Во-первых, тихо и незаметно произошла земельная реформа, о которой мало кто знает: поземельная подать уступила место подворной. Теперь каждый крестьянский двор должен был платить в казну определенную сумму, независимо от того, какое количество земли было у него в запашке. Таким образом поощрялось развитие земледелия. Во-вторых, Московское государство, постоянно нуждаясь в деньгах, не пошло по легкому пути увеличения налогов, а постаралось извлечь максимальную выгоду из торговли с иностранцами через Архангельск. С английскими и голландскими купцами в Россию потекла иностранная серебряная монета ("ефимки"). А главное, стали приезжать, как сказали бы сейчас, "иностранные специалисты" - офицеры, ученые, инженеры, врачи. Так что "окно в Европу" прорубил, конечно, Петр, но уже его прадед пытался проделать какое-то подобие "форточки" для притока свежего воздуха. И небезуспешно.
Наконец, церковь в России обрела такой блеск, величие и авторитет, каких у неё до того времени и не было. Притихли и бояре: тонко изучивший за время польского плена способы управления "ясновельможными панами", Филарет применил свои знания на практике.
Истинный правитель России, основатель царской династии Романовых скончался 1 октября 1633 г. - на 12 лет раньше своего царственного сына, успев сделать для страны за 14 лет своей третьей жизни очень и очень многое.
Возможно, не вполне правомерно проводить прямую параллель между ним и его известным современником - герцогом и кардиналом де Ришелье во Франции. Но и внешняя политика обоих, и умелое использование ими тайньи пружин церковной и светской власти, сосредоточенных в одних руках, имеют довольно большое сходство. Да и положение, которое они занимали при формальных монархах, весьма схожее. Разве что Филарет был внешне скромнее и потому таинственнее.
Со смертью Филарета закончилась целая эпоха в истории Российского государства. Фигура достаточно загадочная: почти все бумаги, написанные его рукой, истреблены, а официальная биография выхолощена и прилизана до неузнаваемости. Сохранилось только одно косвенное свидетельство того, что Филарет добивался российской короны в первую очередь для себя самого. В середине прошлого века в Коломне, в палатах митрополита, нашли портрет Филарета в патриаршем облачении. Портрет перевезли в Москву и там заметили на полотне корону. Открылось, что очень плохая живопись неизвестного мастера XVII в. покрывала другую, более старую: Федор Никитович Романов в царском облачении с порфирой на плечах и со скипетром в руках. И надпись: "Феодор, царь всея Руси". Примерял-таки Филарет шапку Мономаха!
И ещё одно можно сказать с полной уверенностью: если бы Пушкин мог знать всю историческую правду, если бы при нем было известно то, что открывают историки сейчас, Александр Сергеевич, несомненно, написал бы не "Бориса Годунова", а "Федора Романова".
НЕРАЗГАДАННЫЙ КАРДИНАЛ
Или герцог де Ришелье
Этот человек сделал для блага Франции столько, сколько ни до него, ни после не делал никто. И никого современники и потомки не ненавидели так сильно, как кардинала Ришелье.
Существует великолепный анекдот о том, как Петр Первый посетил в Париже гробницу кардинала Ришелье. Обращаясь к статуе, русский император с пафосом произнес: "Великий человек, живи ты в мое время, я отдал бы тебе половину моего царства, чтобы ты научил меня управлять другой половиной!" В ответ кто-то из сопровождавших Петра французов заметил:
"И совершили бы огромную ошибку. Ваше Величество. Он быстро бы прибрал к рукам и вашу половину".
Таков действительно был Арман Жан дю Плесси - герцог и кардинал Ришелье, первый министр короля Франции Людовика XIII, а фактически настоящий король. Двадцать лет он держал Францию в своих железных руках и вознес её на высочайшую ступень могущества.
Ришелье боялись и ненавидели как аристократы, так и простонародье. Одни обвиняли его в том, что он губит "старую, добрую Францию", подрывая влияние крупных феодалов. Другие - в том, что он душит "всяческое свободомыслие и прогресс, насаждая жесткий деспотизм". А уж потомки-литераторы превратили кардинала в бессердечного тирана-монстра, безжалостно сокрушавшего человеческие судьбы. Если судить о нем, например, по роману Александра Дюма "Три мушкетера", то примерно такое впечатление и складывается. Так что же на самом деле представлял собой великий кардинал?
