О Фрите у него были премерзкие воспоминания, - все было так хорошо, а потом она стала натравливать на него своего мужа, они подрались и Эндру сломал себе пятку. Он совершенно не понимал, зачем было на него мужа-то натравливать?
Тут Наследоу оторвался от воспоминаний, обнаружив, что уже довольно давно тыкает робота-бармена в плечо пальцем и спрашивает у него: "Слышишь, парень, я её совершенно не понимаю! Ты понимаешь? А я вот совершенно не понимаю!"
Эндру плюнул под ноги и ушел, решив остаток дней рейса провести у себя в каюте, что и претворил в жизнь.
На Таркузу они прибыли по расписанию, и Эндру, покачивая чемоданчиком, сошел по трапу, прошел все формальности в космопорту и сразу же начал выяснять, где здесь находится клиника профессора Гуго Гускеля. Ему сразу же объяснили, причем очень толково, видно было, что профессора на Таркузе знают, любят и ценят. Паче того, выяснилось, что чуть ли не каждый второй с ним знаком лично, что профессор очень молодой, но очень способный что он вообще отличный парень, и многое другое.
Наследоу отправился за город, где находилась клиника, на древнем устройстве для передвижения с двигателем внутреннего сгорания.
Клиника утопала в зелени и была окружена невысоким забором, как раз перестраиваемым на более новый и красивый. Он позвонил в звоночек над воротцами, и вскоре вышла очаровательная блондинка. Она отвела его в приемные покои, спросила, как и что, и сказала, что ему очень повезло, так как профессор именно сейчас свободен и примет его немедленно, после чего предложила пройти на пятый этаж в комнату N 32.
Эндру пошел наверх по лестницам и этажам оглядываясь вокруг и удивляясь. Коридоры были уставлены специальными креслами с далеко вынесенной подставкой для ног, в которых отдыхали члены медперсонала, сидя в довольно странной позе - засунув руки в карманы и опустив голову на грудь. На пятом этаже было накурено - там был бар.
"А хорошо они здесь живут", - подумал Эндру и тут увидел дверь с табличкой 32. Он постучался, услышал "Да", толкнув дверь и вошел.
Глазам его представилась длинная, чуть изогнутая комната. В дальнем её конце стоял большой включенный визор. Спиной к Наследоу в знакомом по коридору кресле сидел человек и что-то искал у себя в карманах. Человек извлек до рези в глазах знакомую белую палочку, коротко дунул в неё, а вторую, не глядя, протянул Наследоу. Эндру вдруг почувствовал, что все это когда-то уже с ним было - настолько знакомы были движения, почти автоматичны. А главное, они могли принадлежать только одному человеку, и этого человека Эндру когда-то очень хорошо знал. Не менее привычным жестом Эндру поднес "Белый Мор", а это был именно "Белый Мор", черт побери, которого Эндру не курил уже года три - и тут человек обернулся...
...Так значит, знаменитый профессор Гуго Гускель - не кто иной, как старый боевой друг Эндру, его бывший командир, Леон фон Гас. На какое-то время Наследоу даже показалось, что это происходит не с ним, а в каком-то фильме, что ли. Однако, открыв глаза и дважды ущипнув себя за филейную часть, как того требовал тест Блюшера на галлюцинацию, Эндру обнаружил, что это действительно фон Гас, который с не меньшим удивлением смотрит на него самого, пытаясь прикурить так и не профуканный до конца "Белый Мор" и растерянно чертыхаясь.
- А я думал, что ты... - сказал Эндру.
- Черт, - сказал фон Гас и оба засмеялись.
И перед Наследоу со всей отчетливостью вдруг встали гнущиеся под резкими порывами ветра хилые кустики, вздыбленные холмы, отвратительная хлябь под ногами, тяжесть и жесткость рюкзака за спиной и два тускло светящихся солнца в серо-розоватом небе Салады...
2
...Последний толчок был самым сильным, и Брем Квадринт, выполнявший посадку и сидевший на месте первого пилота, не удержался в кресле и с размаху приложился лбом об защитный колпак экрана. Наследоу обнаружил, что пол несколько накренен, и хотел сказать об этом, но тут что-то противно затрещало, и весь ракетоплан начал рывками заваливаться вправо.
