там дети деда, когда про нашего отца, тоже Корнелиуса Квиринг, мы знаем не много.

Знаешь Пётр, я тут пообщался на собрании с членами нашей общины, оказывается у

нас такая интересная история, мы должны с тобой дополнить записи в дневниках деда

и отца. Давай посмотрим, что у них записано, и чего нет. Самуил и Пётр снова

вернулись к столу, где лежали бумаги касающиеся их общины. Информации было

много, и братья решили хорошо со всем ознакомится и не исправлять, а делать

пометку что дополнения читать надо ниже. Они сами не думали, что так увлекутся этой

темой. Особенно интересной была история их Общины Трагхаймервайде, которая

входила в Штумер Общину. Члены общины были в основном фермеры. В общину

входило двадцать семь деревень и два города, Штум и Меве. И вместе входили в

общую Прусскую общину. У них был Старейшина и пять проповедников общины. У

деда были записаны все Старейшины за последние года, записи были даже подробней

чем о его детях. Многие имена им знакомы, например, Петр Тьярт, Мартин Албрехт

или вот Иоганесс Квиринг. Среди этих записей им попалось очень даже интересная,

возможно дед сделал эту запись, чтоб как-то отметить информацию про общину, но

она оказалось для братьев очень интересной тем, что там речь шла об их отце. Самуил

взял листок с записью, посмотрел на текст и глядя куда-то в даль сказал, посмотри,

написано не много, а как много добавляет в информацию про отца. Пётр оставил

записи, которые он читал и подошёл к Самуилу. Прочитай что ты нашёл. Ну что, давай

слушай. Мой сын Корнелиус Квиринг рождёный тридцать первого декабря 1777 года

Шульвиза Мариенвердер, Пруссия принял крещение второго июня 1795 года это было

в Большой Узнитц Пруссия. И вот тут дед больше не пишет о нашем отце, а

рассказывает про место где проходило крещение. Вот слушай дальше. До 1772 года

Большой Изницт называли Королевской Пруссией. В этом году произошёл первый

раздел Пруссии, и к 1773 году образовалась новая провинция Вестпройссен и Большой

Узницт вошёл в район Штум. Пётр сам взял лист где было это написано и сам ещё раз

перечитал. Подожди, но здесь ещё дальше, но в это время в дверь кабинета постучали,

это была жена Самуила. Элизабет тихонечко открыла дверь и так же бесшумно вошла в

кабинет, и ласково улыбаясь почти пропела, мои дорогие архивариусы, в столовой вас

ждёт кофе, стряпаное и наши дети. Не хотели бы вы пройти в столовую, потому что уже

наступил вечер и после кофе нам надо, мой дорогой муж, ехать домой. Элизабет

произнесла всё так убедительно, что братьям ничего не оставалось делать, как

положить закладку там, где они остановились. Они пришли в столовую все уже были за

столом и ждали Самуила и Петра. Здесь среди своих домашних они сразу отвлеклись от

истории и подключились к обычным домашним темам. А самое интересное наступает

всегда, когда начинаются сборы задействованными в этот процесс стают все. На этот

раз Самуил и Элизабет взяли не всех детей с собой и сборы прошли быстро. Пётр с

матерью ещё долго махали им вслед. Пётр спросил мама, а ты помнишь, когда они

поженились. Да, конечно, помню, это была красивая свадьба, жалко, что мать Самуила

не видела этот праздник. Его мать Нелка Петерс умерла, когда Самуилу было всего

одиннадцать лет. А матери было тридцать восемь. Почти год они жили с отцом одни, а

6

потом я к ним пришла, мы с его отцом поженились, и Самуил стал моим сыном. Он был

хороший, воспитанный мальчик, да он и сейчас мне как родной. А Лизонька у Самуила

младше его на семь лет, она с Кляйн Шардау, а свадьба у них была в Трагхаймервайде

в январе 1828. А теперь видишь уже деток то сколько, не все, правдо, живы, но так Богу

