Роджер Желязны
Страсть коллекционера
- Что ты тут делаешь, человече?
- Долгая история.
- Отлично, обожаю долгие истории. Садись, рассказывай. Эй, только не на меня.
- Извини. Ну, если коротко, то все из-за моего дядюшки, баснословно богатого...
- Стоп. Что такое "богатый"?
- Ну... как бы это... Состоятельный, что ли.
- А что такое "состоятельный"?
- Гм... Когда много денег.
- "Деньги"?
- Послушай, ты хочешь услышать мою историю или нет?!
- Хочу, конечно, но я еще хочу, чтобы и понятно было.
- Извини, Камень, честно говоря, я и сам не все понимаю.
- Я не Камень, я Глыба.
- Ну хорошо, Глыба. Мой дядюшка очень важная персона. И он просто обязан был отдать меня в Космическую Академию. Но ему взбрело в голову, что гуманитарное образование гораздо более привлекательная штука, и он отправил меня в свою старушку альма-матер, изучать нечеловеческие сообщества. Понимаешь, о чем я?
- Нет, но понимание вовсе не обязательное условие, чтобы иметь возможность оценить что-либо по достоинству.
- Да я о том же! Я никогда не понимал дядюшку Сиднея, но его шокирующие пристрастия, его инстинкт барахольщика и его манеру постоянно совать нос не в свои дела я очень ценю. И не перестану их ценить, пусть даже меня воротит от этого. Но что мне остается делать?! В семье дядюшку держат за фамильную реликвию, а дядюшка чрезвычайно доволен собой, говорит, что у него свой путь, и преспокойненько держит в руках все семейное состояние. А раз у него деньги, то он прав. Это элементарно. Как ззн из ххт.
- Эти деньги, должно быть, очень ценные штучки.
- Во всяком случае, их ценности хватает на то, чтобы заслать меня за десять тысяч световых лет в безымянный мир, который я назвал, из-за случившейся со мной неприятности, - надеюсь, ты понимаешь какой, Навозной Кучей.
- Да, эти затты жуткие обжоры, да и летают низко. Наверно, оттого, что много жрут.
- Да уж... Но, по-моему, это все-таки торф, а?
- Конечно.
- Замечательно. Значит, с упаковкой проблем будет поменьше.
- Что еще за "упаковка"?
- Это когда что-нибудь кладут в ящик, чтобы куда-нибудь забрать.
- Вроде переезда?
- Ну да.
- И что ты собираешься паковать?
- Тебя, Глыба.
- Но я не из породы голи перекатной...
- Послушай, Глыба, мой дядюшка собирает камни, понял? Ваш род единственные разумные минералы во всей галактике. А ты - самый крупный образец из всех обнаруженных мною. Поедешь со мной?
- Да, но я не хочу.
- Почему? Будешь богом его коллекции камней. Так сказать, одноглазым королем в государстве слепых, если мне позволительно осмелиться на такую рискованную метафору...
- Пожалуйста, не делай этого, что бы оно ни значило. Звучит ужасно неприятно. Скажи, как твой дядя узнал о нас?
- Один из моих друзей прочел о вас в старом бортовом журнале. Он коллекционирует старые космические бортовые журналы, и ему попался журнал капитана Фейерхилла, который прилетел сюда несколько веков назад и имел продолжительные беседы с местным населением.
- А-а, старая вонючка Фейерхилл! Как он там поживает, пьянь такая? Передай ему от меня привет...
- Он умер.
- Чего?
- Умер. Капут. Отправился в мир иной. Расщепился.
- О, господи! Когда это случилось? Бьюсь об заклад, что в эстетическом отношении это происшествие было чрезвычайной важ...
- Ничего не могу сказать. Но я передал всю информацию дядюшке, и он решил включить тебя в коллекцию. Вот почему я здесь - это он меня послал.
- Я очень польщен, но, честное слово, не могу составить тебе компанию. Расщепление на носу...
- Знаю, я все прочел в журнале Фейерхилла. А перед тем как передать его дяде, все эти страницы про расщепление вырвал. Мне хочется, чтобы он был неподалеку, когда ты будешь это делать. Тут-то я и унаследую все его денежки. Не удалось поучиться в Космической Академии - хоть душу отведу. Для начала стану алкоголиком, потом пойду по бабам... или нет, сделаю еще похлеще...
- Но я хочу расщепиться здесь, среди вещей, к которым я привязан, прикипел, можно сказать.
- Ничего, отдерем. Видишь эту штуку? Называется "лом".
- Если ты попытаешься это сделать, я начну делиться прямо сейчас.
- Не начнешь. Я же взвесил тебя перед нашей беседой. Тебе до критической массы еще целых восемь земных месяцев расти.
- Ладно-ладно, я блефовал. Но неужели в тебе нет хоть капли сострадания? Я покоюсь тут с незапамятных времен, еще малым камушком здесь лежал. И все мои предки тут обитали. Я по атомам собирал свою коллекцию, выстроил самую прекрасную молекулярную структуру во всей округе. И вот теперь, перед самым распадом... срывать меня с места, куда-то везти - это не по-каменному с твоей стороны.
- Все не так мрачно. Я тебе обещаю, что ты сможешь пополнить свою коллекцию лучшими земными атомами. Побываешь в местах, где до тебя не бывал ни один из Камней.
- Слабое утешение. Я хочу, чтобы распад видели мои друзья.
- Боюсь, что это невозможно.
- Жестокий ты и бессердечный человек. Как бы мне хотелось, чтобы ты был радом, когда я буду расщепляться.
- Вообще-то я намереваюсь в этот момент находиться подальше отсюда и предаваться грязным утехам.
Уровень гравитации на Навозной Куче позволил без особых усилий перекатить Глыбу к космическому аппарату. Его упаковали и с помощью небольшой лебедки водрузили в багажник радом с ядерным реактором. Космолет был небольшой, спортивного типа, к тому же с него по прихоти хозяина, пожелавшего облегчить аппарат, сняли защитные экраны. И именно это обстоятельство явилось причиной того, что у Глыбы вдруг зашумело "в голове", и он, пребывая в состоянии вулканического опьянения, не сдержался и быстренько хватанул несколько отборных частиц для своей коллекции. В то же самое мгновение Глыба расщепился.
Он взметнулся ввысь громадным грибом, потом прокатился страшной ударной волной по равнинам Навозной Кучи, и с пыльных небес, оглашая воплями уважаемое общество, посыпались новорожденные булыжники.
- Расщепился, - поделился со своим сородичем кто-то из дальних соседей. - И раньше, чем я ожидал. Как приятно потеплело-то, а?
- Прелестный распад! - согласился второй. - Ради этого стоит быть чудаком-коллекционером.
