Разворот, планирование, выпуск шасси и закрылков. Посадка на центр аэродрома. Навстречу мчится машина с испытательной бригадой. Осмотр и вывод: мотор заклинило, нужно ждать присылки нового.
Ждали десять дней. 26 декабря состоялся пробный полет с новым мотором. На следующий день я поднялся на 6500 метров. Выполняю площадку для получения максимальных скоростей через каждую тысячу метров, Сколько их уже выполнил за свою долгую испытательскую работу!
Высота 2000 метров. И снова удар! Все повторяется, как в предыдущем полете. На этот раз аэродром оказался несколько дальше, к тому же и высота была вдвое меньше. Она катастрофически теряется, а спасительный пятачок земли приближается томительно медленно.
Кажется, все-таки дотяну. Под крылом уже вершины елей. Шасси на выпуск. Но что это? Вдоль границы аэродрома полно бомбардировщиков дальней авиации. Они, рассредоточившись, заняли почти четвертую часть посадочной площадки.
Нос моей машины направлен прямо в фюзеляж БИ-25. Вижу, как от него разбегаются техники, мотористы.
Ничего не остается, как уменьшить угол планирования, а следовательно, и потерять скорость. Без работающего мотора ее уже не восстановишь.
Проскакиваю мимо бомбардировщика, резко беру ручку на себя, чтобы за счет максимальной подъемной силы на большом угле атаки крыла компенсировать недостающую скорость. Но, увы, самолет резко проваливается. Большой ход амортизаторов несколько смягчает удар, однако силовые узлы конструкции не выдерживают и крылья самолета складываются над моей головой наподобие шалаша.
Вылез из самолета, снял парашют, с грустью смотрю на искалеченную стальную птицу. А ведь могло кончиться куда хуже. Значит, хороший самолет, надежный. Может стать верным товарищем в бою. Только вот мотор...
Руководство института с моим мнением согласилось. Составили отчет о совместно проведенных заводских и государственных испытаниях. Рекомендовали запустить самолет И-185 в серийное производство, тщательно устранив обнаруженные неполадки в моторе.
При рассмотрении отчета в правительственных кругах обратили внимание на дальность полета самолета, определенную расчетным путем. Но эти данные оказались не вполне убедительными. Н. Н. Поликарпову предложили провести дополнительное испытание на расход горючего.
Меня в это время уложили на госпитальную койку. На самолете другого конструктора, который я испытывал, загорелся в воздухе мотор, произошла авария.
Оставшись опять без шеф-пилота, Николай Николаевич Поликарпов приехал ко мне в госпиталь, поведал о своих затруднениях. Подумав немного, я посоветовал пригласить В. А. Степанченка. Разве мог я знать, что этим советом подписал смертный приговор близкому другу и выдающемуся летчику-испытателю?
В одном из полетов коварный мотор М-71 опять остановился. Произошло это над Центральным аэродромом Москвы, окруженным со всех сторон постройками. Напрасно летчик, совершивший не одну сотню посадок без мотора, опытный планерист-рекордсмен, обладавший в безмоторном полете чуть ли не чутьем птицы, прилагал все свои способности, чтобы дотянуть до летного поля. Высоты ему не хватило.
Трагическая гибель В. А. Степанченка окончательно решила печальную участь отличного, но крайне невезучего из-за недоведенного мотора опытного самолета И-185.
На Николая Николаевича Поликарпова последние неудачи произвели крайне угнетающее впечатление. Болезнь свалила его в самом расцвете творческих сил и энергии. 19 августа 1944 года Н. Н. Поликарпова не стало. Из жизни безвременно ушел один из одареннейших авиационных конструкторов советской страны.
* * *
Очередное задание не отличалось новизной. Обычные государственные испытания. Некоторое недоумение вызывал сам самолет. НИИ ВВС до предела загружен большой и ответственной работой, а тут вдруг ему поручают испытывать спортивный самолетик. Сконструировал его А. С. Яковлев. Машина рассчитана на выполнение всех фигур высшего пилотажа.
