— Ну, веди, Иуда, — тяжело выдохнула я.
Не слишком подкованный в религиозном смысле naрень подозрительно покосился на меня угольными глазами, но я смирно шагала рядом и беспокойства ему не доставляла. Вот пусть теперь поломает голову, оскорбила я его или отвалила комплимент.
Кавказец привел меня в грязную забегаловку, расположенную в дальнем конце рынка. Здесь готовили шашлыки и шаурму.
Моему удивлению не было предела. Какие же серьезные люди посещают этот загончик для скота? Я не представляла, как тут можно не только есть, но и садиться на замызганные стулья...
Ни на кого не обращая внимания, мой провожатый откинул часть барной стойки и бесцеремонно шагнул внутрь. В маленькой клетушке за стойкой оказалась моечная с огромными цинковыми раковинами, напоминающими корыта. Мы обогнули емкости и зашли в маленький «предбанничек», где парень робко постучал в обшарпанную дверь.
Это заведение будто резиновое?!! Я предполагала, что перед нами задний выход. Но кто стучится в дверь, ведущую на улицу?!
На условный стук дверь отворилась. Парень что-то гортанно сказал, ему ответили, и мой сопровождающий развернулся и ушел, а передо мной распахнулась дверь. В проеме я увидела высокого, с тонкими аристократическими чертами лица молодого мужчину. Он приветливо улыбался и приглашал меня войти. Мужчина был красив и подобающе одет. Никаких тебе кожаных курток и спортивных штанов с кроссовками. Брюки из дорогой шерсти (глаз портнихи определяет это с одного взгляда), белая рубашка с галстуком и серый джемпер, мягкий даже на вид. Засмотревшись на благородную осанку мужчины, я сделала шаг и запаниковала.
Небольшая комнатка напоминала отдельный кабинет в ресторане. Больше всего мне не понравилось, что в помещении не было окон. Вопи не вопи, бесполезно. Koнтингент в зале забегаловки ничего не услышит за орущим магнитофоном. Ну, а если даже и услышит, то сомниельно, что кинется на помощь... О посетителях рынка и вовсе нечего вспоминать...
Опять влипла!
— Присаживайтесь, Оксана Сергеевна. Спасибо, что согласились с нами побеседовать, — произнес красавец и сделал приглашающий жест.
Я очень удивилась, услышав русскую речь, причем без малейшего акцента. А почему, собственно, удивилась? Наверное, из-за колоритной внешности мужчины. Жгучий брюнет, черные брови, угольные глаза, красивый орлиный нос... В принципе, для меня и армяне, и азербайджанцы, и грузины если и не на одно лицо, то уж точно почти одной национальности. И я не понимаю, когда их всех огульно охаивают. У любого народа есть люди хорошие и плохие, нельзя всех, как говорится, стричь под одну гребенку.
А этот человек и вовсе навевал мысли о благородстве, аристократизме, о галантном веке...
Погрузившись в свои размышления, я не сразу заметила второго мужчину, неподвижно сидевшего за столом. Если молодого я бы мысленно окрестила грузинским князем, то этот напоминал... Я даже не знаю, кого он мне напоминал, но по спине у меня поползли мурашки.
Скользнув по мне меланхоличным взглядом, как по пустому месту, мужчина постарше протянул руку к блюду и, отправив в рот пучок зелени, принялся тщательно его пережевывать. О его роли в этой мизансцене приходилось только гадать. Потому что пока я не услышала от него ни единого звука.
Не раздеваясь и не снимая рюкзака, я осторожно присела на краешек стула.
— Здравствуйте, — невпопад ляпнула я и загнанно посмотрела на Князя. Ужаса я не испытывала, но все же сильно опасалась... Центр города — не грязный подвал на щербининской даче. Но люди там, за толстой стенкой. А Князь здесь, и парень он крепкий. Свернет шею, и пискнуть не успею.
Словно в ответ на мои мрачные мысли, «грузинский князь» расплылся в улыбке. Доброжелательной улыбке (напомнившей мне волчий оскал).
— У моего народа есть древняя традиция. Гость на пороге, радость в доме. Угощайтесь, уважаемая.
Я судорожно сглотнула (не от голода, а от страха) и обвела взглядом заставленный блюдами стол. Особой сервировки здесь не наблюдалось, но аромат кусочков шашлыка и блестящие бока блестящих помидоров моментально возбудили бы у меня аппетит, если бы не мое стрессовое состояние.