Жизнь его полна загадок и тайн. И начинаются они с того, что никто не может точно назвать дату его рождения. В регистрационных книгах прихода той церкви, которую посещали господа дю Плесси из замка Ришелье, не сохранились записи 1580-1600 годов. Они... кем-то вырваны.
Семья дю Плесси де Ришелье принадлежала к родовитому дворянству провинции Пуату. Отец Ришелье входил в число ближайших сподвижников короля Генриха III, который возвел своего любимца в ранг главного прево Франции, пожаловав одновременно орден Святого Духа.
Когда Арману исполнилось девять лет, его отдали в один из престижных парижских коллежей - Наваррский, где обучение было преимущественно светским. Через шесть лет Арман блестяще знал латынь, прилично говорил по-итальянски и по-испански, знал во всех деталях античную историю. В 15 лет получил титул маркиза де Шиллу и поступил в военную академию, которая готовила кавалерийских офицеров для королевской армии. Юный маркиз де Шиллу получал огромное удовольствие от занятий. Сын, внук и правнук военных, он готовился стать "человеком шпаги" - элитой французского дворянства. Любовь к военному делу, привычки и вкусы, привитые ему в академии, Ришелье сохранил до конца своих дней. Распорядись судьба иначе, капитана королевских мушкетеров звали бы не де Тревиль, а де Шиллу.
Но два года спустя жизнь юного маркиза внезапно и круто изменилась. Его старший брат отказался занять место епископа в Люссоне, которое традиционно приносило семейству Ришелье скромный, но прочный доход. Он предпочел постричься в монахи, а следующий по старшинству брат не испытывал ни малейшего желания сменить камзол придворного на сутану епископа.
К счастью для матери, младший сын Арман ставил интересы семьи выше личных. Правда, претендент на титул епископа должен был иметь не меньше 23 лет от роду. Но король собственным решением утвердил назначение Ришелье, как только тому исполнилось 20 лет. А природные способности в сочетании с редким трудолюбием позволили новоиспеченному епископу к 22 годам стать в Сорбонне доктором теологии. Но это напряжение стоило ему здоровья: ужасные мигрени, лихорадка и бессонница будут преследовать Ришелье до последних дней его жизни.
Несколько лет - вплоть до трагической гибели короля Генриха IV епископ Ришелье проводит в своей епархии в Люссоне. Именно там началась его непримиримая борьба с протестантами, но он не стремился "искоренить ересь", считая это невыполнимой задачей. Его цель была проще и приземленное: сделать гугенотов послушными и преданными подданными короля Франции, оставив им свободу вероисповедания. И тогда, и впоследствии религия была для Ришелье лишь частью политики.
Его вполне устраивала бездарность Марии Медичи в государственных делах и её слабохарактерность. Посредственность государя - залог успеха не только авантюриста-временщика, но и талантливого политика, волею судьбы оказавшегося возле трона. Так скромный епископ в одночасье стал фигурой государственного масштаба.
Через год королева-регентша сделала Ришелье личным духовником юной супруги французского короля, 14-летней Анны Австрийской. Ему было тридцать лет. Год спустя он стал государственным секретарем по иностранным делам, что устроило - случай беспрецедентный! - все иностранные державы. Расположение звезд было явно благоприятным для Ришелье.
Но в 1617 году был убит фаворит и злой гений королевы Марии Медичи Кончино Кончини, долгое время игравший королевой, как куклой. Его пренебрежительное отношение к королю Людовику - по некоторым слухам, его же сыну, - озлобило юного монарха. После убийства Кончини Людовик сослал свою мать в Блуа под строгой охраной. Вместе с ней добровольно, отказавшись от всех своих постов, уехал и Ришелье. Впрочем, выбора у него не было: Людовик ненавидел всех, кого любила его мать. Ссылке в Люссон Ришелье предпочел добровольный отъезд в Блуа и на несколько лет оказался вне французского двора с его интригами и происками. Вместо себя он оставил своего ближайшего друга, монаха-капуцина отца Жозефа. Этот человек сделал для Ришелье так же много, как сам Ришелье для Франции.