угодно. Вечером, когда все домашние успокоились. Пётр вернулся в кабинет. Бумаги

так и лежали на столе, стопка с бумагами деда была намного меньше, у отца было

таких несколько стопок. Чего здесь только не было, и маленькие подарочные картинки,

которые обычно дарили в праздники, и какие-то официальные бумаги с подписями и

печатями, но, наверно, они не очень важные, потому что более серьёзные документы

хранились отдельно. А эти имели другое значение и были важными по-своему. Да,

наверно, это правильно, что в церкви нас настроили на такую работу. Кто знает, как

пройдёт эмиграция, что будет с нами и с нашими бумагами. А вот так продублировав

всё, есть надежда что не всё потеряется. Как изменилась жизнь, а особенно после того

как Мартин Классен увёл в Россию первый цуг. Спокойствие нарушилось, все

разделились на три группы. Это кто твёрдо решил эмигрировать, кто наоборот твёрдо

решил остаться, ну и сомневающиеся. Те, кто собрался в дорогу ловили всю

информацию как всё происходило с подготовкой. Их интересовало всё. За сколько

продали имущество, что взяли с собой. Старший в церкви сказал, что у него есть

письмо Класса Эпп, в котором он рассказывал, как они ездили к русскому Царю и это

письмо он включит в их летопись. Пётр посмотрел на часы, да уже достаточно поздно,

надо идти спать, он стал раскладывать всё по местам, но немного задержал несколько

записей в руке, посмотрел ещё раз и рассмеялся. Как похож был его подчерк с

подчерком деда, наверно, я похож на него. От такой мысли стало приятно на душе и с

такой мыслью он пошёл спать.

Специально по случаю ожидания гостей в церкви установили дежурство. Ученики

старших классов по очереди дежурили, чтобы вовремя пойти по домам и приглашать

на собрание. Но до конца недели они так и не приехали, хотя уже слухи о том, что они в

их районе доходили до них. Воскресная служба проходила как обычно. Старший стоял

за трибуной и как обычно проповедовал, но в зале царило какое-то напряжение, хотя

все знали, что гостей сегодня не будет. Но что тогда, что за причина. Пётр с ужасом

подумал, он это давно заметил и это напряжение чувствуется везде, на улице, при

встрече и даже в воздухе, и вот сейчас в церкви. Он посмотрел на людей,

действительно, они, наверно. Не слушали старшего, они думают каждый о своём и все

чего-то ждут. Он попытался избавится от своих мыслей, и решил настроить себя на

проповедь. Но, наверно, и старший понял, что его плохо слушают. Он закрыл свою

книгу и сказал, давайте сегодня перед встречей гостей попробуем вспомнить, как и

почему наши Братья решили эмигрировать в Россию. Братья и Сёстры, я подготовил

текст для записи в нашу церковную книгу. Я его прочитаю позже, когда будет более

спокойно, не в теперешнем ожидании, а сейчас я расскажу вам сам, что я слышал.

Когда посещал Фюстенверден. Зал оживился, они как будто ждали этого момента.

Старший вышел из-за трибуны, встал перед ней, так он был к ним ближе. Я хочу

сначала рассказать вам кто такой Класс Эпп. Родился он 1 января 1803 в Шонзее, это

Западная часть Пруссии. Класс Эпп почётный житель Фюстенверден, который

расположен в дельте реки Висла, около 20 км к востоку от города Гданьска. Он был там

мэром, но известен не только в своём посёлке. Он обладатель медали за безупречную

службу и достижения в Прусском министерстве сельского хозяйства. Его жена

Маргарета, в девичестве Классен, родная тётя Мартину Классен. Вот избрали его

Братья меннониты на общем собрании всех меннонитских общин Пруссии в Варнау его

7

и Иоганна Валл, церковного учителя из Ладекоппа депутатами прусских меннонитов. В

Россиюк царю поехали Класс Эпп и Изаак Классен. С ними поехал и Мартин Классен.

Его взяли для того чтоб он учил русский язык и оформлял документы. Сначала их путь

лежал к нашим братьям в Молочанский меннонитский округ. Чтобы с помощью наших