Мы сделали несколько шагов в сторону. Старший лейтенант Аксенов следовал за ними, словно тень.

- Вы?..

- Быков Сергей Владимирович - компаньон вашего покойного мужа.

Она повернула голову в сторону старшего лейтенанта Аксенова, и, несмотря на то, что мысли мои и чувства занимало совсем другое, я не мог не отметить царственности, почти пугающего очарования каждого её движения. Старший лейтенант Аксенов, во всяком случае, был подавлен, так что фамильярность, с которой он обратился к ней, была, конечно, наигранной:

- Привет, Лена. А ты изменилась за эти три года. Повзрослела... нет, похорошела.

- Простите?.. - сказала она.

- Ты что, не узнаешь меня? Это же я, Сашка Аксенов. Мы же с тобой танцевали в бальных классах...

Он, видя её недоумение, окончательно стушевался, и я, молча переводящий взгляд со старшего лейтенанта Аксенова на хозяйку дома, заметили искреннее недоумение и обиду на его лице. Но Елена Михайловна уже вспомнила:

- А, Саша! Извини, у меня и так голова идет ругом. Впору себя забыть... Так чем могу служить... или быть полезной? Сейчас все хотят что-нибудь... чтобы я была полезной.

Старший лейтенант Аксенов вспыхнул, но Елена Михайлована, словно не замечая его реакции, обратилась к мне:

- А вам чем я могу быть полезной?

- Я бы хотел попросить вас пройти со мной к полковнику Коневу. Я думал, вам тоже следует знать...

- Что знать?.. Впрочем, пойдемте. Станислав Сергеевич кажется в библиотеке

Она поврнулась и поплыла впереди. я, как всегда ничего не упускавший, отметил вдруг, что её безусловная красота чем-то мне неприятна. Чем? Я не мог понять. Да и мысль сразу же исчезла.

Мы с лейтенантом вслед за хозяйкой, вошли в библиотеку, где стулья частично уже были вынесены, а частично расставлены вблизи журнальных столиков, количество которых в доме было слишком большим. Впрочем, мало ли сколько здесь могло бы быть народу, чем-то занять гостей все равно надо. Я между тем уже увидел полковника Конева, стоявшего на степеньках складной лестницы на высоте метра двх метров с книжкой, снятой с полки. Он читал. Вдруг полковник Конев заметил какое-то движение в полутемном и полупустом зале (до сего момента всего лишь три-четыре человека, вооружившись сигаретами, бутылками и рюмками, о чем-то тихо спорили в углу ) и стал спускаться с лестинцы.

- Полковник! - сказал я, сверху вниз глядя ему в глаза. - У нас ЧП.

Надо отдать полковнику Коневу должное: он мгновенно, каким-то шестым чувством, сообразил о серьезности происшествия и, ещё даже не спрашивая, распорядился:

- Ведите!

Все вышли из зала библиотеки и молча проследовали за мной. Если кто и хотел спросить о причинах нашего траурного шествия, не спросил, беря пример с полковника. Через несколько минут я пропустил их на веранду, где ничего не изменилось, и где все сразу стало понятно - объясняй не объясняй.

Нет, кое-что объяснять пришлось, и от этого скрытый смысл происшествия не стал, конечо, яснее, но таков уж порядок. Полковник Конев дожался молодцом, все-таки погибшие были его родственниками, а Генриетта Аркадийовна с Сергеем Николаевичем - родители жены. Так или иначе, после нескольких минут, лишь изобразивших подобие деятельности - где? что? как? и сколько? и почему вас не убили? и почему похители Аркадия? - дело пошло по заведенному в таких случаях сценарию: вызвали опергруппу, следователя, фотографа, скорую помощь (которая никому не была нужна), затем труповозку. На диво хорошо державшаяся Елена Михайловна взяла на себя трагическую обязанность сообщить гостям и, прежде всего, Татьяне Сергеевне, о гибели троих, многим близких, людей. Страшно было то, что погибшие только что, совсем недавно, здоровались со всеми: ели, и пили за столом, и были связаны со многими нитями, которые внезапно и резко порвались. Весть, конечно, разнеслась мгновенно и собрала всех в библиотеке, куда официанты стали поспешно заносить стулья. Полковник Конев отдал распоряжение никому не уезжать, требовалось допросить каждого, но, судя по всему, никто ничего не видел и не слышал.

Но надо было дождаться опергруппу. Та неожиданно быстро прибыла. Следом явилась скорая помощь, фотограф щелкал вспышками, а потом, отложив фотоаппарат, стал снимать тела на видеокассету и мимоходом присутствующих. Майор, старший опергруппы и хороший знакомый мне, по моей просьбе ускорил составление протокола - хотелось быстрее закончить формальности и отправиться собирать информацию. Я проглядел протокол, составленный с моих слов, - все было правильно, - подписал, и подошел к полковнику Коневу, беседующему с Еленой Михайловной в сторонке (о чем-то важном, если судить по его масляным взглядам). Я сказал, что хочу съездить в гостиницу, где вчера едва Аркадия не застрелили. Опергруппа, конечно, была, но надо и самому следы изучить. Вчера не до следов было, сами понимаете. А так мало ли?.. Полковник не возражал. Я вышел из дома и, сев в свой "Форд", отъехал.

Между тем воздух по сумеречному загустел. Солнце давно уже скрылось за деревья, и в лесу заметно потемнело; но птицы ещё покрикивали - слышно было сквозь опущенные стекла окон. Скоро я въехал в город. Улицы, спускавшиеся к набережной, и сама набережная были, как всегда ближе к вечеру, веселы; много гуляющих девушек... И это хорошо, ухмыльнулся я, закуривая на ходу.

ГЛАВА 8

ЖЕНЩИНЫ ОБОЖАЮТ УБИЙЦ

Вскоре выехал на набережную. Здесь было люднее, чем днем. Улицы, радиально спускающиеся к набережной, сама набережная - все было заполнено гуляющими... Девушка прошла... такая куколка!.. Еще целая группка... все курят, школьницы, наверное... засмеялись, увидев сквозь открытое окно, что я их разглядываю на ходу.... Дорогу перебежала, едва не попав под колеса моего "Форда", большая светло-желтая собака, на набережной и живущая. Две женщины важно прошли с детскими колясками, из которых, одинаково привстав и в одинаковых белых чепцах на головах, оглядывали заповедный мир младенцы. С расположенных прямо на тротуаре мангала азейбарджанцев слетел ветерок и донес аппетитный запах жаренного шашлыка, и я понял, что несмотря на недавний обед в имении Куницыных, успел проголодаться. И хотелось пива. Я немедленно притормозил. Вокруг мангала были расставлены несколько столиков, и один был незанят. Вышел из машины, запер дверцу и подошел к продавцам. Меня, конечно же, узнали сразу. Удивительно было бы, если не узнали. В свое время я такую чистку устроил в южной среде... до сих пор не опомнились. Так что мнея радостно приветствовали, наперебой спрашивали: