- Участковый Трындин? - спросил Смирнов у спины четвертого штатского, который в суете не участвовал. Четвертый раздраженно обернулся и вдруг узнал радостно:

- Александр Иванович?

- Здорово, Леонид, - солидно поприветствовал четвертого Смирнов. Был Леонид хорошего роста, складный, франтоватый, на артиста Абдулова смахивал.

- В Москве, а к нам не зайдете, - укорил он Смирнова.

- А что мне у вас делать?

- Как что? Пообщаться, соскучились мы без вас.

- Соскучились? - непонятно спросил Смирнов и повторил вопрос, кивнув на тело: - Участковый Юрий Трындин?

- Участковый Юрий Трындин, - соболезнуя голосом, подтвердил Леонид.

- Что случилось?

- С крыши сорвался.

- Прямо-таки и сорвался?

- Сейчас здесь закончим и наверх пойдем, пощупаем, что и как.

Смирнов глянул вверх, на крышу пятиэтажного доходного дома, каждый этаж которого - полтора нынешнего. Высоко. Очень высоко.

- Я с ним утром разговаривал, - сказал Смирнов. На труп он не смотрел, не хотел смотреть. - Что ж ты так, Юра Трындин?

К Леониду подошел третий в штатском - совсем еще молодой, - протянул сложенный вчетверо лист бумаги:

- В кармане нашел. Прочти, Леня.

Леонид развернул бумагу. Смирнов нахально заглянул в нее через Леонидово плечо. Леонид обернулся на него, но ничего не сказал. Стал читать бумагу. Читал и Смирнов.

"Околоточный! Пока ты даром копытами топочешь, малолетки ширяются как хотят. На твоем участке, козел. Коробейников сдавать не в моих правилах, а склад их сдам. На крыше шестого дома, под правым скатом слухового окна. Целуй меня в тухес за подарок, лох".

Печатными корявыми буквами все это было написано. Смирнов спросил:

- Вечерком ко мне можешь заглянуть, Леонид? Я вон в том доме живу у приятеля. - Смирнов тростью указал на видимый отсюда Аликов дом. - Пятый этаж, квартира восемнадцать. Я ведь с Трындиным утром сегодня разговаривал.

- Загляну, - пообещал Леонид. - Обязательно загляну. - Он смотрел, как санитары задвигали в свою карету носилки, на которых было то, что осталось от участкового Трындина.

- Не буду мешать. Работай, - сказал на прощанье Смирнов и выбрался из круга. Роман и Алик ждали его. Они были в курсе: предподъездные бабки рассказывали шепотом каждому подошедшему в кругу все в подробностях.

- Пошли домой, Саня, - предложил Алик, и они пошли домой.

Обедать расхотелось. Они попили чаю и уселись смотреть по видео (Алькина гордость - японский телевизор с декой) "Французского связного". По экрану бегал хулиган Хекмэн, беспрерывно стреляя с матерясь на английском языке. Отвлеклись и увлеклись. Когда Хекмэн напоследок, по запарке, укокошил агента ФБР и упустил мирового злодея и политического супербосса Шарнье, Алик загоготал радостно:

- Все, как у вас, бойцы невидимого фронта! Главного никогда не ловите!

- Красиво работалось, - с завистью сказал Смирнов.

- Им легче: дави негров, пали сколько хочешь, разбивай любой автомобиль, все сходит с рук, - завистливо констатировал Казарян.

- Да я не про сыщиков, я про киношников американских, - невинно пояснил Смирнов.

- Меня кусаешь, значит, да? - всерьез обиделся Казарян.

- Кого же еще?

- А если бы ты у меня на картине милицейским консультантом был, позволил бы такое про нашу жизнь?

- Не-е, - с удовольствием сообщил Смирнов.

- То-то и оно, - успокоился Казарян.

- А ты со мной борись, - предложил Смирнов. - Гласность уже и демократия.

Забыли об участковом Юрии Трындине. Трепались, спорили, крича, о сегодняшней жизни, вспоминали старое, а из старого - самое смешное. Знали-то эти трое друг друга, считай, с войны.

В девять вечера явился капитан Махов. Леонид. По приглашению хозяев уселся со всеми на кухне, опрокинул рюмочку, попил чайку. Смирнов его не торопил с рассказом, рассматривал, вспоминал его. Сырым мальчонкой помнил. Леонид понял, что его изучают, и поэтому был вызывающе надменен.

- Вы меня просили зайти, и я зашел, Александр Иванович, - покончив с чаем, сказал он, давая понять, что делает Смирнову одолжение.

- Спасибо, Леонид, - благодарно отозвался Смирнов. - Знаю, что ты человек занятой, а я - бездельный пенсионер, но я сегодня говорил с участковым Юрием Трындиным.

Леонид посмотрел на Смирнова, потом - на Романа и Алика.

- Ты нас не стесняйся, Леонид! - ободрил его Казарян и откинулся на стуле.

- Ты их не стесняйся, Леонид, - сказал Смирнов. - Казарян из нашей конторы человек, а Спиридонов есть Спиридонов. Должен бы его знать, коль ящик смотришь.

- Как же, знаю. Очень приятно познакомиться. - Леонид мягчал.

- Тогда рассказывай, - уже командно предложил Смирнов.

- Скорее всего несчастный случай, - начал Леонид и для продолжения рассказа решил закурить. Казарян протянул пачку "Мальборо". Леонид милостиво принял знак внимания, взял сигарету и прикурил от спиридоновской зажигалки. - Дому этому, номер шесть, вот-вот на капиталку становиться. Ну, и, естественно, отношение к нему наплевательское со стороны домоуправления. Кровля ветхая, ее сто лет не меняли, а зачем менять, коли капиталка скоро? Полез Трындин к тайнику, от окна отделился и заскользил вниз вместе с кровельным листом, державшимся на соплях. А края крыши рядом.

- Тайник-то там действительно был? - спросил Смирнов.

- Был, Александр Иванович, был! - оживился Леонид (о деле заговорил). - Серьезная такая укладочка, аптечная, с понтапоном. По рыночным их ценам - тысяч на семь-восемь.

- Куш! - с уважением констатировал Роман.

- Как ты думаешь, Леонид, зачем этот добровольный осведомитель сдал тайник Трындину? - спросил Смирнов.

- Всего вероятнее одно: узнав о тайнике, сам взять опасался, будучи уверенным, что хозяева следят за марафетом неусыпно. Думаю, конкурент.

- Может быть, может быть. - Смирнов покряхтел, прилег подбородком на замысловатую рукоять своей роскошной палки. - А почему Трындину?

- Юра последнее время за наркоманов местных взялся, всерьез взялся. Выявил, кто просто так шуткует, кто всерьез на игле сидит. Даже схемку составил по участку: кто, где, когда, как. Серьезный паренек был. Эх, Юра, Юра!

- Значит, несчастный случай, - вяло напомнил Смирнов.

- Ничего нет, Александр Иванович, чтобы о другом думать. Сам понимаю, что наворот какой-то подозрительный: тайник, записка, несчастный случай. Леонид поднялся из-за стола, подошел к окну, из которого была видна крыша дома номер шесть. - Облазил все, все собственными руками ощупал до самого последнего гвоздика - ничего подстроенного, ничего сомнительного.

- Что делать собираешься?

- Ну, еще экспертизы впереди: медицинская, по записке. Вероятно, следственный эксперимент следует провести.

- Но ты-то уверен, что несчастный случай?

- На девяносто девять процентов.

- Почему же не на сто?

- Один процент на сверхъестественные чудеса.

- А бывает?

- Сам не видел, но, говорят, бывает.

Алик присматривался к Леониду, а Роман уже присмотрелся, знавал в свое время подобных, - сидел, покуривал, размышлял сам по себе.

- Так что же все-таки собираешься делать? - повторил свой главный вопрос Смирнов.

- Пойду по наркоманам, по их связям. Судя по тайнику, группа сбита весьма и весьма серьезная.

- А тайник? Тайник серьезный?

- Да нет, кустарщина, времянка. Судя по всему, одноразовый.

Встал и Смирнов, подошел к окну, глянул через окно на крышу и тронул Леонида за плечо:

- Что ж не поинтересуешься, о чем мы с Трындиным сегодня разговаривали?

- Жду, когда вы сами скажете, Александр Иванович.

Кухня окном своим выходила на другую сторону, и поэтому Смирнов повел Леонида на балкон.

- Вон в том доме, - Смирнов показал в каком, - до вчерашнего дня помещалось кооперативное кафе "Привал странников". Мы вчера втроем в нем весьма мило пообедали. А сегодня утром его как и не бывало. Вот по этому поводу мы с Трындиным сегодня очень удивлялись. Вчера заведение по всем правилам - с вывеской, тентом, занавесочками, а сегодня корова языком слизала.