Я рывком перемахнул через последние ступеньки и замер в начале коридора, держа 45-й наготове и недоумевая, что происходит с ее голосом, в нем слилось все: страх, ненависть, изумление и - никакой надежды.
Когда я медленно приоткрыл дверь, то увидел, что она стоит лицом к стене, а голос звенит и переливается в гулкой пустой комнате. Руки опущены вдоль тела, золотые локоны на нежной шее. Я сказал:
- Сью...
Она медленно, словно в забытьи, скользнула по мне взглядом и, сделав прыжок, как в балете, оказалась рядом. По-моему, она только теперь узнала меня. Ее голос, который дрожал на немыслимой ноте, вдруг оборвался.
- Что ты здесь делаешь?
- Здесь пусто.
- Тебе так больше нравится? Она спрятала руки за спиной.
- Мебель смотрит на тебя. Она ждет людей. Я не хочу ждать людей.
- Почему, Сью?
- Они убивают.
- Тебя когда-нибудь кто-нибудь обижал?
- Ты знаешь, то есть, вы...
- Я знаю, что тебя до сих пор никто не обижал.
- Они убили мою маму.
- Этого ты не знаешь.
- Нет, знаю! Змея убила ее!
- Что, что?
- Змея.
- Твоя мама умерла от другого. Она была больной. На этот раз она старательно замотала головой.
- Я вспоминаю. Она боялась змеи. Она сказала мне, что это была змея.
- Ты тогда была очень маленькой.
- Нет!
- Пойдем вниз, цыпленок, надо поговорить.
- Ну хорошо. Я могу залезать сюда, когда мне вздумается?
- Конечно. Только не выходи на улицу.
Эти карие, огромные глаза вновь потемнели от ужаса.
- Вы знаете, что кто-то снова хочет меня убить?
- Не стану тебе врать. Конечно. Может, это сделает тебя осторожнее. Кто-то за тобой охотится. Я еще ничего не знаю, но ты обещала слушаться меня, верно?
- Верно, Майкл.
Я подождал, пока она допьет кофе, а потом выдал свою идею.
- Сью... - Она посмотрела на меня и детским чутьем угадала, что я хочу сказать. - Не хочешь вернуться домой?
- Я никуда не поеду.
- Ты хочешь, чтобы я-выяснил, что происходит? Она кивнула.
- Ты поможешь мне, если сделаешь то, о чем я прошу.
- Что это изменит?
- У тебя большие ушки, котенок. Я - старый солдат, который знает свое дело, и не стоит играть со мной дурочку. Кто-то хочет покончить с тобой, и если мне удастся узнать, кто, а тебя попридержать в надежном месте...
Она улыбнулась ничего не значащей улыбкой.
- Опять он хочет убить меня.
- Если он и хочет, то сейчас ничего сделать не сможет, слишком много глаз следят за тобой.
- А твои, Майкл? Я улыбнулся.
- Да я их отвести не могу, Сью. Твой отчим заплатил мне пять тысяч, чтобы уладить это дело. Я чувствую, что тут нечисто. Крупная игра.
- Ты уверен, Майкл?
- На этом свете ни в чем нельзя быть уверенным. Ты вернешься? - Если ты этого хочешь.
- Да, хочу.
- Я еще увижу тебя? - Эти большие карие глаза стали еще больше.
- Конечно. Но что парень, такой, как я, станет делать с девочкой, как ты? Ее губы раздвинулись в улыбке.
- Мы найдем, чем заняться.
Сима Торренса не было. Но Джеральдина прислала за ней машину. Я посадил Сью, подождал, пока она отъехала, и пошел обратно в контору.
Я вышел на восьмом этаже и заметил парня, наклонившегося к кнопкам на доске, спиной ко мне. И если бы до меня вдруг не дошло, что его поза как-то необычна, чтобы быть нормальной, и что, возможно, ему плохо, я бы не обернулся и умер бы, упав лицом на мраморный пол холла. Я только вскользь заметил это перекошенное лицо и тотчас отшатнулся к стене, стараясь выхватить 45-й, когда его оружие дважды выстрелило, и оба выстрела отрикошетили о стенку у моего носа.
Когда я выхватил 45-й, было слишком поздно. Он отступил в кабину лифта, из которой я только что вышел, и двери захлопнулись. Лифт был скоростной. Я стряхнул штукатурку с лица, и тут же из дверей высунулась чья-то голова.
- В чем дело, эй?
- Черт побери, если я знаю. Похоже, что-то в лифте.
- Всегда у них лифт не в порядке, - сказала голова меланхолически, и дверь закрылась.
Я позвонил Пату и рассказал, что произошло. Он довольно заржал.
- Тебе все еще везет, Майкл. Когда это кончится? Ты узнал его?
- Это парень, в которого стрелял Левит. Его зовут Марк Каниа. Я знаю его историю. У тебя есть о нем что-то новенькое?
- Его ищут уже месяц. Ты уверен, что это он?
- Да.
- Ты, должно быть, сильно ему досадил?
- Пат, у него пуля в животе. Так он долго не проживет, а если выживет, то первое, что он сделает, это пришьет меня.
- Если мы сцапаем его, можно выяснить, кто за кем охотится и вообще что происходит. Если он знает, что его разыскивают, то он не может обратиться к врачу, а если знает, что умирает, то сделает все, чтобы добраться до тебя еще раз.
- Он просто не может за мной угнаться, я слишком быстро передвигаюсь.
- Он дождется тебя, Майкл.
- Как?
- Если он знает, что это за дело, то знает и место, куда ты рано или поздно приедешь. Он будет ждать тебя там.
- А в промежутке?
- Я постараюсь добраться до него, и не так много щелей, куда бы он мог уползти. И я не подниму шума, если тебе придется его пришить.
- Слишком много мертвецов и так висят на моей шее. А этот новый начальник старается лишить меня лицензии.
- А он в состоянии сделать это?
- Да.
Я повесил трубку, вытянулся на кушетке и заснул. Проспал я почти три часа. Тяжелое, страшное забытье, почти без сновидений, и телефону пришлось звонить пять или шесть раз, пока он разбудил меня. Я поднял трубку.
- Майкл? - Это была Велда. - Можешь со мной встретиться?
- Что такое, душечка?
- Можешь встретиться со мной на пару минут? Мои пальцы невольно сжали трубку. Пара минут - простой ход. Это значило - беда, будь осторожен на случай, если кто-нибудь подслушивает. Я ответил весело:
- Хорошо, кисонька. Ты где?
- Рядом с Восьмой авеню, около "Зеленого бара" Лью.
- Знаю. Будь на месте.
- И, Майкл, приходи один.
- Да, как обычно.
По пути я зашел к Пату Дратмену и взял 32-й автоматический, который он держал в столе. Потом взял такси и отправился к бару Лью. На улице слегка моросило, и огни реклам отражались во влажной мостовой. Это был один из тех вечеров, что обещают кровавую ночь.
Внутри бара пара пьяниц несла какую-то похабщину, в то время как телевизор на стене орал не переставая. Маленький темный коридорчик вел в задние комнаты. И когда я решил туда войти, чей-то голос из-за спины посоветовал мне:
