- Я сделал все, что мог.
- Если это все, что вы смогли, - тихо произнесла женщина, обходя осколки огромных валунов, - то вы предали всех нас.
Эпилог
Заходящее солнце освещало зазубренные пики западной оконечности Пасти Шакала, омывая светом вердшны, красные, как окровавленные зубы. Много миль назад исчезли последние фермы, их вынудила отступить ставшая каменистой и неплодородной почва, равнины постепенно сменялись горами. Изредка Мадху встречался пастух со стадом, бредущий в поисках более удобного пастбища. Но в основном индорец снова наслаждался блаженным одиночеством. Меняя коней, он быстро миновал равнину, но добравшись до скалистых земель, пустил последнюю лошадь шагом. Даже при такой неспешной езде, не говоря уж о рыси, лошадь легко могла переломать здесь ноги, но Мадх беспокоился вовсе не об этом. Просто после нескольких тяжелых и опасных месяцев он наконец оказался дома и теперь хотел вдоволь насладиться дикой, пустынной, жестокой красотой скалистых нагорных земель. У него еще было время до заката. Затем прибудет его господин.
Между Мадхом и подножием горы Эйхр оставалось всего несколько миль, и он смаковал их, размышляя о работе, проделанной с прошлой зимы. Опасное путешествие через Улторн, поиск инструмента в Чалдисе и последующие трудности, связанные с управлением тем, кого он нашел. Мадх улыбнулся при мысли о том, как все обернулось. Хазард с презрением отверг его предложение, но потом тем не менее оказался весьма полезен, он избавил Мадха от грязной работы - ему не пришлось самому убивать Хейна. В конце концов, если бы у индорца имелся вкус к кровопролитию, ему бы и вовсе не понадобился Хейн...
Мадх потряс головой, стараясь изгнать из головы мысли о грубом убийце. Все неприятности остались позади. Индорец напомнил себе, что он приближается к дому, облаченный в новую одежду, а драгоценный камень покоится в полной безопасности в кисете под его свободной рубашкой. Мадх не сомневался, его господин останется доволен. Вместе они сослужили великую службу во имя Индора.
Теперь над ним возвышалась гора Эйхр, ее огромное подножие представляло собой десяток крутых глубоких лощин. Мадх выбрал самую северную и въехал в тень горы. Он направлялся прямо к развилке двух сходящихся горных кряжей, в самом центре которой и находился его дом. Еще через десять минут Мадх разглядел темное отверстие в скале, вход в пещеру.
Он спешился, привязал коня к изогнутому стволу ближайшей сосны и остановился на мгновение, чтобы оглядеться. Признаков постороннего присутствия не наблюдалось. Впрочем, это ни о чем не говорило. Вряд ли его господин приедет верхом. Никогда нельзя сказать заранее, вошел он в пещеру или нет. Мадх стряхнул пыль с нового плаща и поправил галстук. Он предпочел бы другую одежду, но фермерские городишки на равнине не оставляли большого выбора. Агинат находился отсюда всего в сотне миль к югу, и, возможно, если у его господина нет для него дальнейших заданий на ближайшее время, он съездит туда. В Прандисе Мадх обнаружил в себе вкус к опере. В Агинате имелся оперный театр, и Мадху не терпелось посетить его. Не слишком большая награда за все то, что он совершил.
Сделав первый шаг в пещеру, Мадх ощутил, как вековой холод горы пробирается под плащ. После первых двух поворотов тьма стала непроницаемой, но Мадх знал каждый изгиб туннеля так же хорошо, как черты лица своего господина. Когда эхо его шагов, став менее громким, внезапно рассеялось, он понял, что добрался до главного зала. Света не было. Он явно пришел слишком рано.
Мадх пробормотал одно-единственное слово, и на столе зажглась масляная лампа. Ничто здесь не изменилось - складная кровать и сундук в углу, сосновый стол и два стула посередине пещеры.
Однако в свете тусклой лампы Мадх с удивлением обнаружил гигантскую фигуру человека, сидевшего за столом. Мадх не знал, сколько времени его господин провел здесь в темноте. Стул отодвинулся назад, и человек начал подниматься, окутанный струящимся черным бархатом.
- Сардос медленно обернулся. Ты преуспел в своем деле.
Это не было вопросом. Сардос знал, что Мадх вернулся с победой. В противном случае он не вернулся бы вовсе.
Мадх улыбнулся.
- Да, мой господин. Все чалдианские Фразы отныне наши.
Мадх приблизился к Сардосу, снял с шеи кисет и вытряхнул драгоценный камень на ладонь. Затем протянул ее вперед.
Секунду Сардос просто стоял на месте. Его черные глаза впились в граненую поверхность камня. Затем будто вспышка озарила его лицо - лоб разгладился, а на губах заиграла улыбка. Волна радости захлестнула Мадха он не помнил, чтобы его господин когда-нибудь раньше улыбался.
- Я угодил вам? - спросил Мадх.
Сардос протянул руку, взял драгоценный камень двумя пальцами и поднял его вверх, все еще стоя спиной к свету.
- Я действительно очень доволен, - громыхнул Сардос. - Ко всему прочему, тебе еще повезло отыскать нисташи.
Драгоценный камень исчез в руке Сардоса, а сам маг шагнул к входу в туннель.
- Как скоро ты будешь готов к новому путешествию? - поинтересовался он, и в его глубоком голосе прозвучала нотка нетерпения.
Мадх вздохнул. Похоже, опере в Агитане придется подождать. Но благо страны превыше его личных удовольствий.
- Я в вашем распоряжении, господин, как всегда.
Сардос наклонил голову, принимая его ответ.
Хорошо. Через пять дней я отплываю из Тирсуса, но ты не успеешь встретиться со мной в столице. Мы остановимся сделать запасы провизии в Кхантуме. Там ты сядешь на корабль.
Мадх кивнул.
- Куда мы отправляемся?
У слова, слетевшего с губ Сардоса, был солоноватый привкус крови.
- Гонвир.
И на мгновение сердце Мадха замерло в груди. Гонвир, после эпохи Опустошения, - мертвая земля. Гонвир, именовавшийся Кирилеей, некогда был чудесным садом, волшебным домом крайн, и он же стал местом их последней битвы. Гонвир, где обитало лишь искривленное, искаженное, деформированное то, что не подчинялось больше никаким законам природы. Никто никогда не ездил в это отравленное место, поскольку в Гонвире не было ничего, что бы мог пожелать человек, будучи в здравом рассудке.
