- О, Господи, - устало проговорила Наталья и вышла. А Казарян аж руками взмахнул:
- Что вы, что вы, Юрий Егорович! Меня интересуют вещи сугубо частного характера.
- Ваше право задавать вопросы, - Юрий Егорович уже совсем успокоился: вернулось столь привычное чувство превосходства. - Мое же - отвечать на них или не отвечать.
Прежде чем спрашивать, Казарян решил рассмотреть собеседника. Первый раз он так близко видел одного из руководителей партии и правительства. Видел он его, конечно, на ретушированных портретах и издали - в президиумах. Но так близко - впервые. Гладкие, чуть одутловатые, привыкшие к массажу и крему, щеки, хорошо отремонтированные зубы, глубоко посаженные карие глазки, брови грустным домиком. Голос тихий, журчащий, на низких регистрах - к такому голосу надо прислушиваться. Вот только "провокация!" кричал высоко, по-бабьи. А, в общем, личико малозначительное и стертое.
Вошла Наталья, поставила на столик бутылку "Джонни Уокера" и миску со льдом.
- Чтоб разговорился.
- Спасибо, зайчонок, - привычно поблагодарил Юрий Егорович, но вспомнил, что она его безжалостно подставила, и поправил себя: - Волчонок.
- Вассисуалий Лоханкин, - сообщила Наталья Казаряну. - Волчица ты, тебя я презираю...
Юрий Егорович на обидную реплику не прореагировал. Да и не хотел он более замечать эту дамочку. Его интересовал Казарян.
- Кстати, а вы - кто?
- Я - Роман Суренович Казарян. Кстати, кинорежиссер. Очень кстати.
- Я слушаю вас, Роман Суренович, - разрешил начать беседу Юрий Егорович и откинулся в кресле, снисходительно ожидая вопросов.
Настырный Казарян не заставил себя ждать:
- Вы знаете такого - Ивана Вадимовича Курдюмова?
- Курдюмов... Курдюмов... - Юрий Егорович делал вид, что вспоминает. - Наш консультант, кажется? Да, он мне известен.
- А род его деятельности? Что - род его деятельности? - не понял секретарь.
- Род его деятельности известен вам?
- В общих чертах. По-моему он работал в международном отделе.
- И по-моему тоже. Но чем он в этом отделе занимался?
- К сожалению, не в моих человеческих возможностях знать: чем конкретно занимается каждый мелкий клерк нашего учреждения.
- Занимался, - поправил Казарян. - И хватит мне лапшу на уши вешать.
- Не понял вас, - предостерегающе заметил Юрий Егорович.
- Сейчас поймешь, - пообещал Казарян, которому надоело галантерейное общение. - Судя по покупкам, которые ты делал в Бельгии, попутно участвуя в работе конгресса рабочих партий, ты довольно активно поклевал из ладошки Ивана Вадимовича. Насколько мне известно, он распоряжался выдачей зеленой наличности страждущим партийным вождям, отправляющимся за бугор.
- Я получал определенные суммы, положенные мне на законных основаниях.
- На законных основаниях положены командировочные в размере 25 долларов в день. А ты только в Бельгии купил себе "Мерседес", который посольство беспошлинно и бесплатно переправило в Москву, и два бриллиантовых колье - одно жене, другое Наташке - по полторы тысячи долларов каждое.
- Ложь! - громоподобно выкрикнул Юрий Егорович.
- Дамские цацки тебе помогал выбирать художник Борька Малков, которому ты за несколько его картинок помог в свое время покинуть нашу любимую родину. Ты ведь у нас коллекционер, ты вон и Наталью приучил. Художники - народ незамысловатый, а если Борьку попрошу я, давний его приятель, он охотно изложит всю эту историю в подробностях хоть в официальных показаниях, хоть на страницах печати. Компрене, Юрик?
- Шантаж, - догадался Юрий Егорович.
- Ага, - подтвердил Казарян.
- Ничего не доказано. Сплетни, измышления, клевета.
- Доказать это - раз плюнуть. Борька в момент письменно подтвердит. А уж работники посольства, демонстрируя свою лояльность российскому правительству, такое напишут! Кроме того, кое-какие доказательства у меня уже имеются. Помнишь, годика три назад состоялась грандиозная выставка художников кино и театра? Помнишь, конечно. Ты ведь посетил ее в последний день, вернее - вечер, когда уже публики не было. И не один, а с искусствоведом. Не с тем, который в штатском, а с настоящим искусствоведом. Искусствоведы же в штатском в данном случае несли службу охраняли тебя и плелись сзади. Мило беседуя, вы осмотрели выставку, а назавтра прямо с утра к моей подружке Леночке - директору-распорядителю этой выставки явился твой помощник со списком тридцати эскизов, которые ты хотел бы получить в свое владение. Леночка - дама ушлая, к тому же она несла материальную ответственность перед художниками за сохранность их произведений, и поэтому наотрез отказалась отдавать вам что-либо. Тогда ваш помощник посоветовал позвонить художникам и спросить их, не желают ли они из глубочайшей симпатии к вам просто подарить эти эскизы. Леночка так и сделала. К горькому ее разочарованию, только двое отказались. Помощник увез двадцать восемь первоклассных экскизов, а вы прислали художникам благодарственные письма. Предусмотрительная Леночка собрала эти письма и, на всякий случай, хранила их у себя. Лентяй - помощник твой не мудрствовал лукаво - набрал на компьютере типовое письмо и менял только имена-отчества. Не письма получились - расписки. Двадцать восемь расписок в том, что ты бесплатно обрел уникальные произведения. Письма-расписки эти у меня. Показать?
- Эти письма доказывают лишь одно: мне преподнесли подарки и я с благодарностью их принял.
- С письменными показаниями Леночки, заверенными тремя свидетелями, которое тоже у меня, картинка резко меняется: это вымогательство. Ты, как я краем уха слыхал, в числе наиболее стойких, кристально честных марксистов-ленинцев подписал открытое письмо народам России, в котором клятвенно заверяете эти народы, что бескорыстнее и принципиальнее защитников их интересов, чем вы, на белом свете не существует. А мы народам - расписочки, показания и подробные рассказы о заграничных приключениях. То-то народы обрадуются!
- А я воспоминания опубликую, - мечтательно прервала Наталья. - Уже название придумала: "Семь лет в койке с вождем КПСС". Хорошие бабки заработаю.
- Спрашивайте, что вы от меня хотите, только побыстрее - я устал, Юрий Егорович налил порядочно виски в стакан, туда же отправил ледяной кубик, поболтал все это и, цедя сквозь зубы, перелил дозу в себя.
