"Да, он переходит в наступленье", - подумал президент академии, но на лице его, полном, чисто выбритом, холеном, не отразилось ничего, оно по-прежнему сохраняло то простодушно-озабоченное, хлопотливое выражение, какое положено хозяину дома, которого больше всего на свете интересует в настоящий момент успех его черепахового супа.
Человек слушал, нагнув голову, теребя правой рукой бородку. Когда министр кончил, он, с минуту помедлив, взял бокал и выпил шампанское. Потом посмотрел в дальний конец стола, туда, где, заслоненный очень белыми плечами женщин, затиснутый массивными золотыми погонами военных из свиты премьера, сидел Ученик. Перед ним стоял нетронутый бокал с шампанским.
Их взгляды встретились.
Выпив шампанское, первый министр вытер губы салфеткой, отбросил ее и сказал еще несколько слов:
- Метеосводки говорят: господствующие ветры в нaшeй стране дуют с Юго-Запада. Так было в восемнадцатом, девятнадцатом веках, так осталось в двадцатом. Лгут метеосводки! - Голос его стал настороженным. - Ветер дует с Востока - вот уж скоро пятьдесят лет, как это так! Опасный, иссушающий ветер - ветер революции. Он несет тучи пыли... мутит незрелые умы... мешает нам управлять событиями. Наш барометр не может стоять на "ясно", пока дует ветер с Востока. - И закончил: - Не верьте метеосводкам, политические сводки точнее прогнозируют погоду.
Первой начала аплодировать почти голая актриса, красиво подняв глаза к лепному потолку, за ней остальные. И хозяин дома похлопывал одной пухлой ладонью о другую, одобрительно кивая головой и не забывая приглядывать, чтобы подавали вина в нужном порядке. Все шло как положено.
Домой они возвращались вдвоем - Ученик и тот, кто его выучил. Шли дальним, кружным путем, по бульварам, что протянулись ломаной линией над портом - Человек сказал, что у него болит голова, хочется пройтись. Низкое серое влажное небо, клубящееся, как дым над битвой, неспокойное, нависало над городом, волочилось брюхом по крышам. Доки и элеваторы внизу были подернуты легким предвечерним туманом, точно их прикрыли полой прозрачного пластикового дождевика; там уже зажигались первые огни.
Ученик стянул с шеи галстук и сунул его в карман плаща.
Небо невдалеке окрасилось розовым - это Завод Металлов выдал очередную плавку. На серых дымящихся тучах рдели теперь нежно-алые пятна, как будто отблески пожара.
Сначала они шли молча. Потом Человек сказал, что премьер дает ему крупную сумму денег для продолжения испытаний и экспериментальных работ - с тем, чтобы преодолеть потолок или, вернее, пол Зверя, значительно понизить предел погружения. Заодно ставилась задача и увеличения скорости.
- Париж стоит мессы. - Человек мельком посмотрел на Ученика, который вышагивал рядом с ним, сунув руки в карманы. - Стоит одного какого-то бокала шампанского, пусть даже с неприятным привкусом.
Ученик молчал. Быстро темнело, и в сумерках трудно было разглядеть его лицо, оно казалось стертым, неразличимым.
- Не судите, да не судимы будете, - сказал Человек устало. - Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. [От Матфея, 7,1.]Со школьных лет помню. Вбили.
Он остановился, облокотился о парапет. Поднял воротник пиджака - упали первые крупные капли дождя, а его пальто осталось в машине. Внизу одна за другой вспыхивали линии огней, перечеркивая из конца в конец темные причалы.
Ученик дотронулся до его пустого левого рукава. Сказал неожиданно мягко:
- Вы простудитесь, учитель. Так стоять не годится. Возьмите-ка мой плащ.
5. ПРЕЗИДЕНТ АКАДЕМИИ
Все-таки, наверное, Человек простудился в тот вечер.
Он температурил, его лихорадило. Начались боли - болела несуществующая левая рука. Врачи рекомендовали постельный режим, покой, тепло. Человек, морщась, пожимая плечами, уступил. Хорошо, он будет лежать на диване в своем кабинете, накрытый пледом, но пусть ему каждые два часа докладывают о ходе работ, пусть ему дадут пишущую машинку, пусть вызовут к нему таких-то...