— Спасибо, нет, — покачала я головой.
Хозяина мой отказ огорчил, но он снова улыбнулся:
— Тогда хотя бы стаканчик вина. Это необыкновенный сорт. Его делает мой дед и подает только самым дорогим гостям.
Я где-то читала или слышала» что для. всех южных народов отказ разделить трапезу означает кровную обиду. Поздновато я об этом вспомнила, пришлось согласиться на «стаканчик вина». Злить Князя мне совсем не хотелось.
Я протянула руку и взяла со стола по-русски (до краев) наполненный бокал.
«А если яд?!» — вдруг полыхнула в голове здравая мысль. Не донеся бокал до рта, моя рука, чтобы скрыть замешательство, сунула емкость под нос. С видом заправского дегустатора я нюхала вино и соображала.
Придется пить. Выхода нет. Уж если решили отравить, то выпить заставят. Нож к горлу — и выпью, как миленькая, никуда не денусь!..
Та-а-а-кого вина я в жизни не пробовала! По сравнению с этой амброзией то, что мы со Щербининым пили в «Шагане», даже сивухой назвать неудобно!
И ничего со мной не случилось!
Князь, внимательно следивший за моей реакцией, вновь расплылся в улыбке.
— Прошу вас, если это не нарушает ваши традиции, — восхищенно проговорила я, — передать вашему дедушке, что это просто произведение искусства. Он настоящий волшебник!.
— Похвала не может нарушить традицию. Дедушке будут приятны такие слова.
Я ни на грамм не покривила душой, и он это понял, и ему было приятно. Только сомнительно, что мои дифирамбы облегчат мою участь.
По ставшему серьезным лицу Князя я поняла, что прелюдия закончена. Дальнейшее для меня было вполне прогнозируемым. Хозяин задавал вопросы, я на них отвечала. Я уже сбилась со счета, который раз повторяя эту дурацкую историю. Правда, после стольких репетиций говорила я без запинок.
Князя в основном интересовало три вопроса. Бумаги Щербинина, Седой и Ельчанинов. Моя личная жизнь за последние несколько дней стала достоянием гласности, и я к этому почти притерпелась.
— Такое обращение с женщиной — позор для мужчины!не на шутку разбушевался Князь, когда я рассказала о том, как меня пригласили на встречу с Седым.
Я даже рот открыла от удивления. Мне всегда казалось, что именно люди южных национальностей называют женщину «сосудом греха» и соответственно к ней относятся.
Видимо, я ошибалась.
Хотя наша беседа (очередной допрос) носила достаточно светский характер, мне хотелось побыстрее ее закончить. Впрочем, меня и не задерживали. Когда Князь исчерпал свои вопросы, а я — ответы, меня цветисто поблагодарили за потраченное на это рандеву время.
Мои ноги буквально вынесли меня сначала из комнаты, а потом и из шашлычной. Не разбирая дороги, я бросилась к выходу с рынка. Мне было уже ни до чего. Какие продукты?! Какие покупки?!
Как слепая, наталкиваясь на людей и не обращая внимания на ругань,обрушивавшуюся на мою голову, я так рванула...
Перед моими глазами уже маячили высокие ворота, но тут на плечо легла тяжелая ладонь...
— Ксюша...
Я быстро согнула руку в локте и подняла ее, защищая голову.
— Да ты что?! — воскликнул Илья, отводя мою руку.
Если все будет так и дальше, я стану шизофреничкой с устойчивой манией преследования!
Вот и сейчас мне бы на шею к нему кинуться, а я отступила:
— Ты откуда взялся?
— За покупками ходил, — что-то уж больно поспешно ответил Ельчанинов.
-Где?
— Что где?
— Покупки, где?! Что ты мне голову морочишь? Отвечай, что ты здесь делаешь. — Я перла, как танк, и орала так, что люди начали оборачиваться. Мои сомнения, опасения и подозрения вспыхнули с новой силой.
— Давай отойдем. У меня машина за углом, там и поговорим, — спокойно предложил Илья.
Гордо задрав голову, я проследовала за ним в автомобиль.
Едва за нами закрылись дверцы, пришлось ехидно поинтересоваться:
