— Шикарно, — сказал за моей спиной Соркар, — только купаться сложно — волна высокая и медузы.
Я хмыкнул. Не знаю, может, кому-то это и доставляет удовольствие, а у меня соленая вода вызывает исключительно нездоровые ассоциации.
Ставшая заметно оживленней дорога осторожными изгибами уходила вниз, в конце ее, на берегу неглубокой бухты раскинулся Гилад, город с непередаваемым ароматом рыбной лавки. Расчет "чистильщика" оказался верен — на место мы попали к обеду и работодателей моих отыскали, практически ни с кем не поругавшись. Организация с двусмысленным названием "шестая партия" базировалась в трактире (очень предусмотрительно, на мой взгляд). Доброжелатели советовали мне обратиться к какому-то Барраю, но на документах значилось "Д.Нурсен" и я намеревался найти именно его.
Перед искомым заведением стоял полувоенный грузовик без опознавательных знаков (довольно давно, если судить по засранному чайками ветровому стеклу). Нас тут же заметили (но скорее всего — заранее услышали). По крайне мере, когда я, оставив мотоцикл и зомби под присмотром Соркара, пошел договариваться о ночлеге, на крыльце уже маячил встречающий.
— П-привет!
Я прищурился. Ба, знакомые все лица!
— Здорово, Алех. Дефекты дикции?
Белый смущенно улыбнулся:
— С-сейчас л-лучше.
Я понимающе покачал головой. Говорят же, что встреча белых с нежитью к добру не приводит.
— А-а это кто?
— Мой брат-дебил.
Наверное, у Соркара было такое лицо, что уточнять имя белый не решился.
— Слушай, Нурсен здесь?
Он кивнул.
— А з-зачем т-тебе?
Я вынул из-за пазухи пухлый конверт с документами.
— Командировку отмечать буду!
"Пьяная камбала" по меркам Арангена оказалась весьма приличным заведением — тут было электричество. Никогда не думал, что буду воспринимать такую простую вещь как роскошь! Впрочем, горожане на алхимическую диковинку особо не надеялись — на стенах виднелись крюки для масляных ламп.
Это меня добило.
Скажите, в чем смысл: десять лет сбивать в Ингернике цены на зерно, а самим ходить босиком по навозу? И ведь не то, чтобы у арангенцев не было возможности приобщиться к цивилизации (в Краухарде народ ведь как-то обходился). Может, им в радость выламываться в поле с рассвета до заката вместо того, чтобы приобрести один единственный трактор? В этом русле естественнее смотрелось решение властей отказаться от НЗАМИПС, типа, чтобы чужаки не отвлекали пейзан от работы. Лично мне выверты арангенской экономики были фиолетовы, но теперь я лучше понимал, почему отсюда слиняли все черные — было в этом какое-то ощущение паутины, что ли, словно тебя заталкивают в шкуру вьючного мула и непонятно, на кого злиться. Интересно, а как белые воспринимают такую ситуацию?
Да пофиг! Мне еще белых на шею и я вообще свихнусь.
К сожалению, проблемы с дикцией на разговорчивости Алеха не сказались, только на связности речи. Из всего потока ыков и гыков мне удалось уловить только то, что мой приезд очень своевременен — завтра они собирались куда-то уезжать и минимум на неделю. Белый вломился в комнату руководства даже не постучав (интересные у них отношения) и мы смогли лицезреть начальников в экзотической позе — они разглядывали мой мотоцикл, стоявший точно под окном.
— Здравствуйте!
От незнакомого голоса они дружно подпрыгнули. Знакомство состоялось.
Джим Нурсен оказался седоволосым джентльменом, белым магом скромных возможностей и членом Археологического общества Ингерники, второй, чуть более прилично одетый человек — мистером Барраем (не то — завхозом, не то — управляющим). Должность его я не запомнил, но пенка была в том, что Нурсен — руководил, а со всеми практическими вопросами следовало идти к Барраю. Шестая партия была, соответственно, археологической экспедицией. Спрашивается, нафига им некромант?
