-- Вы прекрасно знаете, Алекс, -- заговорил неторопливо Георгио Фатович, -- я никогда не был сторонником поспешных выводов, а тем более подвижником активизации необдуманных действий, и уже совсем никто меня не сможет упрекнуть в излишней инициативе. Не так ли?

-- Так, господин Ворбий, -- коротко ответил и тем остановил дальнейшее приближение к теме разговора шеф. -- Меня интересует суть. Если можно короче: что вы хотите предложить, Георгио? -- и его взгляд корыстно метнулся в сторону компаньона.

-- Есть один уважаемый человек, он -- профессор, достаточно богатый, но пожилой, живет один на один со своей дочерью и влюблен в нее до безумия, потому что она похожа во всем, как выражался он сам, на его, давно ушедшую безвременно, жену.

-- Ну, и что? -- возмутился было Маприй о напрасно теряемом времени на этот разговор.

-- Все так и есть. Я тоже подумал в начале приблизительно так же: "Ну и что?"

-- Ну, так и в самом деле: ну и что и с того? -- немного успокаиваясь, но поерзывая в своем роскошном рабочем кресле, будто отыскивая среди колючек не колючее место, настоятельно переспросил Маприй. -- Как он появился у вас на приеме? -- внезапно более заинтересованно уточнил он.

-- Обратиться к нам в фирму ему рекомендовал один из наших рабов, -ответил Ворбий.

-- Ну и все-таки, что? -- сказал Алекс.

-- Здесь дело обстоит так: либо нам придется сделать профессору то, что ему надо, либо нам придется оказать ему услугу -- умертвить его, по последнему поводу подготовительные операции я уже, на всякий случай, предусмотрительно произвел.

-- Откуда угроза? -- начиная нервничать, спросил Маприй.

-- Тот раб, что рекомендовал профессору нашу фирму, проговорился о своем прошлом и, видимо, насколько я понял из настроения профессора, намекнул ему о возможности иной помощи, нежели когда-то помогли мы этому рабу.

-- Понятно, -- определялся в своей позиции Алекс.

-- Все бы ничего, да сами понимаете...

-- Надеюсь, он уже мертв? -- тут же уточнил Маприй у Георгио Фатовича, не давши ему договорить.

-- Есть интересная идея, Алекс.

-- Постойте с идеей, вы что, хотите сказать, что этот раб еще жив? -опершись на стол правой рукой и немного наклонившись корпусом в сторону компаньона, потребовал всем своим видом и беглой, упругой интонацией голоса немедленного ответа шеф.

-- Я же должен был...

-- Жив или нет, говорите?!

-- Пока еще, да, -- как можно мягче сказал Ворбий.

-- Что-о?.. -- Маприй не выдержал и вскочил из-за стола, его кресло откатилось в сторону и приглушенно стукнулось о стенку. Маприй, яростно и беспорядочно зашагал по кабинету, он бросал то и дело в сторону своего компаньона выразительно злые взгляды.

-- Я пока еще не выполнил инструкцию только потому лишь, что идея... -попытался оправдаться Ворбий, но его снова оборвали.

-- К черту идею! -- вскричал Маприй, -- вы только что сказали о своей рабочей порядочности, и тут же, оказывается, проявили глупую, извините -дурацкую инициативу и оставили в живых проболтавшегося раба!

-- Он обязательно будет уничтожен, я вам об этом говорю с полной ответственностью.

-- Так сделайте это немедленно! -- прошипел сквозь зубы Маприй и снова подкатил кресло к своему столу и, напружинившись, уселся в него. -- Ну? -вопросительно сказал он.

-- Мне можно все-таки объяснить идею? -- будто попросился Георгио Фатович.

-- Только в двух словах, -- решительно и огорченно определился Маприй.

-- Мы делали только перевертышей и на этом неплохо зарабатывали.

-- Конкретнее, -- поторопил шеф.

-- Что, если мы предоставим профессору, о котором я уже говорил, новое тело, молодое, и хорошо заработаем! Думается мне, что подобной клиентуры гораздо больше, чем нашей сегодняшней и завязок меньше.

-- Вы, как я понимаю, предлагаете убийства?

