- Подумайте, Александр Иванович, - ласково попросил Игорь Дмитриевич.
- Есть, конечно, одна зацепка, - поведал податливый на ласку Смирнов. - В банковском деле один бульдог имеется для начала. Ну, продолжим, дорогие мои гости!
Двусмысленно объявив, Смирнов разлил по рюмкам. Он опять перехватил инициативу. Гости терпеливо ждали, что вознамерится продолжить отставной полковник. А полковник решил продолжить выпивку, не разговор. Они терпели, выпивая, боялись спугнуть капризную пьянь. Совещание плавно перешло в обед, который вскорости закончили. После кофе Смирнов слегка отрезвел. Расплачиваясь с официантом, он приступил к делу:
- Следующая наша встреча здесь же ровно через пять дней. Будет представлен отчет по последней и единственной нашей версии. Вас же я прошу собрать сведения, без усилий идущие к вам в руки. Только надо чтобы уши были хорошо открыты. Это помогает.
- Превращаемся в мелких стукачей, - заметил Игорь Дмитриевич.
- Вы не согласны? - грозно спросил Смирнов.
- Согласны. Согласны, - поспешил ликвидировать назревший конфликт Витольд Германович. - Нам пора, Игорь Дмитриевич.
Смирнов, отодвинув бумажку подальше от глаз, изучал счет. Изучил, извлек из внутреннего кармана пиджака толстую пачку крупных купюр и щедро отстегнул от нее. Официант поблагодарил и удалился.
- Не кажется ли вам, Александр Иванович, - не выдержал Игорь Дмитриевич, - что нашему сильно обедневшему государству довольно накладно часто оплачивать все это?
И он широким жестом указал на недавно бывший, действительно, роскошным пиршественный стол. Смирнов посмотрел на стол, а потом перевел взгляд за окошко, туда, где в солнечном желтом осеннем московском переулке уже стоял "Мерседес", у которого ожидая, притулились шофер и охранник.
- А это нашему обедневшему государству оплачивать каждодневно - не накладно, Игорь Дмитриевич? - Смирнов потыкал пальцем в окошко.
- Ох, и надоели же вы мне! - не выдержал Витольд Германович и, подхватив под руку Игоря Дмитриевича, повел его к миниатюрной раздевалке, где импозантный швейцар, тоже видно из рецидивистов, ждал с элегантно распахнутым для наиболее комфортабельного влезания пальто Игоря Дмитриевича. Оба, наконец, оделись и, безмолвно поклонясь Смирнову, удалились к ждущему их "Мерседесу".
Воробьевский слухач встал из-за дальнего углового столика, подошел к столику смирновскому, склонился слегка, шаря и отсоединяя нечто под столешницей.
- Как записалось? - для порядка спросил Смирнов.
- Как в доме звукозаписи на улице Качалова, - хвастливо отрапортовал слухач и, вынув хитрую пуговицу из собственного уха, собрал все свои технические причиндалы. - Я свободен на сегодня?
- Только сначала все это на нормальную пленку перепиши.
- Ну, естественно. В моей машине-лаборатории мне понадобится на это не более двадцати минут. Перегоню на скорости и все. Качество отличное, страховаться не надо. Вы здесь подождете?
Слухач ушел в свою машину-лабораторию.
- Марат Палыч! - позвал Смирнов. Марконя мгновенно явился и, собачьим блатным инстинктом ощущая, что полковнику сейчас одному не хорошо, сел рядом и спросил, сочувствуя:
- Худо, ваше высокоблагородие?
- Худо, Марконя.
- Так вы водки как следует выпейте.
- Я уже выпил.
- Вы перед ними ваньку валяли, а не пили.
- Просек?
- Что я - неумный? Так чем помочь, Иваныч?
- Музыку хорошую включи.
- А какая для вас хорошая теперь?
- Паренек тут очень громко орет, что у него предчувствие Гражданской войны. Вот ее.
- Сей момент исполним, - обрадовался Марконя (была у него запись) и удалился за кулисы.
Яростный Шевчук музыкальным криком и хрипом, проклиная, воспевал сегодняшний день. Смирнов сильно пригорюнился, слушая душевного этого паренька. Еще чуть - и слезы по щеке.
Но все испортил Сырцов. Войдя, он переключил Шевчука.
- Марик, а ну выключи!
Марконя вышел навстречу Сырцову, пожал руку и объяснил: - Пахан желает это слушать. Так что потерпи.
Вроде бы мелочь, но настроение поломали. Слеза ушла и, как сказал уже упомянутый Егор Кузьмич Лигачев, чертовски захотелось работать.
- Марат Палыч, кинь на стол для отставного капитана чего-нибудь побольше, но попроще. Пожалеем наше обедневшее государство.
- Сильно выпивши? - поинтересовался Сырцов, присаживаясь.
- В меру, - Смирнов вдруг с восторженным вниманием стал рассматривать Сырцова. - Сырцов, ты, случаем, не из Ростова?
- Брянский я.
- Ну все равно рядом. В пятьдесят третьем я одного домушника знатного из Ростова брал. Фамилия его тоже была Сырцов. Не родственник, Жора? Может, дядя или дед?
- Если вы этого ростовского Сырцова не выдумали просто, то память у вас, Александр Иванович, замечательная.
- Не выдумал, ей богу, не выдумал. Как живой перед глазами: широкий такой, чернявый с сединой, с перебитым носом. На тебя, в общем-то, не очень похож.
- Отыгрались за Шевчука. Полностью, - признал свое поражение Сырцов. - С Василием Федоровичем вроде все в порядке. Я его на Коляшиных ребят оставил и к вам. Зачем вызывали?
- Для информации. Ты меня слушаешь?
- Ну?
- По человечески отвечай! - ни с того, ни с сего заорал Смирнов.
- Я вас внимательно слушаю, Александр Иванович.
А Смирнов говорить не стал. Достал портсигар, извлек беломорину, проскрипел зажигалкой, прикурил и закурил, глубоко затягиваясь. Потом, регулярно, как бензиновый движок, стал пускать дымовые кольца. Сначала ровно круглые, плотные, они растелаясь в воздухе, кривились, теряя форму и, бледнея до неуловимости, исчезали.
- Ну? - демонстративно повторил Сырцов. Не выдержали нервишки.
Смирнов сунул окурок в пепельницу и признался:
- Я вот здесь полчаса назад им Василия Федоровича отдал.
- А мы с чем остались?
- Ни с чем.
- Смысл?
- Проблематическая возможность выйти на охотников.
- А на кой хрен нам охотники?
- Они людей убивают, Жора.
- Кто теперь людей не убивает! - философски заметил Сырцов. - А Василий Федорович - единственный реальный кончик. Ну, ладно. Что делать будем?
- Думать, Жора, думать.
Они мрачно думали, когда вернулся слухач, положил кассету на стол и объявил:
