Кончилось двоецарствие. Петр покорил Азов, довершив так неудачно начатое князем Голицыным дело, и уехал в Европу - учиться. Стрельцы воспользовались этим, чтобы учинить новый бунт, прикрывшись именем Софьи. Однако никто и никогда не мог представить подлинных доказательств того, что она участвовала в этом заговоре. А ведь главных виновников жестоко пытали перед казнью, но никто - никто! - не подтвердил личного участия царевны, хотя все в один голос говорили, что желали посадить на царство именно её. Пытали и прислужниц Софьи - тоже безрезультатно.
Более тысячи стрельцов были казнены, сто девяносто пять из них Петр приказал повесить перед окнами сестры в Новодевичьем монастыре. Зачем? А для острастки. Тела казненных провисели всю зиму. Даже в ту далеко не милосердную эпоху понять и оправдать такую жестокость мало кто мог. Разве что вечно хмельное окружение великого реформатора.
Софья вскоре была пострижена в монахини под именем Сусанны и прожила в монастыре ещё пять лет под строжайшим надзором. Умерла она в 1705 году, не дожив до сорока шести лет. И была забыта почти сразу после погребения. Если же впоследствии о ней и вспоминали историки, то лишь как об "интриганке", едва не загубившей благородное дело Петра, поскольку "властолюбию пожертвовала совестью, а темпераменту - стыдом". Так, например, считал Ключевский. Но когда политика сочеталась с нравственностью и кто из власть имущих жертвовал темпераментом во имя стыда? Я не жду ответа на этот абсолютно риторический вопрос.
Не только исторические факты, даже внешность Софьи потомки исказили до неузнаваемости. На портрете, написанном Ильей Репиным, изображена тучная, коренастая женщина с искаженным от ярости лицом. Правда, смотрит она на трупы стрельцов, висящие за окнами её кельи, а такое зрелище, согласитесь, не способствует милому и кроткому выражению. Но даже современники художника критиковали портрет, как абсолютно не соответствовавший действительности. Сохранился прижизненный портрет Софьи - женщины с круглым, несколько простоватым лицом, с нашей точки зрения даже миловидным.
Для современников Софьи её внешность далека от идеала. Красавица должна была быть белолица, румяна, черноброва. Посему на все лицо в несколько слоев накладывались белила, щеки красили ярко-красной краской, брови выводили сажей. Ничего похожего на портрете Софьи нет.
Замечу, что одно согласие царевны позировать живописцу (наверняка иностранцу) свидетельствует о её незаурядном характере и силе воли, поскольку шло вразрез с принятыми тогда нормами женского поведения. Нет, доброй памяти потомков она не удостоилась. Уж коли на Руси берутся что-нибудь крушить, то вдребезги, без малейшего снисхождения. Так и с Софьей - уничтожили, оклеветали и забыли, но получилось, что Петр боролся за власть не с достойной его умной и сильной противницей, а просто с глупой и развратной злодейкой. Спрашивается, что же так долго возился? Признать за Софьей, за женщиной, её подлинные достоинства - никогда. Получится, что они, женщины, способны управлять государством, да ещё действительно русские женщины, а не "пришлые немки".
Софья была старшей дочерью царя Алексея Михайловича, его первенцем. Родись она мальчиком, вопроса бы не возникло о том, кому наследовать трон и власть И реформы в России, глядишь, пошли бы менее коротким, но не таким кровавым путем...
Впрочем, история не терпит сослагательного наклонения.
ВЕЛИКАЯ АВРОРА
Имя свое она унаследовала от прапрабабки - блистательной и прекрасной Авроры фон Кёнигсмарк, возлюбленной короля Польши Фридриха-Августа. Темперамент - от своего прадеда, незаконного сына этой четы, маршала Мориса Саксонского, разбившего бесчисленное количество женских сердец по всей Европе. Житейскую мудрость - от своей бабушки, которую даже самые злые языки тех лет не могли упрекнуть ни в едином легкомысленном поступке.
Отец Авроры, Морис де Франкенёй, адъютант наполеоновского генерала, женился на бродячей актрисе Софи-Виктории, имевшей и до, и после брака бессчетное число любовников.