- В болото какое-то сели, - заявил Алек Зандер, который уже успел отстегнуться и подобрался к иллюминатору.
- Ну знаешь, Зандер, куда сели, туда и сели, - сказал Квадринт несколько раздраженным голосом, ощупывая набухающую шишку на лбу. - Вот, черт, забыл пристегнуться.
- Все, приехали, - сказал фон Гас, возясь с ремнем. - Черт, что за ремни такие делают? Черт! Алек, как ты отстегнулся-то?!
- Очень просто, - ответил Зандер, полагая, видимо, такое объяснение исчерпывающим.
Брем Квадринт, сильно кренясь по наклонному полу, подошел к фон Гасу и отомкнул защелку на ремне.
- Надо же, он, оказывается, в другую сторону срабатывает, - искренне удивился фон Гас.
- Надо радиограмму послать, - сказал Наследоу.
- Вот и пошли, не забудь встать с кресла вначале, - заметил Алек Зандер, развинчивая дверь грузового отсека.
Но фон Гас сидел уже за пультом радиостанции и настраивался. Брем Квадринт и Алек Зандер вытаскивали из грузового отсека тяжелые тюки и ящики и складывали их около выхода, нетерпеливо поглядывая на светящиеся дисплеи, на которых должны были загореться результаты экспресс-анализа атмосферы, температуры воздуха, обшивки, давления и других вещей.
- Зря вы так все это складываете, - заметил Наследоу, с наслаждением затягиваясь "Белым Мором", тщательно профуканным до этого. Ему не ответили, фон Гас сидел в наушниках и вслушивался в эфир, а эти двое вообще были странные люди, и порой на них находило. А может, просто не расслышали.
- Мы последние, - сказал фон Гас, снимая наушники. - Все, вроде, сели благополучно, что весьма странно для таких гробов. Он помолчал и добавил:
- Желают нам успеха.
Все как-то сразу притихли и представили, как там, на звездолете все спокойно дежурят у приборов, корабль держит путь на базу, и никому из них не надо никуда идти.
Война - штука тяжелая... А уж война с роботами на необозримых космических просторах - тем более. Эта война началась более года назад, и люди в ней шли от поражения к поражению. Самое смешное, что им четверым сейчас предстояло сделать, по сути дела, то, что пытались сделать объединенные космические силы уже сколько времени, и не могли.
Тут необходимо сделать маленькое отступление. Развитие цивилизации Гомо Сапиенс шло весьма противоречивыми путями. После того, как в конце ХХI века как-то само собой произошло объединение всей Земли под эгидой Мирового Совета, началось активное освоение планет Солнечной системы, Оно и было завершено созданием развитых технологических и культурных центров на основных, пригодных для жизни, планетах и установкой обслуживающих станций на других планетах и станциях. Произошло это приблизительно в середине ХХIV века, после чего было около столетия относительного застоя и некоторого упадка, сменившегося бурной атакой на близлежащие звездные системы, начиная с ближайшей-Альфа Центавра. После этого наступила весьма странная эпоха. Ее условно можно было бы назвать космическим феодализмом из-за вновь образовавшихся антагонистических масс. Суть была в том, что непомерно большую роль стал играть Коэффициент Интеллекта, на основании которого производилось разделение. Были введены определенные ограничения на профессии для людей, у которых этот Коэффициент не поднимался выше определенной отметки. Естественно, не поощрялись межклассовые браки, что вообще отдавало евгеникой. Особенно сильно это было развито на Земле и в Солнечной системе. Кончилось это в ХХVIII веке совершенно неожиданно реализацией принципа нуль-транспортировки. Космические корабли обрели возможность передвигаться в подпространстве и покрывать огромные расстояния в сроки, измеряемые днями и месяцами.
Началась стремительная колонизация планетных систем. основную роль в ней играли как раз представители низших классов, так как высшие были настолько изнежены и неспособны к активным физическим усилиям и лишениям, что предпочли остаться на Земле или Марсе. В межзвездных экспедициях они просто погибали. В свою очередь, постоянная борьба за выживание и процесс колонизации трудных и опасных планет, необходимость выискивать неординарные решения, особенно в контактах с местным населением, выдвинули из среды низших классов множество выдающихся личностей, и эти обстоятельства способствовали резкому скачку КИ у освоителей планет.