Однажды вечером заехал его навестить президент академии. Они были давнишними друзьями - нет, пожалуй, приятелями. Вместе учились в школе, потом в университете, вместе мечтали обновить науку, познать непознаваемое и удивить мир. Их объединяла любовь к учителю, рано умершему чудаку и неудачнику, чьи мимоходом брошенные гениальные догадки были подтверждены и разработаны уже после его смерти другими учеными. Раз в год они оба отправлялись на маленькое заросшее кладбище в одном из пригородов и долго сидели молча на ветхой скамейке перед холмиком, обложенным дерном...
Президент, дородный, осанистый, добродушно-самоувереиный, поскрипывая на ходу пластроном белой, туго накрахмаленной рубашки, втиснулся в кабинет Человека и, крякнув, опустился в кресло.
- Разбудил тебя?
Человек нечаянно уснул - с раскрытой книгой на коленях. Спится в сумерки всегда тяжело. Он видел странный сон. Снег, опушка незнакомого леса; идут двое, один впереди - с белой бородой и длинными белыми волосами - прокладывает путь. Идут двое, идти трудно - ветер в лицо, у них котомки, посохи, обтрепанная одежда...
Сон был неприятный, томительный, без начала и конца, без смысла. С чего бы это приснилось такое? Наверное, от температуры.
Президент потрогал пузырьки на столе, открыл и понюхал один из них, поморщился. Мотнул головой в сторону книг и бумаг, которые лежали на стульях, на подоконнике.
- Однако, старик, живешь ты препаршиво. Как последний пес. К чему такой аскетизм? Уют, комфорт - это необходимо, это же подымает работоспособность. Кстати, ты не был, когда я показывал гостям, как перепланировал сад? Жаль. И не видел мой новый гарнитур для белой овальной залы? Только что получил из Англии, подлинный Чиппендейл, такой восемнадцатый век, пальчики оближешь. Сейчас ведь самое модное - возврат к старине. - Он спохватился. - Так как же твое самочувствие, старик? Как с рукой?
Человек, чуть улыбаясь, ответил, что чувствует себя ничего, вполне прилично, к своей новой однорукой жизни начинает уже привыкать, осваиваться, с одной рукой не так страшно, если ты не каменотес и не плотник. К тому же с одной правой рукой.
- Сказать, чтобы тебе дали вина? Наверное, найдется какое-нибудь.
- Вот именно. Какое-нибудь, - фыркнул президент. - Можно хотя бы курить?
- Конечно.
- А ты по-прежнему не куришь? Жизнь без слабостей. И без удовольствий.
У них была в ходу такая вот мелкая перепалка - причем президент нападал, а Человек посмеивался и все больше молчал.
Заговорили о Звере, о последних событиях.
- Какой успех... Завидую тебе, - откровенно признался президент. Высший орден в стране!
Человек неловко пожал плечами.
- Подожди, твой бесколесный транспорт тоже принесет тебе...
- Так это когда еще будет, - улыбнулся президент с кокетством ученого, знающего себе цену. - Улита едет. А Зверь готовый, уже сделанный.
- Дело ведь не в Звере, - негромко сказал Человек, разглядывая клетки пледа на своих коленях.
- А в чем?
- Дело в расширении возможностей.
- Человека?
- Да, если хочешь. Людей, человечества... Человечество множится, мужает, накапливает энергию. Надо завоевать ему новые возможности, новые миры. Изменение климата пустынь, северных пространств. Обживаиие горных вершин. Освоение глубин океана. Выведение колоний на другие планеты...
- И вот еще вклад: подземное царство.
Президент махнул рукой.
- Сказки! Ты же у нас известный сказочник.
- Что ж, пусть сказки. Сказки сбываются. Вспомни сапоги-быстроходы, летающий ковер, Дедала... Нет, ты представляешь, какой это резерв: чрево земли? Все построения Мальтуса и мальтузианцев летят к чертовой... - Он закашлялся. - Ох, эта простуда:.. Никак не избавлюсь. Подай-ка, пожалуйста, вон тот шкалик. - Он накапал капли и выпил. - Так вот...
- Нужны ли человечеству новые возможности, - весело спросил президент, - когда оно и старых не может толком осилить?
