- А ты, значит, новоделы презираешь?..
- Почему? Но пойми, творить новоделы - это одно, а покупать - совсем другое. К тому же у меня новодел и зовется новоделом, а столичники, похоже, навострились выдавать его за антик...
- Что же мне делать?
- Еще заметь - эта парочка смотрится только спереди, а сзади лед огранен под бриллиант. Уж если творить новодел, по-моему, так он должен смотреться с любой стороны, хоть с нижнего торца... А это - халтура. Докатились столичники, надо же...
- Я тебя спрашиваю, _ч_т_о_ мне делать?!
- Не ори, я не глухой. Можешь оставить у себя. Но, кроме нас с тобой, никто этого и не заметит... Даже ты не заметил... - Оскар хмыкнул и бросил на Биди мимолетный взгляд, - ...разве что Мариус, но он сейчас занялся литой скульптурой и прилепился к муниципальной галерее; никуда не ходит. А еще лучше, заплати караванщикам и пускай они везут эту подделку назад. Дмитричу же напиши, что собираешь только антики, а если вдруг понадобится новодел, то Оскар Пербрайнт сделает и быстрее, и дешевле, и... лучше. Это я мягко выразился. Чтоб Дмитрич не взвился.
- Это точно... Они у тебя как живые.
- Может, они и есть живые?..
- Брось. Ты бредишь. Просто тебе вредно для психического здоровья ходить на похороны.
- Это ты прав, Ив... Насчет похорон.
...И в самом деле - Оскар продремал почти все представление. Другое дело - землянин, он так и впился взглядом в сцену. Особенно его увлек танец, изображающий схватку с хищными пингвинами. Мужчина в прозрачном плаще выписывал на ледяной террасе сложные траектории, подобное можно было наблюдать и на Земле; а вот танец актеров-пингвинов впечатлял новизной. Быстрее взгляда метались они по сцене, искусно прыгая с террасы на террасу, увертываясь от молниеносных выпадов и сверкающих размахов длинных мечей. Больше всего землянина удивило, что на ногах артистов не было ни коньков, ни полозьев: вообще никакой обуви.
- На чем же они катаются? - спросил он.
- На собственной коже, - очнувшись, ответил Оскар. - Она у них, как протекторы у каравана, разве что профиль рисунка другой. А пингвины у них здорово получаются, именно так эти твари и кидаются на тебя - стрелой, но в любой момент могут увернуться, гады.
- В развязке танца человек упал в одиноком луче синего прожектора на туши сраженных "пингвинов", раскинув руки с мечами, крестом.
Потом на просцениуме высветились шахматные квадраты, и по подиумам, обтекающим террасы сцены, бесшумно съехали два кристалла. Они раскрылись, и тут Оскар проснулся окончательно - в левом, закрыв глаза, стояла Сибил Тепанов. В другом кристалле стоял молодой человек несколько хрупкого телосложения. С первыми, тягучими еще нотами увертюры, их глаза медленно раскрылись, и они, словно сомнамбулы, сошли со своих ледяных пьедесталов скользящими длинными шагами. Из ложи ближнего яруса Оскар отлично видел, что глаза Сибил еще не обрели ясности, они были томны и невыразительны, словно в огромной пустой пещере, и эхо повторяло каждую фразу. Глаза артистов обрели ясность; они повернули головы сначала в одну сторону, потом в другую; наконец встретились взглядами и двинулись навстречу друг другу, протянули руки, вот-вот их ладони должны были сомкнуться, но... разошлись в паре дюймов. Музыка набирала темп, ожили лучи прожекторов, и уже не шепот, а полный голос сопровождал мелодию, а они все не могли встретиться. Движения их стали быстрыми, потом - стремительными, траектории невообразимо усложнились, но встретиться на малом шахматном пространстве им так и не было суждено... Все чаще они застывали поодаль друг от друга...
Тут Оскар повернулся и увидел глаза Биди - в них светилось алчное желание - увидеть эту пару в настоящем ледяном кристалле. Увидеть и завладеть...
- Живая она лучше, - тихо сказал Оскар губернатору на ухо. Ив приметно вздрогнул, как любой, у кого прочли потаенные мысли, вздрогнул бы...
А музыка тем временем засыпала. Тела артистов все чаще сводили резкие судороги, глаза их снова стекленели, и теперь только два желтых луча сопровождали их метания в поисках друг дружки. Побледнели и шахматные квадраты у них под ногами, шахматные квадраты, по которым они перемещались - Сибил по белым лишь, а ее партнер - лишь по черным... Наконец, девушка застыла на краю просцениума, упала набок, опрокинулась навзничь и соскользнула в неглубокую чашу бассейна, на мгновение озарившуюся голубой вспышкой. За нею, рухнув ничком, последовал и ее партнер. Снова вспышка, потом - тьма, и наконец бассейн засиял ледяно-голубым светом, словно заключившим в ледяной кристалл наконец-то встретившихся влюбленных. И в эту прозрачную чашу изо всех лож полетели, посыпались разнокалиберным дождем цветы, покрывая воду пестрым ковром...
Оскар поднялся и шепнул Иву, что должен встретиться с Сибил Тепанов. Барон подмигнул старателю, сгреб из ледяной вазы белые с красными середками "гербовые" ирисы.
- Не стоит. У меня невеселый повод, а вовсе не то, что ты подумал, пошляк, - и Оскар показал черный пакет с завещанием Совы.
Когда они подъехали, Аттвуд снова поразился разноцветному игольчатому кристаллу Ледового Театра.
- Кто его строил? - спросил он. - Замысел какого гениального архитектора воплощен в этих сказочных формах?..
- Если хотите, могу познакомить, - ответил Биди. - Бортовой компьютер "Ириса".
- ...Холодно тут у вас, - поежился Аттвуд.
Оскар расхохотался, будто ему рассказали потрясающе смешной анекдот.
- Зато не протухнем, - сказал он, отсмеявшись. - Впрочем, могу подтопить малость. По расценкам каталога нашего уважаемого губернатора это вам обойдется... - он покосился по бокам: посмотрел вокруг, - тысяч в двадцать пять, тридцать.
- Потерплю, - ответил землянин, и все рассмеялись.
- Значит, платить придется мне, - заключил Биди.
Аттвуд старательно отворачивался от блока, приготовленного для огранки, в котором сквозь мутную пока еще поверхность просматривался застывший абориген. Пристального внимания Аттвуда удостоилась по этой причине ажурная этажерка, отлитая, естественно, изо льда; на ее полочках стояли, лежали многочисленные призы, полученные Оскаром в более молодые годы за неоднократные победы в буерных ралли.