-- Почему же так!? Молодых парней и девушек, особенно воспитанников детских домов, у которых совершенно не имеется родственников -- громадное для нас количество!.. Их тела будут продолжать существовать, а изношенные тела наших клиентов совершенно официально будут захораниваться. Конечно же, здесь есть принцип нарушения добровольности с одной стороны, но это будет оправдываться громадной и мгновенной прибылью.

-- Хорошо. А секретность? Где гарантия, что не проболтаются?

-- Это все можно хорошо подать.

-- Нет.

-- Это ваш окончательный ответ, Алекс?

-- Естественно, вы только отобрали у меня время.

-- И вы даже не хотите подумать и все взвесить?

-- Взвешивают, когда есть что взвешивать.

-- Что ж... Я очень сожалею перед вами за мое разгулявшееся воображение, и очень прошу простить меня, Алекс...

-- Когда этот раб будет уничтожен? -- строго уточнил Маприй.

-- Я сейчас же отдам команду, -- сказал в некоторой задумчивости Ворбий.

-- Поторопитесь, -- приказал Маприй, -- я думаю, вас не устроит жить в отставке на проценты фирмы?

-- Алекс, вы можете абсолютно не волноваться. Я больше не потревожу вас по пустякам, а с рабом будет покончено немедленно.

-- Только многолетняя совместная работа позволяет мне надеяться на это, -- сказал Маприй, -- во всяком случае, я вам верю..., пока, -- подчеркнул шеф последнее слово.

-- Я вам тоже. Ваша дальновидность всегда превосходит мои ожидания, -попытался перейти на сердечность Ворбий.

-- Честно говоря, вы все-таки хитроватый человек, Георгио, и если бы не уважение к вам, сами знаете от кого идущее, я...

-- Во всяком случае идея фирмы принадлежит мне, -- спокойно, будто поднапомнив, сказал Ворбий.

-- Но начальный капитал мой, -- тут же парировал Маприй.

-- Да, -- согласился Георгио Фатович. -- И потому нам работать вместе, а не отставлять друг друга. До свидания, Алекс. -- Ворбий ушел.

Тайный разговор

Профессор Аршиинкин-Мертвяк проходил по одному из университетских коридоров, как вдруг он заметил среди толчеи студентов знакомое лицо.

Это была кандидат психологических наук Виктория Леонидовна Юсман.

"Бондаревски Юрий Анатольевич"... -- прозвучало как самое свежее впечатление в голове Василия Федоровича. Юсман не замечала его присутствия поодаль в коридоре, или делала вид, что не замечает, а профессор продолжал пристально высвечивать своим неотступным взглядом таинственную женщину.

Но вот, несомненно, ему не показалось, Виктория Леонидовна подала знак своему наблюдателю: большим пальцем правой руки она, через собственное плечо, несколько раз, отчетливо указала на дверь кафедры и вскоре скрылась за ней, и студенты разошлись кто куда.

Профессор нерешительно направился к двери кафедры и с робостью студента постучался в нее. Не дожидаясь приглашения, он сам открыл дверь и вошел на кафедру.

-- Здравствуйте, Василий Федорович, -- тут же, как только профессор оказался в помещении кафедры психологии, первой с ним поздоровалась Юсман. Она стояла боком у окна и легко, но выразимо и грустно улыбнулась вошедшему.

-- Я целую неделю вас пытаюсь увидеть, -- полушепотом заговорил профессор, -- но тщетны были старания, и мои поиски вас, честное слово... -не договорил он, а только выказывая неловкость объяснения, пожал плечами, замолчал.

-- Вы напрасно меня искали, -- сказала Юсман.

-- Почему же? -- удивился немного обиженно профессор, -- наша последняя встреча, может случиться так, не окажется для меня бесполезной.

-- Вы надеетесь на продолжение? -- кокетливо, но все так же грустно, определилась Юсман.

-- Вы меня не так понимаете, -- переходя на еще больший шепот, обеспокоенно заговорил профессор. -- Ваше право выбирать партнера, но ваша подсказка! -- замысловато произнес он.

-- Что вы имеете ввиду, Василий Федорович? Какая подсказка? -- и, не дожидаясь ответа, Юсман с отчетливой театральностью громко расхохоталась в сторону приблизившегося к ней профессора.

Аршиинкин-Мертвяк теперь стоял уже недалеко от нее, на расстоянии длины двухтумбового стола. -- О-о-ха-хо-хо, -- хохотнула она еще раз, будто для убедительности, -- вы все еще под впечатлением.