Покинутый город производил унылое впечатление. Крайнее раздражение и разочарование воцарились среди завоевателей. Уплыли сокровища Тискесусы, а о них столь подробно и обстоятельно рассказывали покорившиеся вожди. Правда, хвала святому Яго, теперь солдатам не приходилось умирать от голода: покоренные индейцы ежедневно присылали горы провизии. В день иногда скапливалось до 150 оленей, почти по одному на брата, сотни любопытных животных - "фуко", мясо их напоминало по вкусу кроликов, бессчетное число всякой птицы, не говоря о рыбе.
Однако недолго наслаждались покоем завоеватели. В Боготе начались пожары. Поджигателями оказались индейцы, подданные великого сипы. Обмотав концы стрел и дротиков хлопком, пропитанным какой-то быстро воспламеняющейся смесью, они забрасывали улицы этими своеобразными летающими свечками. Не успевали испанцы потушить один дом, занимался другой. Вскоре соломенная Богота заполыхала жарким пламенем. Пришлось испанцам выставить вокруг города заслоны, чтобы держать индейских воинов подальше от Боготы.
Таков был ответ Тискесусы на предложение мира, с которым не раз уже обращались к нему завоеватели. Кесада не мог примириться с мыслью, что великий сипа ускользнул от него и в то же время скрывался где-то поблизости. Но где? Тщательные расспросы, попытки подкупить местных жителей полотняными рубахами и стеклянными безделушками ничего не дали.
А между тем Боготу ежедневно наполняла толпа любопытных индейцев. Они приходили посмотреть на незваных пришельцев. Завязывались первые беседы, обильно сдобренные жестами. Индейцы оказались весьма способными учениками и быстро перенимали испанские слова. Особенно их интересовали лошади.
В один из майских дней перед Кесадой явился атлетического вида индеец в узорном плаще, который волочился по земле - признак аристократического происхождения владельца. Голову его венчала сверкающая диадема с пышными перьями. Он бросил испанцам смелый вызов: "Дайте мне самого быстрого вашего оленя (индейцы считали лошадей оленями, но только особого вида) - и я обгоню его!" Выяснилось: перед Кесадой стоял знаменитый бегун, быстрыми ногами он не только прославил себя среди своих собратьев, но и снискал ореол великого праведника.
Ласаро Фонте, лучший наездник в отряде (по иронии судьбы он прежде был профессиональным моряком!), принял вызов. По сигналу и всадник, и почти обнаженный индеец бросились вперед. Индеец бежал стремительно, казалось, не касаясь ногами земли. Ласаро Фонте шел легким галопом и с удивлением вдруг заметил, что с трудом поспевает за соперником. Индейские болельщики восторженными гортанными криками подбадривали своего любимца. Раздраженный испанец пришпорил коня и на всем ходу сбил с ног индейца. В конце концов он был посланцем самого Солнца, и негоже ему было терпеть поражение на глазах у этих "дикарей". Так отважным местным жителям был преподан еще один урок испанского "кодекса чести".
Через день, 20 мая 1537 г., Кесада покинул Боготу и пошел на север. К тому времени в крепком, окованном медью сундучке лежало уже 527 изумрудов. Пока не было найдено золотых рудников, но почему бы не пуститься на розыски изумрудных копей? Отряд передвигался спокойно, без особых предосторожностей; жители встречных селений не оказывали ему никакого сопротивления, осыпали испанцев дарами и снабжали их провизией.
В местечке Гуаска их ждал сюрприз. В палатку Кесады ворвались возбужденные капитаны и буквально вытащили его наружу. Перед входом в окружении любопытной толпы стояли два разряженных индейца. У каждого в руке... по золотой короне. Красоте и изяществу корон мог бы позавидовать сам Карл I. Индейцы бросились в ноги к Кесаде и, не поднимая глаз, быстро заговорили. Местные индейцы объяснили: "О великий суачиа! Перед тобой в пыли кеме - посланники великого Гуатавиты, правителя долины и народа того же имени. Ты видишь эти короны? Это знак того, что кеме пришли по приказанию своего повелителя".
"А что им нужно?" - нетерпеливо прервал индейца Кесада. "Они говорят, что великий Гуатавита идет тебе навстречу, чтобы с миром приветствовать посланца великих богов". И не успел Кесада подобающим образом ответить послам, как из-за поворота холма показалась многолюдная процессия. Ее возглавляли четверо индейцев в коротких пурпурных плащах-накидках. Не сбавляя быстрого шага, они трубили в огромные морские раковины. Следом шли люди в одних лишь набедренных повязках: одни очищали дорогу от камней и мусора, другие засыпали ее цветущими ветками. А вот и пестрая, разряженная толпа придворных. Над ней, словно плывя по воздуху, парила фигура человека в сверкающих золотом носилках. Гордый вид и царственная поза - все говорило о том, что это и есть сам Гуатавита.