"Кровь - великая сила", как известно, а такой коктейль не мог не сказаться на характере его обладательницы. Никто не мог дать ему точной оценки. Одни считали её распутницей, другие - святошей, кто-то упрекал в нимфомании, кто-то - в патологической холодности. Женщины ставили ей в укор пренебрежение светскими условностями и неприязнь к чисто дамскому обществу. Мужчины попрекали пристрастием к сигарам и...лесбиянством. Потомки дошли до того, что стали обвинять её даже в кровосмешении.
И все это по одной-единственной причине: талант писательницы был слишком очевиден, чтобы в нем можно было усомниться. Мужчине такое ещё можно простить и снисходительно, сквозь пальцы смотреть на его личную жизнь. Бальзака, например, никто не попрекал ни излишним сладострастием (хотя число его любовниц было поистине астрономическим), ни гомосексуализмом (хотя в его доме подолгу жили молодые писатели, которым он покровительствовал), ни какими-либо другими извращениями. Женщину, Аврору Дюдеван, обвиняли во всех смертных грехах, и даже сейчас, спустя сто двадцать лет после смерти, личность Жорж Санд продолжает будоражить воображение не меньше, чем её романы. Возможно, это и есть бессмертие.
Она родилась 1 июля 1804 года, спустя месяц после свадьбы своих родителей. Бабушка Авроры, мать её отца, почти четыре года не желала признавать "неравный" брак и родившуюся от него внучку. Смягчилась лишь тогда, когда малышку удалось обманом положить к ней на колени. Тут она узнала прекрасные бархатные глаза своего сына и была покорена. Примирение состоялось.
К сожалению, семейная идиллия длилась недолго. Когда Авроре исполнилось четыре года, её отец, к тому времени уже полковник, погиб, упав с необъезженной лошади. А его вдова, оставив маленькую дочь на попечение бабушки, уехала в Париж, заявив при этом с откровенностью простолюдинки: "Ноги моей не будет в семейном поместье Ноане, пока свекровь жива". Аврора одинаково любила и мать, и бабушку, и разрыв между ними причинил ей первую серьезную боль.
Ко всему прочему, обе женщины совершенно по-разному представляли себе, как нужно воспитывать девочку. "По понятиям бабушки, - писала в своих мемуарах Аврора, - ребенку нужно было прививать с самого раннего возраста изящество во всем. Моя мать находила все это очень смешным,и мне кажется, что она была права..." В конце концов победила бабушка: гувернером для своей внучки она выбрала воспитателя своего сына - несостоявшегося аббата Дешартра, человека в высшей степени образованного, но невыносимого педанта. Он обучал девочку естественным наукам и латыни, то есть тому, что светской девице было совершенно не нужно. Бабушка же сделала из неё превосходную музыкантшу и привила любовь к литературе. Всего этого, однако, оказалось недостаточно, и в 14-летнем возрасте Аврору отдали в женский Августинский монастырь английского религиозного братства. Разумеется, не как монахиню: при монастыре был пансион, где воспитывались девицы из самых знатных семей Франции. Все монахини, а значит, и воспитательницы были англичанками. На всю оставшуюся жизнь Аврора сохранила привычку пить чай, говорить и даже иногда думать по-английски. Из монастыря же она вынесла и мистицизм и непосредственную связь с божественной волей.
Из монастыря в Ноан вернулась прекрасно образованной, умной, глубоко верующей и красивой девушкой. К тому же богатой наследницей. К сожалению (для её бабушки), простолюдинка-мать не давала Авроре шансов сделать блестящую партию. Но самой девушке мысль о браке была, мягко говоря, неприятна. Сердце в ней ещё не проснулось. К тому же в отличие от большинства своих сверстниц Аврора пользовалась почти неограниченной свободой. Она ходила на охоту и ездила верхом в мужском костюме, училась у своего воспитателя тайнам управления поместьем, свободно встречалась с молодыми людьми.
Удивительная по тем временам свобода Авроры стала одной из причин её громадной уверенности в себе впоследствии. Старая госпожа Дюпен скончалась, когда её внучке было всего 17 лет. Последние слова старой аристократки были обращены к Авpope: "Ты теряешь своего лучшего друга". Бабушка заблуждалась: Аврора, богатая невеста, сирота, теряла ещё и единственную защиту от корыстных и алчных людей.
