Нехороший день пятница тринадцатое
Не верить в приметы можно сколько угодно. Только это вовсе не означает, что они не будут сбываться. Пятница приходилась на тринадцатое. В этот день Туровы старшие уехали на свадьбу в Саратов. Младшие временно переселились к Вяльцевым.
Надю устроили с Никой, Мишку с Сережей. Таксик улегся рядом с Журочкой в коридоре. В общем все разместились хорошо.
Но пятница, да ещё тринадцатое, это так просто не пройдет...
И правда!
Часов в семь вечера старшие Вяльцевы, Сережа и Надя пили чай. Мишка с Никой были в школе, что-то там клеили, так по крайней мере считали взрослые. Надя знала, что это правда наполовину, но помалкивала, а Сережку данная тема не интересовала, он собак дрессировал.
Зазвонил телефон. Михаил Ильич взял трубку и вежливо поздоровался с Зоей Сергеевной.
Их классная, - шепнула Надя Сережке и насторожилась.
Ага, в курсе, - откликнулся он и дал собакам по кусочку печенья.
Да, конечно, спасибо, непременно зайду, - Михаил Ильич помрачнел, положил трубку и посмотрел на ребят.
Она к ней придирается, а тебе, дядя Миша, все наврала. Она сама к нему клеилась, да не вышло, - Надя пошла в атаку.
О чем вы? - Встревожилась мать.
Погоди, - остановил отец. - Пусть человек изложит свою точку зрения.
Ой, да какая там точка! Нету точки! С ней, с географичкой, что-то стряслось. Вроде бы и не Гришка, биологичкин внук с козел упал, а она башкой вниз загрохотала. Нормальная училка была - она у нас тоже ведет, а теперь жуть с ружьем! - Надя облизала ложку с вареньем. - Да ещё и к Нике цепляется. Мне Лейкина Дашка, Люськина младшая сестра сказала, что после того как Ника с Зоей в больнице у Гришки встретилась, так географичка её и возненавидела. Виданное ли дело, это так Люська Лейкина сказала, чтобы Вяльцева самостоятельную по географии на два написала? Да все знают, что Ника прямо Колумб. Это который Америку открыл, географ такой. Ты дядя Миша ей не верь, если она на Нику наезжать будет. Это она из ревности и из вредности. Сама в понедельник с мятой рожей в школу пришла, опухшая. А вчера у нас урок вела, так руки дрожали, как у алкоголика. Рожа, правда, уже в порядке, макияж сделала.
Ой, кошмар, аквариум! - Воскликнула мать.
Где аквариум? - Не понял сын.
Школа аквариум. Бедные педагоги как рыбы за стеклом. Так что с Никой? Ну, двойку по географии получила и что? В чем трагедия? Исправит! И что это ещё за бабушкин внук? Это тот с которым они всем классом какую-то дурацкую газету с фотографиями клеят? - Мать повернулась к раковине и начала мыть посуду. - Михаил, что тебе Зоя сказала?
Просила в школу зайти, побеседовать относительно дочери. Говорит, что у неё неподходящая для девочки её возраста компания...
Господи! - Мать выронила щетку. - Неужели наркотики?
Да нет же, нет, - отчаянно закричала Надя, - я же говорю это Зоя от ревности. Ника теперь с Гришей дружит. Он у нас больше не работает, а она с ним встречается, а Зоя злится. Вся школа знает. Они во вторник у "Булочной" встретились и гулять пошли. Ника наверное не знает, что "Булочную" из окна учительской видно. Но вы её не ругайте. Он хороший, у него бабушка биологию преподает.
Все, все, - примирительно сказал отец. - Никаких разговоров на эту тему. Ты, Надюша, молодец, хорошо объяснила. Мы поняли и волноваться не будем. Нике ничего не рассказывайте, а то она расстроится, решит, что мы лезем в её жизнь. Пойди, Сережа, поставь новый фильм на видио. Кассета на столе.
Ребята убежали.
Мать хотела что-то спросить, но отец
приложил палец к губам. За входной дверью послышались голоса.
Ника и Мишка, как и было условленно встретились по дороге и вернулись вместе. Туров помогал Лере клеить стенд, а Ника провела вторую половину пятницы в самом центре Москвы, возле Кремля, в музее археологии. Она тоже помогала. Помогала Грише и двум девушкам археологам, обе Ани, паковать инструменты для экспедиции.