Приблизившись к испанцам, вся свита распростерлась на земле. Так и не покинув носилок, Гуатавита, индеец средних лет, заговорил. Его спокойный голос, открытое загорелое лицо, фигура атлета приятно поразили Кесаду. Правитель явно не испытывал страха перед чужеземцами. Он сказал: "Гуаска Тикисоке приветствует тебя, о великий! Могучие владыки неба - вечные Суа и Чиа послали тебя, чтобы ты избавил наш народ от гнета грозного Тискесусы. Так знай же: хвостатые олени и огненные копья твоих воинов совершили святую месть. Много лет назад дядя Тискесусы вырезал весь мой род и стал властителем этих гор и долин. Но я, Парящий орел, возлюбленный богами, остался жив. Отныне я и мои подданные - друзья и братья посланцев богов. В трех переходах отсюда лежит благодатная долина, там дом моих предков. Я жду тебя и твоих воинов, чтобы воздать должное за радость, которую вы принесли нашим сердцам". Закончив, Гуатавита сделал знак рукой. Свита поднялась и, окружив повелителя, тронулась в обратный путь.
Так Кесада осознал, что он и его солдаты попали в мир людей, которых раздирали междоусобная борьба, кровная месть и личная обида. Генерал не стал откладывать визит к Гуатавите. Выяснилось, что Гуатавита не уступал по своей знатности самому сипе Тискесусе и был, наверно, так же, как и он, богат. К тому же все окрестные индейцы в один голос твердили, что в его владениях расположено озеро, священное для всех муисков, и что у них есть обычай бросать в воды озера золотые украшения, камни и плащи. И что самое невероятное: будто бы сам Гуатавита имеет обыкновение пудриться золотым порошком и купаться в озерных водах. Разговоры об этих чудесах ходили среди индейцев так упорно, что было бы досадным упущением не проверить, насколько это соответствует действительности. В конце июня 1537 г. испанский отряд с постоянной свитой из простых и знатных индейцев двинулся к владениям Гуаски Тикисоке.
Испанцы прибыли как нельзя вовремя. Гуатавитяне готовились к празднику благодарения. В честь великих богов устраивались состязания по бегу. К великому удивлению испанцев, соревновались в скорости не юноши, а девушки. С почетом принятые в "ка" или "серкадо" ("ограду"), они вскоре были приглашены на берег Гуатавиты. По дороге, которая была выложена смесью глины, соломы и мелкого камня, они двинулись к озеру. Испанцев немало поразило искусство, с которым была проложена эта дорога: пересекая холмы и овраги на протяжении лиги, она не отклонилась ни на один шаг в сторону.
Озеро явилось неожиданно. Словно голубое зеркало, застыло оно внизу в обрамлении лесистых склонов. Со всех сторон к нему, словно ручейки, сбегались большие и малые тропинки. Берега озера и окрестные холмы были усеяны толпами празднично одетых индейцев. По знаку Гуатавиты группа молодых девушек бросилась бежать вокруг озера. Двигались они легко и стремительно. "По силам ли этим юным созданиям такой большой путь?" спросил у Гуатавиты Кесада. "О, конечно! Этому искусству они обучаются с детства,- последовал ответ.- Для наших богов нет зрелища более приятного, чем наблюдать за тем, как лучшие из лучших равняются в скорости орлу и оленю". Вот наконец одна из девушек сумела вырваться вперед и первой подбежала к подножию холма, на котором сидел Гуатавита в окружении свиты и испанцев. Гуаска Тикисоке поднял победительницу, распростершуюся, по обычаю, у его ног, и накрыл плечи девушки великолепным плащом, а на голову ей возложил корону - золотой полумесяц с высоко поднятыми краями. Ожили толпы индейцев на берегу. Откуда-то взялись огромные кувшины с сапкуа, хмельным напитком, настоенным нa кукурузных зернах. Послышались звуки печальных, на редкость приятных песен. Кесада и приближенные к нему капитаны подошли к Гуатавите. "О чем поют твои люди?" - поинтересовался генерал. "Благодарят богов за то, что они указали нам самую быструю и потому самую святую девушку. Теперь она будет служить в храме самому Солнцу",- ответил Гуатавита. "А правда ли, как говорили нам индейцы из других долин, что ты имеешь обыкновение смазывать себя золотой пылью и смывать ее в озере?" - продолжал Кесада. "Это бывает однажды в жизни каждого правителя из рода Орла. В день, когда великие боги разрешают ему украсить лицо благородными украшениями, когда великая Фуратена, сделавшая эти воды своим домом, благословляет его править своим народом. Только тогда мы одеваем золотую кожу".- "А нельзя ли сыновьям Солнца взглянуть, как это делается?" - вкрадчиво спросил Кесада. "Нет,- последовал лаконичный ответ.Золотой порошок нужно собирать всю жизнь. Только мой возлюбленный племянник, сын старшей сестры Турачоке, наденет сияющий покров, когда придет его черед сменить меня".
