Но в самой статье никаких загадок не было. Антикоммунистическую пропаганду, на которую монополистический капитал подбрасывает сионистским службам десятки миллионов долларов, они ведут, раздраженно доказывал Герцог, "дилетантски, в то время как пропаганда должна занимать 365 дней в году". Словом, клеветать, провоцировать, лгать не только круглосуточно, но и без выходных! И особенно выученик американских реакционных кругов рекомендовал налечь на очернение мира социализма и вовлечение в сионистские организации молодежи.
Западноберлинские сионисты, неукоснительно выполняя директиву своих международных служб и вняв рекомендациям любимца пентагоновских руководителей Герцога, расширили антисоветский, антикоммунистический форпост за счет пригретых ими "фальшаков". Власти им не мешали. Даже осужденных за незаконное проникновение лиц оставляли в городе.
В общем, власти пошли навстречу службам международного сионизма (как обычно, официальная информация упоминала не их, а еврейскую общину). Беглецы из Израиля упорно именовались... гражданами восточноевропейских стран. Мало того, все это прикрывалось фразами о необходимости укреплять дружеские отношения с Израилем.
А ведь вначале массовым просачиванием в Западный Берлин нелегальных иммигрантов заинтересовалась прокуратура. Газеты недвусмысленно писали об "аферистах, задержанных за подделку документов, обман и получение нечестным путем статуса изгнанников". А ведь вначале, да и затем тоже, от некоторых депутатов поступали в сенат запросы по поводу растущей противозаконной иммиграции - передо мной "Бюллетень отдела прессы и информации сената Западного Берлина" от 14 августа 1980 года с очередным запросом социал-демократического депутата Петера Рцепки.
И только спустя некоторое время сенат и аппарат правящего бургомистра спохватились.
Нет, не удесятеренный антисоветизм новых сионистских кадров встревожил эти почетные учреждения! Не попытки сорвать вечера и концерты прогрессивных артистов и музыкантов, объединившихся в союз "Деятели искусства - за мир!". Не участие в клеветнической кампании против традиционного обмена профсоюзными делегациями между Волгоградом и Западным Берлином. Не провокации с целью очернить в глазах населения качество советских товаров и добиться сокращения торговых связей между западноберлинскими и советскими фирмами.
Все это совершенно не беспокоило и не беспокоит власти. Особенно после того, как на выборах в палату депутатов победили христианские демократы, в состав сената вошли экспортированные из Бонна реакционные политиканы, пост правящего бургомистра занял бывший министра юстиции ФРГ Ганс-Йохен Фогель.
И все же сенат вынужден был приостановить дальнейшее проникновение в город нужных сионистам "фальшаков". Многочисленные жалобы жителей (в том числе евреев!) и сигналы прессы (в том числе благосклонной к антисоветизму!) заставили наконец западноберлинские власти увидеть, насколько губительно сказывается просачивание фальшивых "фольксдойче" на экономике, культуре, правопорядке в городе.
Сошлюсь на почтенную даму еврейского происхождения, некогда поселившуюся и преуспевшую в Западном Берлине исключительно благодаря необычайно выгодному замужеству. Выступая сейчас в роли патронессы новоявленных западноберлинцев, он не без труда выдавила из себя такое горькое признание:
- Я еще сама не настолько стара, чтобы с предубеждением относится к молодым и хаять их ни за что ни про что. Ни из новых членов общины именно молодые сразу же стали вести себя так компрометантно, что замарали всю общину и восстановили против себя всех: и порядочных людей, и шлеперов. - Под порядочными имеются в виду состоятельные люди, под шлеперами - малообеспеченные.
Многое из того, что дама-патронесса считает "компроментантным", вовсе, однако, не шокирует сионистов. И хотя иные из молодых "фальшаков" успели попасться и на купле, и на перепродаже наркотиков, это не тревожит сионистов. Они поглощены стремлением лишить своих подопечных всего того, что может ослабить влияние на них сионистов: возможностей читать советские книги, смотреть советские фильмы, беседовать с советскими людьми.