Уяснив, кто я такой, пожилой джентльмен безумно обрадовался (не часто увидишь белого, который радуется приезду черного мага), мне тут же отметили прибытие и объяснили, что к месту действия мы поедем завтра утром, на корабле. Выцарапать из них подробности не получилось — все шифровались как заразы. В качестве компромисса мне удалось договориться, что Соркар будет жить на берегу за казенный счет и присматривать за моим зомби и мотоциклом.
— Это правда, что ты н-н-н…
— Специалист по ретроспективной анимации, — поправил я Алеха.
Конспирация накрылась медным тазом почти сразу — взявшись помогать с разгрузкой мотоцикла, белый первым делом ухватился за мою собаку (каюсь, недосмотрел), после легкого обморока и потрясенного "что это?" ему пришлось рассказать все. Ну, почти все.
— Зачем тебе?
— Очень перспективная профессия. Редкая, денежная. Взял пару уроков, вроде пошло.
— Это же за-за…
— Только с людьми, про животных в законе ничего не сказано, — и эту тайну Сатал завещал мне хранить паче жизни. Кому-то в Ингернике дико повезло, что черные так мало читают. — Слышь, а у вас тут бумагу писчую раздобыть можно?
— З-зачем? — не понял он.
— З-заметки для отчета делать буду, — честно признался я.
Эта хорошая мысль, как водится, посетила меня с сильным опозданием. Только покатавшись по Арангену неделю, я понял, что забуду все нафиг прежде, чем вернусь в столицу. Алех немедленно подарил мне совершенно новый блокнот из дорогой линованной бумаги и карандашик (тоже нужен).
— Думали, в к-конце месяца.
— Что в конце месяца? — не понял я.
— Т-ты приедешь, — объяснил Алех. — Т-теперь з-закончим р-р-р…
— Работу раньше, — закончил я за него.
Алех радостно закивал. М-да, тяжко с ним придется.
Нет, то, что они хотят закруглиться, не могло не радовать — у меня на все про все оставалось три недели, а ведь еще до Редстона как-то надо добраться. Теперь, по крайней мере, не придется устраивать истерик организаторам работ. Хорошо! Только выспаться не получится — Макса вычесывать надо. И мыть… Во что превращается длинношерстная собака, если позволить ей путешествовать своим ходом, словами описать невозможно, скажу честно: в какой-то момент у меня появилось желание развоплотись его и прикопать целиком. И что обиднее всего, пока я возился с зомби, Соркар по-свински дрых. От желания разбудить его и припахать к делу меня удерживало только то, что Источник к нему, рано или поздно, вернется, а вот память при этом не исчезнет.
Надо ли говорить, что утром я был немного не в форме?
В порту специфический аромат Гилада стал почти осязаем. Рыба была тут везде: она сушилась в длинных сараях, подавалась в харчевнях, красовалась на вывесках и флюгерах (и под причалом гнила тоже она). Прямо сейчас на причал втаскивали корзины с слабо шевелящимся серебристым содержимым. Глаза бы мои не смотрели!
Алех жизнерадостно агукал, Соркар ухмыльнулся и исчез, члены экспедиции, брызжа энтузиазмом, скапливались на пирсе. Меня мутило от съеденной за завтраком скумбрии (надо запомнить название блюда и никогда больше не брать). Нурсен расщедрился и нанял единственное в Гиладе судно с мотором — шхуну китобоя. Флагман прогресса, однако, да. Того порченого алхимика, что присобачил к паруснику гребной винт, следовало утопить в корыте — у меня от одного взгляда на эту конструкцию слезы наворачивались. Ременная передача!!! В море, да при таком усилии на валу. Формой лопастей вообще никто не заморачивался, если бы они масштабировали обычный лодочный движок, и то вышло бы лучше. Пять минут я печально наблюдал, как команда готовится запускать масляный мотор (хорошо хоть не спиртовой) и осознал, что в Арангене не только черных нет, но и алхимиков тоже днем с огнем не сыщешь.
Появился Нурсен в компании капитана, и народ стал потихоньку втягиваться на борт судна.
— Э-э… ваш багаж? — кивнул он.
— Да!
Накануне вечером я переложил все необходимые вещи в мешок (портить чемодан морской водой не хотелось) и теперь представлял прямую противоположность Соркару — черного, путешествующего налегке.
