"Богиня будет жить вечно", - утверждал заголовок выцветшей газетной вырезки на стене главного коридора Обители Сна. В статье речь шла об окончательной победе врачей над атеросклерозом и о полном исцелении одной из самых знаменитых его жертв. Мур подумал, что после собеседования ни разу не видел Дуэнью; впрочем, он и не искал встречи с нею.

Он достал из шкафа с повседневной одеждой костюм, переоделся, решительным шагом вышел из Обители Сна и, не встречая по пути ни одной живой души, направился к аэродрому.

Входя в кабинку на краю летного поля, он еще не знал, куда полетит.

- Будьте любезны, назовите место назначения, - раздался голос из динамика.

- Э-э... Оаху. Лабораторный комплекс корпорации "Аква Майнинг". Если, конечно, там есть посадочная площадка.

- Посадочная площадка там есть. Но на последние пятьдесят шесть миль пути придется оформить заказной рейс.

- Оформите на весь путь в оба конца.

- Пожалуйста, вставьте вашу кредитную карточку.

Мур выполнил эту просьбу.

Через пять секунд карточка упала в его подставленную ладонь. Он опустил ее в карман.

- Когда я прибуду на место?

- В девять тридцать две, если вы отправитесь ракетопланом "Стрела-9" через шесть минут. У вас есть багаж?

- Нет.

- В таком случае, "Стрела-9" ожидает вас на площадке А-одиннадцать.

Мур подошел к ракетоплану класса "Стрела" с девяткой на борту. Маршрут полета был уже введен в программу бортового компьютера - на это ушли считанные миллисекунды. Робот-диспетчер разрешил бортовому компьютеру самостоятельно корректировать курс в случае необходимости.

Мур поднялся по трапу и сунул кредитную карточку в прорезь возле люка. Люк распахнулся; Мур вытащил карточку и вошел в салон, сел в кресло возле иллюминатора и застегнул страховочный ремень. Сразу после этого люк закрылся.

Через пять минут ремень автоматически расстегнулся и исчез в подлокотниках кресла - "Стрела" уже летела с постоянной скоростью.

- Может быть, сделать освещение более ярким? - спросил голос. - Или, наоборот, менее ярким?

- По мне, так оно в самый раз, - ответил Мур невидимке.

- Может быть, желаете поесть? Или выпить?

- От мартини не откажусь.

Послышался металлический щелчок, и в борту ракетоплана возле кресла Мура открылась крошечная ниша. В ней стоял заказанный бокал мартини.

Мур сделал глоток.

За иллюминатором виднелась плоскость ракетоплана в голубом ореоле.

- Не желаете ли еще чего-нибудь? - Пауза. - Например, прослушать научную статью на любую интересующую вас тему? - Пауза. - Или что-нибудь из художественной прозы? - Пауза. - Или из поэзии? - Пауза. - Не угодно ли просмотреть каталог мод? - Пауза. - Или вы предпочитаете музыку?

- Поэзия? - переспросил Мур.

- Да, у меня большой выбор...

- Знавал я одного поэта, - припомнил он. - Есть у вас что-нибудь из Уэйна Юнгера?

- Уэйн Юнгер. Да, - ответил голос. - Есть сборники "Невостребованный рай", "Стальная плесень", "Стамеска в небе".

- Какой из них самый последний?

- "Стамеска в небе".

- Почитайте.

Голос начал со сведений, изложенных на титульном листе: год выхода книги, название издательства, копирайт и так далее. Протест Мура он отклонил, заявив, что таков закон, и процитировал соответствующую статью. Мур заказал вторую порцию мартини и стал ждать.

И вот, наконец:

- "Наш зимний путь лежит сквозь вечер, а вдоль него горят кусты".

- Что? - переспросил Мур, не веря своим ушам.

- Это название первого стихотворения.

- А-а! Ну, читайте.

- "(Там, где всегда - вечнозеленая белизна...)

Кружит зима хлопья пепла

В башнях метели;

Есть силуэты, но контуров нет у них.

Тьма, как сама безликость,

Льется из провалов окон,

Сочится сквозь ветви надломленной сосны,

Струится по коре поваленного клена.

Наверное, это квинтэссенция старения,

Отторгаемого Спящими,

В изобилии течет по зимней дороге.

А может быть, это сама Антижизнь

Учится писать картины местью,

Учится вонзать сосульку в глаз горгульи.

И, говоря откровенно,

Никто не в силах победить себя.

Я вижу ваше рухнувшее небо, исчезнувших богов,

Словно во сне, заполненном дымом

Древних статуй,

Сгорающих дотла.

(...и никогда - вечно-белая зелень.)"

Выдержав десятисекундную паузу, голос продолжал:

- Следующее стихотворение...

- Погодите! - перебил Мур. - Я ничегошеньки не понял. Нельзя ли как-нибудь прокомментировать?

- К сожалению, нет. Для этого необходимо более совершенное устройство, чем я.

- Повторите, когда и где была выпущена книга.

- В две тысячи шестнадцатом году, в Северо-Американском Союзе.

- Это действительно последний сборник Юнгера?

- Да. Он - член Круга, поэтому между публикациями его книг проходит по нескольку десятилетий.

- Читайте дальше.

Машина снова принялась декламировать. Мур почти ничего не понимал, но образы, упрямо ассоциирующиеся со льдом, снегом, холодом и сном, подействовали на воображение.

- Стоп! - остановил он машину. - А есть у вас что-нибудь из его ранних стихов, написанных еще до того, как его приняли в Круг?

- "Невостребованный рай". Сборник впервые опубликован в тысяча девятьсот восемьдесят первом, через два года после вступления автора в Круг. Но, согласно предисловию, большинство стихотворений написано до вступления.

- Читайте.

Мур сосредоточенно слушал. В ранних стихах Юнгера льда, снега и сна было немного. Совершив это незначительное открытие, Мур пожал плечами. Кресло тотчас изменило конфигурацию, приспосабливаясь к его новой позе.

В конце концов он решил, что стихи ему не нравятся. Впрочем, он вообще был равнодушен к поэзии.

Машина декламировала стихотворение, которое называлось: "Приют бездомных собак".

- "Сердце - это кладбище дворняг,

Скрывшихся от глаз живодера.

Там любовь покрыта смертью, как глазурью,

И псы сползаются туда околевать..."

Мур улыбнулся, сообразив, где именно родились эти образы. Из стихов Юнгера "Приют бездомных собак" понравился ему больше всего.

- Довольно, - сказал он машине.

Он заказал легкий завтрак и за едой думал о Юнгере. Однажды они долго беседовали друг с другом. Когда это было?