Генерал вскинул туловище, подобрал под себя ноги, поднялся. Смирнов продолжал сидеть на траве - уж так устал, слов нет. Теперь генерал рассматривал Смирнова сверху.
- Как тебе это удалось, Смирнов? - задал, наконец, главный вопрос генерал-плейбой.
Смирнов, постанывая от напряжения, тоже поднялся. Был он на полголовы выше генерала - шагнул, развернулся: колченогий, неуклюжий - пожилой с излишним весом мужик. Мужик мужиком.
- Ты все свои карьерные годы по математическим формулам в сферах воевал, а я с сорок второго на земле воюю. И еще: ты, как всякий гордый дурачок из конторы твердо убежден, что всю Россию за яйца держишь, что ты всюду в нашей стране хозяин, так вот фуюшки, хозяева здесь мы! - за время монолога Смирнов окончательно пришел в себя и закончил сугубо по-деловому. - Сколько с тобой было? Включая тех, что дырки закрывали? Девять?
- Девять, - устало подтвердил генерал Дима.
- Трое, значит, здесь, - Смирнов кивнул на топь. - Четверо, что нас в бутылке закупоривали, у подполковника Махова, восьмой, надо полагать где-нибудь под кустами спеленутый отдыхает, а девятого я прикончил, генерал. Извини, другого выхода не было. Или я его, или он меня.
- Куда вы меня сейчас? - спросил плейбой Дима.
- На шикарный ужин по поводу удачной охоты, - не то в шутку, не то всерьез ответил Смирнов.
По-осеннему быстро смеркалось. Идти не прячась, не торопясь тореной тропкой - одно удовольствие.
- Я год назад у топи табличку поставил в память о дружке своем, которого вот эти, - Кузьминский многообещающе посмотрел на генерала Диму, - пьяного за руки, за ноги в топь закинули. Нет таблички уже. Кому она понадобилась?
- Для егеря табличка твоя - непорядок. Крест надо было ставить. А закинули твоего приятеля не эти - другие злодеи. Много развелось злодеев, Витя.
Увиделся охотничий городок, и тотчас из боковых зарослей с обеих сторон тропы - возникли Коляша и Сырцов: на всякий случай в лесу страховочно вели троицу.
- Складный какой, - уважительно отозвался о генерале Сырцов, а Коляша по простоте душевной возразил:
- А перед нашим стариканом - говно на палке.
- Это кто же старик? - нарочито строго поинтересовался Смирнов.
- А вы знаете, - быстро заговорил, отмазывая промашку, Англичанин, что двадцативосьмилетнего Ленина соратники стариком звали. И еще помните у Лермонтова: "Старик, я слышал много раз, что ты меня от смерти спас. Зачем?"
- Зачем? - грозно переспросил Кузьминский.
- Так в стихе написано, - упавшим голосом сообщил Коляша.
- Ну в общем, смягчил про старикана, - признал Смирнов. Они подходили к площади. - Неудобно как-то здесь в браслетах, выбивается из респектабельного стиля. Если я их сниму, генерал, брыкаться не будете?
- Не буду, - твердо пообещал генерал. - Что это ты все генерал, да генерал? Первый, что ли, генерал на твоем счету?
- Не могу я тебя по имени звать. Противно, - объяснил Смирнов и щелкнул ключом раскрывая наручники. Плейбой Дима с наслаждением потряс поднятыми вверх руками и с живостью огляделся. Уютная площадь среднеевропейского городка: хорошо покрашенные фасады с кокетливыми зарослями туи, промытые тротуары, тщательно подметенная проезжая часть и роскошная клумба посредине, на самой высокой точке которой резвился с луком и стрелами Купидон. Понравилось все это генералу очень. О чем и сказал:
- Мило здесь, очень мило. И даже со вкусом, вот что удивительно.
- О тех троих, что в топи, отряхнулся уже? - тихо спросил Кузьминский.
- А ты? - резко обернувшись, вопросом на вопрос ответил генерал.
- А я - нет, - так же тихо признался Виктор.
Через площадь, оживленно беседуя, шли пять человек в камуфлированной униформе. Из охраны, наверное.
Пятеро пересекли площадь и направились к домику поменьше, стоявшему на отшибе.
Смирнов без стука открыл дверь в гостиную.
61
Горел камин. В разлапистом кожаном финском кресле перед камином сидел Игорь Дмитриевич и смотрел на огонь.
Вышедший в гостиную вместе со всеми плейбой Дима хищно и весело осклабился и вдруг неожиданно запел:
- Ты сидишь у камина и смотришь с тоской,
Как печально огонь догорает.
Пропел очень даже музыкально, а затем перешел на привычную прозу: Только я бы последнюю строчку специально для вас, Игорь Дмитриевич, пел бы так: "Как бесследно досье исчезает" красиво и по делу, не правда ли? Женечка привез из конторы обширнейшее ваше агентурное досье, и вы, размышляя о бренности всего земного, по листочку кидали его в огонь, любуясь причудливой игрой языков пламени. Я прав или не прав?! Я прав или не прав?! Я прав или не прав?!
Плейбой орал. Игорь Дмитриевич высвободился из кресла и, не глядя на беснующегося плейбоя, холодно спросил у Смирнова:
- Кто он и что это такое?
- Это послепроигрышная истерика, Игорь Дмитриевич.
- Вы могли бы его утихомирить?
- А зачем?
- Тогда уведите его отсюда.
- Я - прав, - окончательно решил генерал-плейбой и бухнулся в свободное кресло.
Игорь Дмитриевич до желваков сжал зубы, на миг прикрыл глаза, взял себя в руки, заставил себя говорить вежливо:
- Насколько я понимаю, Александр Иванович, вам удалось обезвредить террористическую группу, имевшую целью уничтожение ряда ответственных работников, в том числе и меня...
- Кому ты нужен, перевертыш на веревочке, - перебил плейбой Дима.
- Но то, что вы привели ко мне этого мерзавца, ей богу, переходит все границы, - не слыша плейбоя, продолжал Игорь Дмитриевич. - Я все понимаю: нервные перегрузки, разрядка, желание обнаружить свой успех...
- Мне необходимо помещение, - на этот раз Игоря Дмитриевича перебил Смирнов. - На отшибе, изолированное, с одним входом и выходом.
- Зачем? - сухо поинтересовался Игорь Дмитриевич.
- Мне срочно необходимо провести предварительные допросы и очные ставки, - объяснил Смирнов. - В очных ставках должны принять участие и вы.
- Но поймите же, Александр Иванович, я занят по горло: через четверть часа общий ужин, а через два часа начало переговоров.
- Поужинаете попозже, - не то издеваясь, не то советуя, сказал Смирнов. - Так как насчет помещения, чтобы ваши апартаменты не осквернять?
Игорь Дмитриевич снял трубку, накрутил три цифры и заговорил без паузы:
