Он долго молчал и дышал ей в ухо.
- Ну же, Валера!..
- Это... - сказал Овечкин. - Пусть он отвернется!
- Мишка, ты слышишь?
- Детский сад! - начал сердиться Мишка, но отвернулся, скосив глаза.
Овечкин решительно вдохнул воздух, будто собирался нырять, и быстро и звонко чмокнул Оленьку в щеку.
- Не слабо! - захохотал Мишка. - Валера, я ревную, между прочим...
Овечкин сидел, молчал, но по упрямому выражению его круглого, румяного лица видно было, что он и не думает в содеянном раскаиваться.
- Валера, ты хочешь, чтоб мама отдала тебя в колонию? - с улыбкой спросила Оленька.
- Ну и пусть! А я тебя все равно люблю!
- А меня? - спросил Крапилин, подмигнув Оленьке.
Овечкин над вопросом долго думал, а потом поинтересовался осторожно:
- А вы с ней дружите?
- Некоторым образом да.
- Тогда тебя тоже люблю... Давай дружить тоже.
- Давай, - усмехнулся Крапилин. - Если тебя кто тронет, ты мне сразу говори. Надо побить кого-нибудь, а?
Овечкин смотрел на него грустно:
- Не-а...
- А ты меня любишь? - спросил он, отвернувшись от Крапилина к Оленьке.
- Конечно, она тебя любит! - опять влез Мишка.
- Помолчи, - сказал ему Овечкин. - Ты меня любишь?
Оленька кивнула, улыбаясь.
- Правда?
- Конечно, Овечкин!
- Спасибо, - сказал Овечкин серьезно. - Мы с тобой знаешь куда уедем, когда я вырасту...
- Куда?
- В Ключики... Это деревня такая, далеко-далеко! Мама нас там не найдет...
- А я? - заинтересованно спросил Крапилин. - Вы что, меня бросите?
- Что ты! - повернулся к нему Овечкин. - Конечно, мы тебя возьмем. У бабушки всем места хватит, а летом можно жить на сеновале... Там хорошо, там река такая большая и всегда солнце!.. Ты обязательно поедешь с нами, если вы тогда еще будете дружить...
- Почему это мы тогда не будем дружить? - рассердился вдруг Крапилин.
- В жизни всяко бывает... - вздохнул Овечкин. - Поедешь в Ключики? спросил он Оленьку.
- Поеду, - сказала Оленька, а сама подумала, что через десять лет, когда маленький Овечкин вырастет, она будет совсем старой, и ей стало грустно. Так они и сидели за столом: притихшие Оленька и Овечкин и сердито ухмыляющийся Крапилин, всем своим видом показывающий, что этот детсад ему уже надоел до чертиков.
Мишка рассчитался, и теперь ждали, когда Овечкин доест свою пятую порцию мороженого.
И вдруг Овечкин пропал...
- В чем дело, Валера? - строго спросил Крапилин. - А ну вылезай.
- Не вылезу! - ответил Овечкин из-под стола.
Оленька заглянула туда: Овечкин, съежившись, сидел в полутьме, и глаза у него были круглые.
- Там!.. - прошептал он.
- Где? - удивленно засмеялась Оленька.
- Там, там...
Оленька оглянулась и увидела сестру Аню, вошедшую в кафе, а рядом высокого смуглого парня в форме с синими курсантскими погонами... Сестра Аня улыбалась ему, Оленьку она еще не заметила...
- Мишка... - одними губами выговорила Оленька. - Пропали...
Крапилин тоже оглянулся и, чуть побледнев, прошептал:
- Спокойно, они нас не видят... Не смотри туда, сядь спиной, быстро!
Оленька послушалась и сидела, замерев. Спине было холодно, неуютно.
- Так! - пробормотал Крапилин напряженно. - Как только я скажу "пошли", встанем и пойдем к стойке, ясно?
- Так ведь...
- Молчи и делай, как я скажу, - незнакомым взрослым голосом велел Крапилин. Он опять стал вдруг чужим, непохожим на давно знакомого Мишку, и нельзя было не послушаться этого взрослого, другого Мишку... - Ты пойдешь впереди, я прикрою.
Они напряженно сидели за столиком, и Оленька с отчаянием смотрела сквозь стеклянную стену на улицу: милый майский день сиял там и шли беззаботные прохожие...
- Пошли! - отрывисто шепнул Крапилин. - Не оглядывайся!
