Но рассказать о скрипке немного можно. Я, заперев дверь и закрыв окошко скомканной своей курткой, достал инструмент из футляра. Он при слабой лампочке в грязном вагончике танствнго светился. Волнуясь, я сказал Наташе:
- Вот моя тайная жена... Я хочу, чтобы ты ее тоже полюбила. Видишь, как устроена? У нее закругленная линия плеч... это дает мне возможность огибать рукою ее тело, играя на верхних регистрах... у нее талия, в которую входит смычок... и свободно движется...
- Понимаю, - сияя ночными глазами, кивала Наташа. Ей в моих словах несомненно почудилось что-то эротическое, что ли, - улыбка стала ТАКОЙ.
- Как ты видишь, здесь нет ладов, как у гитары... мы играем только на слух... зато гладкий гриф позволяет пальцам переходить мгновенно или подъезжать - это называется глиссандо - к нужной точке, к нужному звуку... Господи, как же тебе показать? Это такое наслаждение - играть на ней...
Может быть, как-то заглушить звук? На время концерта пуховым одеялом накрыться? Достал скрипку, попробовал - взмок, жарко. Пошел бродить в раздумье вокруг нашего вагончика, подобрал в кустах драный валенок, сделал разрез... и поперек - для смычка... Если в валенок вложить скрипку и... может, не услышат? Наташа, увидев мое изобретение, завизжала, захлопала в ладоши, как дитя. Но когда я заиграл "Спи, моя радость, усни" Моцарта, как из-за двери (Господи, мы не заперли дверь!) - словно кукушка из часов - просунулась лохаматая голова Алеши-хакаса.
Я мгновенно обнял руками валенок со скрипкой, смычок, естественно, остался на виду. Но не обращая внимания на него, ночной гость простонал:
- Андрей! У тебя нет аспирина? Зуб болит...
- У тебя есть аспирин? - спросил я у Наташи как можно строже, чтобы перенести внимание от поблескивающей в разрезе валенка скрипки и от смычка на нее. - Вечно теряешь! Наташа перепугалась, все поняла.
- Может, керосином или водкой?
- Полбутылки оставалось, - вспомнил я, кивая в дальний угол вагончика. Наташа метнулась туда. Алеша, получив ошеломительный подарок среди ночи, сунул водку под свитер и ушел. Пронесло. Не обратил внимания на странные предметы в моих руках. Что же делать? Очень, очень хотелось музыки. Вот если купить телевизор ( у всех бомжей он тут есть), можно будет, если обратят внимание на музыку, сказать, что играли по телевизору... "А ты учи меня чему-нибудь другому" - сказала она. Чему еще? Неотвязно вспоминалась наша первая ночь, когда прибежавшая ко мне маленькая женщина, доселе совсем незнакомая мне телесно, прошептала в постели буднично, посвойски: "Тебе как лучше - сверху, снизу? Или как?" Решил почитать ей стихи. Вспомнил одно из лучших стихотворений Орлова.
В дубраве пятнами светло.
Черна - и вдруг красна малина.
И как зеленое стекло
Вблизи сверкает паутина.
Стоишь во тьме передо мной.
Но там, где юбка, луч сияет,
Разрез рисует золотой,
Как у Кармен... тебя смущает. Когда я проговорил эти строки , Наташа вопросительно уставилась на меня с тем выражением на лице, с каким смотрят прилежные ученицы на учителя: а теперь объясни, что тут должно нравиться. Но как объяснить, почему луч может быть похож на золотой разрез юбки, и кто такая Кармен... и вообще, что такое поэзия. - А музыка?.. - несомненно поняв, что я затосковал от ее непробиваемой глупости, Наташа вдруг нежно взяла мою руку в свою. - Что она, когда без слов? Как ее сочиняют? И зачем? Я смешной вопрос задала? - Да нет, вопрос как раз очень несмешной... Что есть музыка, трудно рассказать. Можно сказать, что такое мелодия... - Я просвистел фразу "Цыпленок жареный". Запоминается, если ее повторить... И особенно - если в разных тональностях... Нет, дело не в этом. Есть гармония... гармонический лад, услаждающий слух... Но и это не обязательно, чтобы "услаждал"... музыка может быть непривычной, страшной... но одно, наверное, в ее языке обязательно - да, да, повторяемость... Это, знаешь, как идешь по тропинке - и вдруг тебе кажется, ты здесь уже была... Музыка - это напоминание о том, что было... может быть, вчера... может быть, во сне.. а скорее всего - в бездне, где мы еще только фотонами света когда-то летали... Я увидел - Наташа морщит лобик, перестав меня понимать, и поцеловал ее в этот лобик, в розовое ушко, в которое целовал Мамин. Утром предложил купить телевизор. Наташенька, конечно, обрадовалась: - Ой, кино будем смотреть! Ты "Тропиканку" видел?.. Чтобы не вызывать зависти у бомжей, купили с их же рук, старый, маленький черно-белый "Шилялис". Да и приобрети мы хороший, цветной, куда с ним потом? Впрочем, все равно - Наташа как припала к экрану, так и сидела теперь днями и ночами, смотрела все передачи подряд. Попробовал я пару раз среди ночи на скрипке негромко поиграть - подружка исправно слушала, но глазки ее плыли к проклятому голубому экрану.
