Тарасов позеленел, и я даже подумал, что для него сказанное мною совершеннейшая неожиданность. Но я ошибся. Некотрые люди от гнева краснеют, а другие - и к ним принадлежал Тарасов - бледнеют. Тарасов просто готовился лопнуть от бешенства. Но он все ещё сдерживался.
- Вы берете сейчас деньги и наше джентльменское соглашение можно считать анулированным. Вы больше не суете свой длинный нос в мои дела, и мы квиты.
Я вспомнил, что за Тарасовым стоит мощная крыша. Да, попасть в черные списки сильным людям - хорошего мало. Но и платить за собственное спокойствие чужой жизнью - тоже мало приятного. Да и терпеть не могу поддаваться чужому давлению. Я покачал головой.
- Похищение вашей жены организовал Клин. Если ваша жена ещё жива, а вы должны понять, что её вполне могли... убрать, чтобы дело выглядело достовернее, то тем более не надо прекращать поиски.
- Теперь, после смерти моей дочери, я считаю, что её уже нет в живых, - твердо сказал Тарасов.
Я удивился.
- Вы считаете, или у вас есть какие-то новые данные?
- Интуиция. Я верю своей интуиции. Она меня ещё не подводила. Я предлагаю вам пятьдесят тысяч, и вы на время убираетесь на Ривьеру или в Испанию, или в Майами, куда вас черт понесет!
Я хмыльнулся.
- Зачем вам это нужно? Почему вы не хотите, чтобы я продолжил ваше расследование? Не понимаю...
- Да что ты вообще можете понять, ничтожный ты человечишко! Я тут перед ним изголяюсь, прошу его, вместо того просто приказать прихлопнуть, а он ещё тут строит из себя!.. Червяк навозный!..
Он орал уже не сдерживаясь, с наслаждением, яростью, орал, брызгаясь слюной, орал стуча кулаком по столу. Парень из гостиной возник в дверях, словно чертик из шкатулки, но Тарасов. не прерывая основного занятия, махнул ему рукой, мол, убирайся. Телохранитель убрался.
Я подлил Тарасову коньяк в рюмкю. Возможно, если бы у меня взорвали дочь в машине, возможно, если бы я чувствовал толику вины за её смерть, я бы и не так орал. И не важно на кого. А Тарасов не может не чувстовать, что его собственные увлечения молоденькими девушками косвенным образом привели не только к разрушению семьи, но и к прямой гибели дочери, а, возможно, и жены.
Тарасов выпил рюмку вместе со мной. Тяжело дыша закурил и, глядя в окно, вдруг сказал:
- И чего это я так психую? Всего делов то!.. Разумеется, с таким раскладом платить я вам не собираюсь. Хотите, расследуйте, хотите живите спокойно. Знаете ведь, мудрый в яму не попадет, а умный из любой ямы выберется. Может, вы и умный, но уж точно не мудрый.
Он встал и стоя потушил сигарету в пепельнице.
- Между прочим, я сомневаюсь, можно ли вас отнести даже к умным. Вы как-то уж очень ретиво роете сами себе яму. Но это уж ваша проблема.
Постоял ещё несколько секунд, думая о своем. И странно, решив что-то для себя, он словно бы потерял внутреннюю опору, словно бы сдулся изнутри, как надувной шарик: руки слегка обвисли, сам немного наклонился вперед, постарел на глазах и, машинально кивнув мне, вышел.
Я пошел его проводить. Телохранитель, осторожно косясь на меня, шел чуть сзади. Тарасов не обращал внимания ни на него, ни на меня. Словно бы даже не видел нас.
Спустились вниз. Все так же мягко светит солнце, все так же глубоко синее-синее, видимое в колодце обширного нашего двора небо. Ласковый, тихий ветерок взлохматил жидкие волосики Тарасова, и я подумал, что он на самом деле старше, чем выглядит.
- Ну что ж, - вдруг сказал Тарасов. - желаю вам... быть и дальше... он махнул рукой и сел на заднее сиденье своего представительского "Мерседеса". Тот медленно тронулся, потом газанув, исчез, я думал, навсегда.
ГЛАВА 58
НЕОЖИДАННЫЙ СОЮЗНИК
Проводив глазами его удаляющуюся машину, я, уже собираясь уходить, скользнул взглядом в сторону обувного магазина, на дорогу, огибающую и наш дом и... даже сразу не поверил себе: совсем рядом - руку протяни - стоял Сергей Терещенко, собственной персоной, весь глянцевый и блестящий. Он стоял рядом со своим мотоциклом и спокойно смотрел на меня. Когда же это он?.. Как же это я его не видел? Рев мотора я не слышал, значит он стоит здесь уже некоторое время. Просто я, занятый мыслями об уезжающем Тарасове, не смотрел по сторонам.
Но что особенно сейчас удивило, так это то, что Терещенко и не думал при виде меня удирать во все лопатки. Или во всю мощь своей тарахтелки. Еще не совсем веря происходящему, я направился к нему; он спокойно ждал. Я подошел ближе и, все ещё с большим недоверием, двинул его по челюсти. Не давая опомниться, тут же, резко, ударил в солнечное сплетение. Глаза его мгновенно остекленели, и он мешком осел на асфальт.
Я подобрал тяжелое тело и взвалил себе на плечо. Огляделся; никто как обычно ничего не замечал. Недалеко, у ворот автостоянки, без дела загорал Леха. Я коротко свистнул и, когда он оглянулся, показал рукой на мотоцик, мол, забери пока. Леха понял и пострусил ко мне.
Я, все ещё пребывая в полном недоумении, отнес Терещенко к себе домой. Усадил парня в кресло и обыскал. При нем никаких аэрозольных балончиков не было, зато под мышкой уютно пристроился новенький "ТТ".
Ожидая, пока он очнется, я сидел напротив, курил и пытался сообразить, что произошло? Судя по тому, что Терещенко ждал моего приближения и не пытался ни то что удрать, но даже защититься, приехал он сюда сознательно, действия его были обдуманы, а я, как часто случается, погорячился.
Спустя какое-то время Терещенко замычал, двинул рукой, а затем открыл глаза. Увидел меня и взгляд его стал осмысленным.
Я протянул ему пачку сигарет. Он поколебался, но взял сигарету. Это лишний разу убедило меня, что парень шел на контакт, а я его не понял. Но я не раскаивался. В памяти у меня все ещё были свежи вчерашние приключения, и его, перекошенная ублюдочным весельем рожа, когда я уже вдыхал этот его аэрозольный наркотик.
- Может поговорим? - предложил я, когда Терещенко, на мой взгляд совсем оправился.
- Я за тем и приехал, - сказал он и потрогал челюсть. - Можно было бы и спросить сначала.
- Насколько я помню, вчера вы меня в аналогичной ситуации не очень-то распрашивали. А ведь я приезжал именно для того, чтобы поговорить.