Оленька поднялась и пошла на негнущихся ногах куда-то в глубь кафе, в полумрак...
- Хорошо, - шепнул Мишка, - стоп, они проходят к свободному столику... Так! Быстро к выходу! Быстрее!
Они развернулись, пересекли открытое пространство перед помостом для оркестрантов и почти бегом выскочили в небольшое фойе. Сердце у Оленьки колотилось и бухало.
- Ну вот и все, - выдохнул Крапилин и засмеялся. - Молодцы мы, а?
И тут они услышали:
- Товарищи, чей ребенок сидит под столом?
И только тогда вспомнили про Овечкина...
- Бежим! - крикнула Оленька, потому что испуг снова налетел горячим ветром.
Они выскочили на улицу, промчались до угла и заскочили в ближайший подъезд.
- Вот теперь уж точно влипли, - хмуро сказал Крапилин и ударил по стене кулаком.
Оленька всхлипнула. Она еще не успела представить себе всех последствий этой истории, но ясно было: случилось что-то ужасное.
- Зачем, - сердито мотнул головой Крапилин, - ты потащила его с собой?
- Он сам!..
- "Сам"! А теперь что? Тоже мне - герой-любовник!
- А я виновата?.. - спросила сквозь слезы Оленька.
- Перестань... - вздохнул Крапилин. - Не плачь...
- Да-а... - не перестала Оленька. - Знаешь, что дома будет!
- А в школе!.. - мрачно напомнил Крапилин.
Про школу Оленька еще не думала, и стало так страшно, что даже плакать расхотелось. Сколько впереди всякого: разговоров, выговоров... Наверно, и на педсовет вызовут... Но самое ужасное: все теперь узнают, что они с Мишкой ходили в кафе, и будут шушукаться по углам, ухмыляться...
- Может, уехать? - отчаянно пробормотала Оленька.
- Куда? - хмуро спросил Крапилин. - В Ключики?
- Дурак! - сказала Оленька.
- Из-за твоего ухажера влипли, а я дурак!
Они поссорились. Потом помирились. Долго бродили по городу, придумывая, что же им теперь говорить. Ничего достоверного не придумывалось, то есть было совершенно очевидно, что ученик и ученица девятого класса вместо решающей контрольной отправились в кафе... Вдвоем... Овечкин тут не в счет, хотя все беды - из-за него, этого маленького рыжего первоклассника, навязавшегося утром на их головы... И все их выдумки и оправдания теперь рушились, не имели смысла: преступники скрылись, но на месте преступления был оставлен свидетель и невинный соучастник, насмерть перепуганный появлением классной руководительницы первоклассник. Говорящая улика!
- Может, поговорить с ним?
- Ты Аньку не знаешь: все давным-давно известно... Он же лопух, соврать не умеет толком! И Аньку боится ужасно...
- Маленький, глупый... - уныло соглашался Крапилин. - Да еще - эффект неожиданности... Тут не только этого обормота голыми руками можно было брать...
Оленька в ужасе зажмурилась: зачем, ну зачем пошли они в это дурацкое кафе!
И вдруг гениальная по простоте своей мысль осенила ее...
- Мишка! - торопливо сказала она. - А может, просто сказать, что ничего не знаем?
- Как это?.. - не понял Крапилин.
- Ну не знаем, и все! Ни в каком кафе не были! Никакого Овечкина в глаза не видели! Дома были, болели!
- Так Овечкин же сказал...
- Кому больше поверят! - перебила Оленька.
Крапилин поморщился.
- А в школе знаешь что будет?! - напомнила ему Оленька. - Если сознаемся... Исключат!
- Ну, это вряд ли... - покачал головой Крапилин.
- Все равно: педсовет, родительский комитет, и на комсомольское собрание потащат!..
Крапилин молчал и хмурился.
- А характеристики потом какие дадут? Или ты уже раздумал поступать?!
- Подло... - сказал он. - И пацана жалко.
- А меня тебе не жалко?.. - спросила Оленька. - Знаешь, что про меня говорить будут... Тебе-то что...
- Мы и так его в кафе бросили... - сказал он, морщась, будто не слышал Оленьку.
- Мишка, ну что ему сделают?! Он же еще маленький, ну наругают, и все, ему ж характеристика не нужна...
- А если нам не поверят? - странно, чужими глазами взглянув на Оленьку, поинтересовался Крапилин.