И случилось так в памятный вечер - простудившись на строительстве крыши коттеджа некоего вора в законе, я лежал на топчане спиной к раскаленной печурке, а Наташа сидела перед телевизором. К нам заявились наши новые друзья - хакас Алеша и великан Витя ( тот самый, круглоглазый, с топором за поясом.) - Ну, фурычит? - улыбнулся Алеша желтыми, почти коричневыми от курева и крепкого чая зубами, кивая на телевизор. - Нормалевич, - отвечала, подпадая под их тон, Наташа, вскакивая и садясь. - Три программы... - И переключила наугад.
И вдруг мы все на экране увидели Мамина. Он сидел, узкоплечий, сутулый, за столиком и улыбался, блаженно закрывая веки и выставив вперед длинные конечности. Алеша и Виктор вряд ли знали владыку наших мест в лицо, но моя Наташенька вскрикнула и пригнулась к коленям, словно ее кто укусил.
Я судорожно подыграл:
- Что, мышка?.. - а самого пронизала оторопь.
Валерий Петрович в прекрасном костюме, в украинской рубашке с голубыми крестиками по воротнику и на груди разговаривал со знаменитым телеведущим передачи "Час пик". Дело происходило, надо полагать, в Москве. Героем дня сегодня на всю страну являлся именно он, сибирский гость Мамин. Оглушенный невероятной встречей, я уловил только одно: Валерий Петрович баллотируется в Государственную думу на место выбывшего по причине смерти предыдущего депутата от сибирских регионов.
- Народ у нас хороший, патриотичный, - говорил несколько в нос, неторопливо Мамин. - Жить и работать во имя его - счастье. - Думаете победить на предстоящих выборах?
- А нам отступать некуда - за нами тайга, - улыбался гость.
Но, видимо, только мы с Наташей уставились во все глаза на экран, Алеше-то и Вите вряд ли Мамин был знаком в лицо, они стояли у порога, озираясь... Явно пришли попросить денег или водки. Лишь бы только гром сейчас не грянул, не назвали бы в телевизоре героя по фамилии... знаменитую фамилию наши гости знают. И тогда по нашему поведению что-то заподозрят. Надо немедленно переключиться на другую программу, но Наташа словно в обмороке пребывала, а я, как сел на лежанке, так и сидел, протянув руку к далекому регулятору. Правда, нарочито позевывал (артист доморощенный!) и медлил, не вставая, играл с огнем: а вдруг что-то еще услышим сейчас, чрезвычайно для нас с Наташей важное? - Как ваша семья относится, что вы собрались идти в политику?..
- Моя семья разрушена, как у многих россиян, преступным миром... Мою жену выкрали...
- Слышали. Примите мои соболезнования...
- Но я обещаю вот сейчас, перед всей матушкой-Россией: из-под земли вытащу мерзавцев... особенно этого... - Наташа и я, мы вместе, вскочив, попав пальцами на пальцы, переключили - с экрана грянули песню дымящиеся старые лысые мальчики с электрогитарами и барабанами.
Я резко обернулся к порогу - как они там. Расслабленно стоят. Кивнул, приглашая гостей к разговору. Алеша рассмеялся и потер пальцами - так и есть, пришли занять денег. Я протянул два червонца и, снова зевая старательно, пробормотал жене:
- Депутаты... херогаты... и эти тоже - педерасты с музыкой... Лучше бы нашла какую-нибудь киношку. Или - спать... я простудился. Гости канули за порог, на ветер с дождем, я босой запер дверь и обнял трепетавшую, как лист на ветру, свою маленькую подругу. - Тихо... Ну-ка включи снова. Но Мамина на первой программе уже не было - шла передача о народной медицине. Что он хотел сказать, начиная фразу словом "особенно"? "Особенно этого скрипача?" Ему ничего не стоило подробно обрисовать меня на всю страну, этому богатому, как Крез, человеку. И разве не могли услышать его дальнейшие слова все мои здешние соседи, живущие в других вагончиках и коттеджах? Тот же Вася-воробей в опилках, например? Он за деньгами не пошел, стесняется своего вида перед Натальей, но телевизор мог смотреть... И вдруг действительно Мамин сказал, что с его украденной женой некий человек со скрипкой, и что он озолотит любого, кто укажет на местопребывание негодяя? И Алеша может потом вспомнить, что видел среди ночи смычок над валенком... расхохочется и все поймет!