Как читатели могли убедиться, омоложение общины в Западном Берлине достигнуто временной чрезвычайно мерой, примененной международным сионизмом только здесь: амнистировали антисоветски настроенных беженцев из Израиля и "прямиков". Преимущественно из их сыновей и дочерей были отобраны, надо признать, действительно самые "надежные" и "перспективные". Ни одному человеку не дали возможности обосноваться в Западном Берлине, так сказать, неорганизованно. Фальшивыми документами снабдили только очень нужных. В багажниках автомобилей и товарных вагонах привозили тоже только таких. Заступались перед местными властями и выплачивали штрафы только за них. Значительную денежную помощь оказывали только им.
Итак, решение, воспрещающее доступ в город "фальшакам", западноберлинский сенат принял 21 сентября 1980 года.
Правление еврейской общины (а публично высказывается, конечно, оно, а не сионистские организации!) поспешило заявить, что эту меру встречает с удовлетворением.
Готов поверить в искренность такого заявления. В самом деле, нужные сионизму кадры из "фальшаков" были уже к тому моменту подобраны. Излишек не требовался. Наконец, запрет сената предусмотрел ряд исключений, а уж сохнутовские функционеры - мастера инсценировать "исключительный случай". Уже после 21 сентября 1980 года, используя лазейки "исключений", община сумела поселить в городе одиннадцать "фальшаков".
К первой годовщине со дня опубликования сенатского решения большинство "зацепившихся" за Западный Берлин "фальшаков" проживало в городе не менее, в среднем, полутора лет. Время немалое. Что же оно принесло столько тщательно отобранному пополнению общины? Как сложилась судьба "новоселов"? Кем они стали?
Ответ я все-таки получил
И вот я снова в Западном Берлине.
К кому же мне первым делом обратиться? Конечно, к Хейнцу Галински, председателю правления еврейской общины. Ведь ровно год тому назад он авторитетно заверил меня, что по отношению к "фальшакам" (господин председатель именовал их, правда, жертвами мафии изготовителей фальшивых документов), хотя они и не проявили себя израильскими патриотами, община ставит гуманизм выше интересов Израиля и помогает им стать на ноги в Западном Берлине. Это поможет вырвать многих молодых людей из сетей уголовников и наркоманов и не дать им опуститься на дно жизни.
К организации предстоящей встречи я предусмотрительно привлек немецкого переводчика - ведь по примеру представителя все сотрудники общины беседуют с посторонними не на идиш, а по-немецки.
И вот 1 сентября 1981 года переводчик звонит секретарше господина Галински. Излагаю их диалог с документальной точностью.
Переводчик: Ровно год назад ваш председатель беседовал у себя в кабинете с московским писателем Солодарем. За минувший год в мире, в том числе и в Западном Берлине, произошло многое, что непосредственно касается общины и всего еврейского населения города. Писатель сейчас в вашем городе, где пробудет несколько дней. Не нашлось бы у господина председателя получаса для беседы?
Секретарша: Сейчас спрошу. (По прошествии нескольких минут.) Господин Галински хочет точно знать, какие вопросы ему будут заданы. Если вы сможете в течение пятнадцати минут сформулировать эти вопросы, позвоните - я доложу.
Решаю сократить число вопросов до минимума. И через минуты три переводчик снова звонит секретарше. Диалог продолжается.
Переводчик: Будут заданы всего два вопроса. Первый. Какова судьба обосновавшихся здесь бывших граждан социалистических стран, которые бежали из Израиля либо совсем не воспользовались предоставленным им израильским гражданством? Главным образом интересна судьба молодежи, ведь ее особенно активно поддержала община. Второй. Какие формы принял и принимает протест общины против возрастающей военной опасности? Как, в частности, высказывается еврейская община Западного Берлина о размещении нового американского ядерного оружия на территории ФРГ ведь в прошлогодней беседе господин председатель подчеркнул миролюбивый, антивоенный характер деятельности этой организации, входящей в состав Центрального совета евреев ФРГ?
