Но Виктор подошел к ней сразу же, как появился в зале, чуть побледневший и возбужденный. Заиграла музыка, и они привычно вошли в круг. Виктор тотчас же заговорил:
- Меня предупредили, что я раздражаю своим присутствием одного вашего поклонника.
- А вы не обращайте внимания, у меня много поклонников, - не без кокетства, чтобы скрыть тревогу, ответила Ирина.
Виктор, будто не расслышав ее слов, сумрачно заметил;
- Он ревнив больше самого Отелло: требует поединка. Я намерен держать себя, как вы скажете.
- А что я должна сказать? Я не знаю.
- Тогда я не отойду от вас до конца вечера и провожу домой. Потом буду с ним драться, хотя лейтенантам это не к лицу. Но он сам желает драки.
- Не надо, умоляю вас! - испуганно зашептала Ирина. - Не надо омрачать такой праздник! Он мой добрый товарищ, а мы с вами впервые встретились...
- Тогда я завтра... нет, это уже сегодня, в семь вечера жду вас у памятника Петру. - Виктор с повелительной мольбой смотрел в тревожную синеву ее глаз. - Иначе мы никогда больше не встретимся. Я в воскресенье на рассвете улетаю. Прошу вас, не отказывайтесь.
- Хорошо, - шепнула она упавшим голосом. - Только уходите без драки.
Чуть побледневший, он покидал зал под насмешливыми взглядами ребят, столпившихся вокруг Олега.
И вот теперь эта встреча на гранитном берегу Невы, этот тихий субботний вечер, не похожий ни на один из вечеров в ее жизни. Ирина знала, что лейтенант Виктор Рублев завтра улетает куда-то далеко от Ленинграда. Он впервые увидел ее, когда два месяца назад десятиклассники приезжали в их летную часть на экскурсию. После того Виктор несколько раз караулил Ирину у школы, но она всегда появлялась на улице вместе с подругами или с Олегом Вербицким.
Вот и все. Никакой тайны. Когда лейтенант Рублев узнал, что надо прощаться с Ленинградом, он решил: сейчас или никогда.
- Если б не улетал, я не посмел бы вот так, сразу, сказать, что люблю. Не сердитесь.
Она не сердилась, хотя была чуть-чуть разочарована. Бог знает, чего только не передумала, спеша на это свидание. Ей грезилось нечто необыкновенно-захватывающее, от чего знобко передергивались плечи; Виктор чудился рыцарем из какой-то сказки, которую, может, сама она подсознательно сочиняла все свое девичество. Очень хотелось поверить, что он ее любит. Но как поверить? Он видел ее только издали...
И все-таки Ирина слушала сбивчивые слова Виктора с замиранием сердца, будто возносилась на страшную высоту, будто уже близилось что-то вечно ожидаемое ею, чуть знакомое по призрачным грезам, по летучим снам. Она даже не вникала в смысл его слов, а сердцем ловила их чистую теплоту и искренность. Удивительно, что вчера еще ничего не было: не было Виктора, не было этой радостной вознесенности и чуть обжигающего щеки стыда...
Что она ему ответит? Нельзя же не сказать каких-то слов, хотя ничего не хотелось говорить, нельзя рассмеяться ему в лицо, как не раз делала, когда ей лепетали о любви школьные донжуаны. Виктор - взрослый, двадцатитрехлетний парень, летчик, лейтенант... Это не напускающий на себя важность желторотый Олежка, который больше, чем она, любит мороженое и конфеты... И она уже не девочка-школьница. Сегодня, вероятно, впервые в жизни Ирина по-настоящему почувствовала себя взрослой и сейчас неосознанно испытывала благодарность к Виктору за то, что именно он пробудил в ней это чувство, и она посмотрела на мир, на себя, на Виктора будто другими глазами - без мимолетности, с радостью за свою взрослость и с робким чувством какой-то серьезной обязанности перед жизнью.
- Ирина, почему вы молчите?.. О чем вы думаете? - Виктор горячечно всматривался в ее точеное лицо, стараясь угадать, что кроется за вспыхнувшим румянцем, за переменчивым блеском темно-синих глаз, смущенной полуулыбкой, залегшей в уголках ее четко очерченных, ярко-свежих губ, над которыми по краям трогательно золотился пушок.
- Все так неожиданно и странно... - Она вздохнула.
- Я понимаю, - торопливо и с тревогой перебил ее Виктор. - Я не требую никаких слов... Прошу об одном: разрешите писать вам и надеяться, что мои письма не будут безответными. На бумаге тоже можно многое сказать...
- Хорошо. Пишите мне пока на почтамт, до востребования. А потом я пришлю вам более точный адрес. Я еще не решила, где буду продолжать учебу - в Ленинграде или в Москве.
- Почему?
- У моего отца такая профессия, что он больше трех-четырех лет не работает на одном месте. - Ирина умышленно умолчала, что отец ее генерал, дабы Виктор думал, будто его лейтенантское звание для нее в диковинку. - А Москва всегда ближе ко всем местам.
Держась за руки, они шли по Марсову полю. Виктор рассказывал о себе, о своем древнем городишке Спасске на Оке, о годах учебы в летном училище, расспрашивал, почему она хочет стать именно инженером. Потом не без плохо скрытого хвастовства распространялся о жизни летчиков, полной необыкновенных приключений и опасностей, а Ирина, слушая его, думала о другом. Окажется ли Виктор именно тем самым избранником сердца?.. Ведь она... не любит его. Еще не любит. С ним приятно, он красивый, он нравится... Но любить, испытывать мучительную страсть, знакомую по книгам, фильмам, спектаклям? Нет, такого у нее нет, да и это приходит, наверное, не сразу. И что это за странная надобность любить?.. Человек любит человека... Но она еще не стала человеком в том смысле, в каком ее учили смотреть на человека в школе, дома, всюду, вокруг. Человек - сеятель добра, творец и созидатель. А что посеяла она? Что умеют ее руки, на что способен ее разум, что принесет она людям?.. Нет, она пока что просто красивая девушка, даже очень красивая (она знает это). И только...
Ирина посмотрела на Виктора и увидела, что его лицо освещено радостью. Он ответил на ее взгляд неожиданными словами, придав им таинственность:
- На нас многие смотрят... Оглядываются. Я знаю почему.
- Почему? - удивилась Ирина.
- Мы... заметные... Понимаете, я говорю о... той привлекательной броскости, которая никому поодиночке не дается, даже такой красивой девушке, как вы. А мужчине тем более. А вот когда вдвоем... Есть такое хорошее слово: гармония. Это как один цветок - еще не букет, а один звук не музыка... Впрочем, вы и сама - уже потрясающая песня!.. А я... пусть буду вашим музыкальным сопровождением... Хорошо? - И он, радуясь необычности вдруг родившихся, а может, позаимствованных откуда-то мыслей, не ощущая их банальности, засмеялся весело, заразительно, по-мальчишески.
