* *
*
В условиях дальнейшего обострения политической борьбы в России к началу 1862 года мировоззрение Писарева быстро крепло и оформлялось. Теснее связан он в это время с кругом революционно-демократической молодежи, активно участвует в политическом движении тех дней. Расширялся круг общественных вопросов, привлекающих его внимание. Политические выводы его статей становились острее, решительнее. В этом смысле очень показательна статья "Меттерних", появившаяся в самом конце 1861 года. В ней была дана характеристика австрийского министра, одного из столпов европейской реакции накануне 1848 года, вдохновителя "Священного союза", пытавшегося объединить силы реакции в борьбе с нараставшим революционным и национально-освободительным движением. Писарев показывает тщетность этих усилий Меттерниха, историческую обреченность его политики. Политика Меттерниха "уже осуждена историей, - говорит он, - ее несостоятельность обнаружили итальянские события трех последних годов", {Д. И. Писарев. Сочинения, изд. 5, т. I, СПб. 1909, стр. 579.} то есть борьба итальянского народа за национальную независимость и воссоединение страны.
Революционные демократы 1860-х годов всегда связывали борьбу против царизма и феодально-крепостнического строя в России с критикой буржуазных порядков на Западе, с борьбой против европейской реакции. Разоблачая реакцию и буржуазный либерализм на Западе, они направляли свой огонь но русским поклонникам буржуазной "цивилизации", пытавшимся опереться на "опыт" западноевропейских реакционеров и либералов в борьбе с революционным движением масс. Статья Писарева о Меттернихе, появившаяся в момент высокого подъема демократического движения, была боевым выступлением против царизма и реакции. Демократический читатель хорошо понимал, что, говоря об австрийских делах, Писарев имеет в виду и явления современной ему русской действительности.
Рост революционных настроений Писарева ясно виден в статьях, опубликованных в начале 1862 года, незадолго до его ареста.
В статье "Московские мыслители" Писарев продолжил борьбу с реакционно-охранительной журналистикой, начатую в "Схоластике XIX века". Но если в статье 1861 года большое место занимает защита "Современника" от нападений со стороны реакционеров и либералов, то в этой статье Писарев переходит в прямое наступление против реакционной журналистики. Он подвергает меткому осмеянию и уничтожающему разбору содержание журнала Каткова "Русский вестник", который считался наиболее "солидным" органом реакции. Литература "Русского вестника" и демократическая литература - это явления двух различных миров, между ними нет и не может быть никакого примирения; таков основной вывод статьи.
Задаче разоблачения реакционной идеологии посвящена и статья "Русский Дон-Кихот". Она направлена против учения славянофилов, активизировавших в эти годы свою деятельность. Идеологи славянофильства провозглашали необходимость "обновления" идеализма на основе догматов православия. В своей статье, дающей ироническую характеристику подобных "философских исканий" славянофила И. Киреевского, Писарев показывает глубоко реакционный смысл их.
Одной из лучших литературно-критических статей Писарева является "Базаров". Роман Тургенева "Отцы и дети" нашел в Писареве своего вдумчивого истолкователя. Образ Базарова, оригинально раскрытый Писаревым, получил для него особенное значение. В Базарове Писарев, наконец, обрел того положительного героя, которого он не видел еще, когда писал предшествующие статьи.
Как же представлял себе Писарев образ деятеля, в котором нуждается современное ему общество? Что он увидел в Базарове? С помощью прозрачных намеков Писарев дает знать читателю, что видит в Базарове демократа, готового пойти в решительную минуту до конца и принять, когда это понадобится, - активное участие в революционном переустройстве жизни. "Из Базаровых, при известных обстоятельствах, - говорит он, - вырабатываются великие исторические деятели; такие люди долго остаются молодыми, сильными и годными на всякую работу; они не вдаются в односторонность, не привязываются к теории, не прирастают к специальным занятиям; они всегда готовы променять одну сферу деятельности на другую, более широкую и более занимательную; они всегда готовы выйти из ученого кабинета в лаборатории". Чтобы дать знать читателю подцензурной статьи, о какой "более широкой и занимательной" сфере деятельности идет речь, Писарев ссылается на пример Франклина, оставившего свои научные и литературные занятия для активного участия в борьбе за независимость североамериканских колоний.
