А.Старцев

Трилогия Уильяма Фолкнера

1

Умерший в сентябре 1962 года в возрасте шестидесяти пяти лет Уильям Фолкнер принадлежит к видным мастерам новой американской прозы, которая стала известна в Европе с 1920-х годов и в 1930-х годах получила широкое признание.

Первый роман Фолкнера "Солдатская награда" - о горькой судьбе вернувшегося с войны солдата - вышел в 1926 году. Уже в этой книге Фолкнер определился как бытописатель своих родных мест, "глубокого Юга" США. В дальнейшем он опубликовал не менее двадцати пяти томов - преимущественно романы и рассказы. В 1950 году Фолкнеру была присуждена Нобелевская премия по литературе. О нем написано полтора десятка монографий и большое число критических статей.

При всем том, интерес к Фолкнеру - не только в Европе, но и в США долгое время оставался достоянием узкого круга читателей, и к этому имелись серьезные основания.

Наряду со своими сверстниками Хемингуэем и Дос Пассосом Фолкнер наиболее полно представлял в американской литературе так называемое "потерянное поколение". Имя это было присвоено группе совсем молодых людей, участников империалистической войны 1914- 1918 годов (Фолкнер служил в Канадских военно-воздушных силах), которые начали свою литературную карьеру тяжко травмированные войной, разочарованные в духовных ценностях буржуазного мира, ищущие выхода из идейного тупика.

Ни один из них не перешел на позиции пролетариата, не стал коммунистом, подобно Анри Барбюсу в Западной Европе или Джону Риду в США; однако идейная и творческая биографии писателей американского "потерянного поколения" сложились, как известно, очень, по-разному. Наиболее отчетливыми были пути Хемингуэя и Дос Пассоса. Хемингуэй принял видное участие в антифашистской политической борьбе, вывел свое творчество из сферы классовых интересов буржуазии и стал крупной моральной силой в американской и мировой литературе. Дос Пассос, подвергший критике капиталистическую Америку в романах и пьесах конца 1920-х и начала 1930-х годов, в дальнейшем не выдержал искуса, стал орудием антикоммунизма и утратил завоеванное в свой критический период литературное влияние и авторитет.

Ничего столь определенного долгое время нельзя было сказать о пути третьего из корифеев "потерянного поколения" - Фолкнера. Если "потерянность" большинства писателей этой группы, по справедливости, следует отнести лишь к самому начальному периоду их творчества, то о Фолкнере можно сказать, что он оказался самым "потерянным" изо всех, причем не только для себя самого, но в немалой степени и для своих читателей.

В творчестве Фолкнера быстро обозначилась и на определенный срок возобладала декадентски модернистская тенденция, отделившая его искусство некоей вполне ощутимой преградой от живой социальной действительности.

В таких "программных" для него романах конца 1920-х - первой половины 1930-х годов, как "Шум и ярость" (1929), "Святилище" (1931), "Свет в августе" (1932), "Авессалом, Авессалом!" (1936), жизнь представлена как трагический и непостижимый хаос. Герои Фолкнера одержимы темными страстями или навязчивыми маниакальными идеями, толкающими их к насилию, к убийству, к самоуничтожению. Жестокие кризисы в этих романах ничего не разрешают, не открывают никакого просвета, скорее подчеркивают тщету людских надежд, безысходность человеческого существования.

Решая проблему пессимизма Фолкнера, анализируя те или иные "страшные" мотивы в его творчестве, следует всегда иметь в виду, что изображаемая им действительность, жизнь американского Юга дает - и не может не давать писателю множество поводов для самого тяжкого раздумья. Американский Юг сперва рабовладельческий, а позднее сохранивший в своем экономическом и бытовом укладе значительные пережитки рабовладения, по сей день остается в США одним из центров социального гниения и распада.

Упадок и продолжающееся вырождение потомков плантаторской аристократии (таких, например, как семейство Компсонов, к которому Фолкнер снова и снова возвращается в своих книгах).

Одичание, моральная деградация в среде "белых бедняков", цепляющихся за свою последнюю привилегию, за право высокомерно ненавидеть и третировать таких же бедняков-негров.

Бесславные традиции проигранной войны за сохранение рабства, претворенные в "патриотическую" легенду, в источник реваншистского бахвальства.

Фальшивая оппозиция южных идеологов к капитализму "янки" при фактическом активном участии имущих классов Юга в общекапиталистическом грабеже. Сохранение и поощрение под этим флагом докапиталистических форм эксплуатации, насилия и произвола.

Критика буржуазной демократии "справа", открывающая путь для социальной демагогии фашистского и расистского толка, травля негров, передовых рабочих и фермерских организаций.

Таковы язвы американского Юга.

Американскому писателю, решившему выступить в поход против них, требуется по сей день великое стремление к правде, огромная проницательность, неколебимое мужество.

Нельзя сказать, чтобы Фолкнер, даже в "черных" романах конца 1920-х и первой половины 1930-х годов, не видел ничего вокруг себя, кроме столь усиленно нагнетаемого им мрака. Мучительно, с огромными творческими "издержками", он пытается выразить кризис американского Юга, указать на противоречия, раздирающие эту близкую ему, неудержимо влекущую его как художника жизнь. Однако, даже в основном, интересующем его моральном аспекте - решая вопрос, "осудить" или "оправдать" эту жизнь перед трибуналом собственной совести и перед всем миром, - он не имеет серьезных достижений. Довольствуясь своей "метафизикой зла", отказываясь искать реальные его корни в экономических и классовых отношениях людей, он не видит и корней добра; его моральные противопоставления, как правило, носят отвлеченный характер и потому малоубедительны. Начатки социальных исканий - восхваление преимуществ "естественного состояния" перед цивилизацией или идеализация патриархальных связей в укор индивидуалистическому "своевольству" - показывают, что, даже отталкиваясь от капиталистической современности, писатель в этот период смотрит не вперед, а назад.