физической активности, а потом - вялый "отходняк", вызывающий тошноту и головную боль.
Уже в сумерках генеральская "Волга" свернула с шоссе в Поваровку. Семенцов не смог разглядеть Ткачева в салоне машины и поехал следом. Успокоился лишь тогда, когда увидел генерала у машины во дворе двухэтажной дачи. Семенцов проехал мимо, постоял в тени, а потом вернулся. Затормозил почти перед воротами дачи, выбрался из "Вольво" и огляделся. Улица была пуста, лишь вдалеке, под фонарем над озером, мельтешили крохотные фигуры, еле слышно бренчала гитара. Отдыхал народ. На верхнем этаже дачи горел свет, по белой занавеске двигалась характерная плотная тень. Семенцов еще раз огляделся. Именно в этот момент его начала фотографировать Людмила Малеванная.
Он достал из багажника трубу гранатомета, поймал в прицельную рамку светящееся окно с тенью человека и нажал спуск. Хвостатая комета прошила сумерки. Дача вздрогнула, из окон второго этажа выплеснулось грязно-желтое пламя. Удар горячего воздуха вздыбил волосы на голове Семенцова. Он бросил гранатомет на заднее сиденье, пригладил волосы и неспешно поехал в сторону Ленинградского шоссе. На переезде через крохотную, заросшую травой речку Радомлю приостановился и забросил гранатомет в черную, тускло отсвечивающую воду.
Найдут, если захотят... Но к тому времени это потеряет всякое значение.
"Вольво" он оставил во дворе на Фестивальной, пересел в собственные "Жигули" девятой модели и покатил на службу, чувствуя, как накатывает "отходняк", от которого во рту появился кислый медный привкус.
- Рановато! - удивился командир второй роты, сменщик Грибанов. - До развода можно в Питер сгонять. Или бабу найти.
- Из-за бабы и приехал, - объяснил Семенцов. - Начала права качать. Ну, послал подальше да уехал.
Грибанов заржал. Такие объяснения он понимал. Сменщик хлопнул Семенцова по плечу:
- Иди вниз. Скажи ребятам, чтобы не шумели.