С творениями Александра Сергеевича мне уже приходилось встречаться. Год назад довелось полетать на его АИР-6. Хороший, легкий самолет, приятный в управлении, с отличным обзором вниз. То была связная машина и имела, так сказать, весомое назначение. Этот же, АИР-14, с мотором М-11, судя по описанию, предназначался для чисто спортивных целей.
Однако в армии не положено расспрашивать, почему да зачем. Получил приказ и выполняй. На этот счет у нас в институте было строго.
Прибыв на Центральный аэродром, я доложил начальнику летно-испытательной станции о своем задании.
- Четырнадцатый готовить к полету! Да быстренько! - распорядился он. И, обернувшись ко мне, добавил: - Вон ваш самолет.
Смотрю - стоит там кроха крохой. Иду к ней. Возле самолета механик.
- Один момент, - говорит он и, взвалив на плечо хвост самолета, легко разворачивает его и тащит на летное поле.
Механик начинает копаться в моторе. Я усаживаюсь на парашют и невольно любуюсь машиной. Величиной она с авиетку. Изящные плавные линии, яркая броская раскраска не режет глаз.
К стоянке идет начальник летно-испытательной станции и вместе с ним еще кто-то. Даже издали заметно, что этот "кто-то" основательно распекает начальника.
Подошли. Неизвестный в гражданском костюме отличного покроя, со смуглым красивым русским лицом зло бросает механику:
- Самолет поставить на место.
- Есть, на место! - вытягивается механик и снова взваливает на плечо хвост машины.
- Как так на место? - вскакиваю я с парашюта. Мелькает смутная догадка не Яковлев ли это? С ним я еще никогда не встречался. Но кто бы он ни был все равно. Я прибыл сюда не свежим воздухом дышать. - Самолет АИР-14 приказано принять на государственные испытания. Есть указание ВВС, согласовано с Наркоматом авиапромышленности.
_ Знаю, - отвечает неизвестный в гражданском костюме и, протягивая руку, представляется: - Яковлев. Потом меряет меня взглядом и произносит: - С таким-то ростом и лететь на такой маленькой машине...
Пришлось объяснить, что я являюсь командиром испытательной эскадрильи НИИ ВВС и у нас заведен такой порядок - пока сам не полетаю на поступившем для испытаний самолете, другой летчик на него не назначается.
В ответ конструктор пожал плечами и махнул рукой. Механик снова потащил самолет на площадку.
Так я познакомился с Александром Сергеевичем Яковлевым. Это знакомство продолжалось затем на протяжении всей моей работы в авиации.
Самолет АИР-14 оказался весьма чутким. Я лично провел испытание на снятие летных характеристик, выполнил весь высший пилотаж, штопор, дал заключение: машина вполне пригодна для Осоавиахима. Затем начался облет самолета другими летчиками. Впоследствии АИР-14 переименовали в УТ-1, и он стал одним из основных учебно-тренировочных самолетов.
Вслед за АИР-14 на испытание пришел двухместный учебный самолет А. С. Яковлева АИР-10. На его базе затем был создан УТ-2 - учебно-тренировочный самолет, сыгравший огромную роль в подготовке летных кадров нашей страны.
Александр Сергеевич Яковлев - человек удивительной творческой инициативы, обладающий бесценным даром чутко улавливать текущие нужды авиации и завидным умением заглядывать в будущее. С нашей первой встречи прошел всего год, а я уже испытывал его третий опытный самолет - тренировочный двухместный, под шифром "20" с французским мотором "Рено". Взлетел я на нем 4 июля 1937 года. Машина очень хорошо летала на спине и выполняла замедленный пилотаж. До этого у нас производился только быстрый, так называемый штопорный пилотаж.
Высокими летными качествами обладала и другая машина А. С. Яковлева, поступившая на испытания буквально через несколько дней после самолета "20". В закрытой общей кабине спереди помещался летчик, а два пассажира сзади него, на просторном сиденье в виде дивана. Самолет также имел французский мотор "Рено" в сто сорок лошадиных сил.
Кстати, этот самолет Александр Сергеевич впоследствии подарил известному конструктору Сергею Владимировичу Ильюшину. В один из перелетов несколько подносившийся мотор отказал. Ильюшину пришлось вынужденно садиться на распаханное поле. Колеса самолета на пробеге зарылись в землю, и машина на значительной скорости скапотировала.