Базаров - "человек дела", в нем "есть сила, самостоятельность, энергия". Люди его склада "не подаются ни на какие компромиссы", онияшвут, "не мирясь с господствующим злом и не давая ему над собою никакой власти". Писарев подчеркивает простоту и естественность отношений Базарова к народу, отмечает, что его любят люди из народа. Но в то же время Базаров во многом, по признанию Писарева, и "человек для них чужой, потому что не знает их быта, их потребностей, их надежд и опасений, их понятий, верований и предрассудков". Такое положение Базарова побуждает его, по мнению Писарева, к трезвой и сдержанной оценке современной обстановки и ближайших задач. "Возьмется он за дело, - пишет критик, имея в виду революционное дело, только тогда, когда увидит возможность действовать не машинально. Его не подкупят обманчивые формы; внешние усовершенствования не победят tro упорного скептицизма; он не примет случайной оттепели за наступление весны и проведет всю жизнь в своей лаборатории, если в сознании нашего общества не произойдет существенных изменений". Иначе говоря, люди, подобные Базарову, свободны от либеральных иллюзий, далеки от того, чтобы принять реформу 19 февраля за истинное разрешение крестьянского вопроса и ожидать от правительства серьезных преобразований, но они еще не видят и прямых признаков наступления "весны", то есть демократической революции, поры непосредственного "дела". Отсюда и сдержанно-горькое аллегорическое окончание статьи: "Что делать? Жить, пока живется, есть сухой хлеб, когда нет ростбифу, быть с женщинами, когда нельзя любить женщину, а вообще не мечтать об апельсинных деревьях и пальмах, когда под ногами снеговые сугробы и холодные тундры".
Нарисованный Писаревым по материалам тургеневского романа мужественный образ Базарова занял в дальнейшем выдающееся место в его рассуждениях. Контуры этого образа у Писарева впоследствии менялись. Но важно, что с этого момента образ Базарова получил для Писарева символическое значение. Он явился своеобразным мерилом, с помощью которого оценивались многие другие образы и типы русской литературы.
Образ Базарова в писаревской интерпретации оказал сильное воздействие на читающую молодежь того времени. В обстановке шестидесятых годов статья Писарева получила революционное звучание. Она призывала молодежь не складывать рук, сознательно работать для будущего, готовить свои силы для широкой общественной деятельности в интересах народа.
Об усилении революционных настроений у Писарева весною 1862 года доверит и статья "Бедная русская мысль", в которой он дал общую характеристику деятельности Петра I и его реформ. Эта характеристика далека от подлинного историзма. Писарев, не отрицая выдающихся способностей Петра, более всего оттеняет его деспотизм, те варварские методы, с помощью которых он внедрял просвещение. Но в литературе шестидесятых годов эта статья представляла смелое выступление против деспотизма, против самодержавия. Рисуя деятельность самодержавных деспотов, Писарев иронически именует их "мудрителями над жизнью". Основной силой историй Писарев считает не венценосных правителей, не отдельные личности, а народ, жизнь которого нельзя перестроить по произволу отдельных лиц и узких групп. Развивая свой взгляд на историю, Писарев подчеркивает, что великое значение получают только такие преобразования, которые касаются самых основ политического и экономического устройства страны и которые могут "стряхнуть с русского мужика его отчаянную апатию, - эту вынужденную апатию безнадежности..." А "стряхнуть эту роковую апатию, которую многие совершенно ошибочно принимают за физиологическую черту русского народного характера, мог только или сам народ, или такой смелый преобразователь, который... решился бы коснуться основных сторон гражданского и экономического быта нашего простонародья". Таким образом, в движении самого народа и в деятельности тех, кто глубоко проникнут пониманием коренных политических и экономических потребностей масс, Писарев, как революционный демократ, видит условия решительного прогресса. Сильно звучит в статье напоминание о "четырех многознаменательных исторических эпизодах", о революционных событиях XVII века в Англии и революциях 1830 и 1848 годов во Франции.