Кажется столько о древнем мире, сколько Ника услышала за три часа, она бы в другом месте и за год не узнала.
Оказалось, что археология это такая современная наука - жуть. Все нужно знать: и физику, и химию, и биологию, не говоря уж об истории и разных языках. Одним английским не обойдешься. Даже наоборот, без английского обойтись ещё можно, а вот без древнегреческого и арабского никак. К тому же нужно уметь рисовать, фотографировать, ну и компьютер, конечно. И девушки все это одолели. Хотя конечно не на таком высоком уровне, как Александр Петрович.
Ани оказались говорливые, Гришина школьная подруга, так была представлена Ника, им понравилась. По разговору она поняла, что её приняли за ученицу одиннадцатого класса - очень рекомендовали пойти на подготовительные курсы на истфак. Заверили, что если будут трудности, то Александр Петрович поможет.
Кто он такой, постоянно упоминаемый, Александр Петрович, Ника не знала, но не спрашивала. Чувствовалось, что от этого Петровича девушки млеют не меньше, чем Муська от Павлика.
Время неслось незаметно. Она старательно что-то заворачивала, увязывала, заклеивала и лишь изредка поглядывала на Гришу, отмечая для себя все новые детали его образа. Оказывается он любит садиться на край стола, упираясь одной ногой в табуретку и, размахивая руками, отстаивать свою точку зрения на фараонов.
Девушкам его рассуждения казались забавными, так как они институт уже закончили и про фараонов знали, конечно, больше студента-лаборанта. Но все равно прислушивались.
А ещё Ника один раз поймала на себе Гришин взгляд, но виду не подала. Ох, непростой взгляд... Поймав, она не ответила на него, а с усиленным старанием принялась резать на куски вощеную непромокаемую бумагу. Для заворачивания черепков. "Или черепов, кто знает, что там попадется", подумала она, проводя по небу сухим языком. Нарочно подумала о чем-то далеком, чтобы не краснеть, но рот все равно пересох.
"Все-таки человек очень слабое существо: все про себя понимает, а заставить организм не включаться в переживания не может. Ну, вот почему пить захотелось? Подумаешь - посмотрел!" - Молча побранила себя Ника и быстро разрезала очередной лист бумаги.
Работа оказалась в общем весьма утомительной, потому, когда подошло время, простившись с девушками, Ника и Гриша пошли к метро неторопливо. Отдыхали. Молча. Почему-то вдруг трудно стало говорить, вроде какая-то стенка прозрачная выросла. Ника ни о чем не думала, просто лужи мерила. А о чем Гриша думал она не знала, да и знать не хотела - боялась, вдруг что-то не то?
В метро, среди людей, стенка пропала. Договорились о встрече в воскресенье. В субботу Ника должна была поехать с семьей и Туровыми к бабушке.
Ника помнила, что Мишка ждет её на углу в полвосьмого, но задержалась минут на пять дольше условленного срока. Замешкались они с Гришей в самый последний момент. Ему надо было ехать в метро дальше, но он вышел с Никой и сказал, что доберется на автобусе. Поднялись наверх. Она проводила его до остановки, категорически возразив против того, чтобы он довел её до подъезда - из окон кухни подъезд просматривался. Замаячил на горизонте нужный номер, Гриша повернулся к Нике, сделал из её волос традиционные "рожки", натянул на них капюшон и, махнув на прощание, прыгнул в автобус.
Она тоже махнула и понеслась навстречу с верным, терпеливым другом Туровым.
В тот момент, когда отец прикладывал палец к губам, Ника и Мишка уже добрались до квартиры и Туров тянул руку к кнопочке звонка. Он не спросил у Ники, где она была, только напомнил на всякий случай, что они втроем - он, Лера и сама Ника клеили стенд. И описал этот стенд. В другой бы раз Ника без труда вычла из трех один, себя то есть и отметила бы, что Туров клеил стенд вдвоем с Лушиной, но сейчас ей было не до чужой личной жизни. Эта чужая жизнь просто перестала существовать. Была наконец своя. И эта своя очень нравилась.
Необычная, полная тайн и романтики жизнь и, будь эта жизнь чужой, Ника бы ей завидовала.
